Ellith The Shadow - Чужие миры Страница 50

Стемнело. Улицу кое-как озарил одинокий фонарь (и куда ушёл соответствующий налог?). Световая стена, за которой пряталась от ночи веранда «Акации», просматривалась за версту.

На веранде было неожиданно многолюдно. Ощущение магии; свет фонариков блуждает в лабиринтах рунной вышивки; над кем-то кружатся иллюзорные бабочки, над кем-то — материальные кружки. Последний, кажется, пьян. Не пришлось бы усмирять. В прошлый раз это кончилось для меня дуэлью, «предсмертный холод» в качестве отрезвляющего почему-то не оценили.

— Эфин, кого я вижу!

— Добрый вечер, daleti cenu[23] las Velanta, — учтиво ответил я.

Светлоглазая блондинка с позабытым настоящим именем, маг воздушной стихии, Веланта — «веточка» по-литенски — не была мне ни другом, ни врагом. Просто хорошие знакомые, сковорода не в счёт. Сколько же мы не виделись, год? Или два?

— Добрый вечер, tansi[24] Эльсиделл. Какая манка тебя завела в эту нору?

— Ехал мимо из Рунсона, — магичка присвистнула, — Нелепая, если подумать, история…

— Ты присоединяйся, — свободный стул беззвучно отодвинулся, — Ужинать будешь? Жесенька, повтори заказ!

Разносчица убежала быстрее, чем я спохватился. Интересно, чем меня пытаются накормить?

— Ты по-прежнему исследуешь синее поле в удельных центрах? — Веланта кивнула, — Когда защита?

— В необозримом будущем. У меня нет времени сдавать шесть экзаменов и выполнять тридцать нормативов.

— Веточка, ты что, перестала бывать в столице? — при её талантах магистерский минимум сдаётся между походами в редакцию. Пятнадцать лет назад Веланта чистым ветром бросала семь тарелок с секундным интервалом… еле увернулся.

— Я возвращаюсь в столицу отдыхать, — призналась Веточка, — когда совсем не остаётся сил на исследования. Даже практикантов в последние годы не беру. Ты не представишь, ты никогда так не работал, чтобы несколько месяцев всё время выкладываться и расходовать всю энергию, как только запас более-менее восстановится. А потом сил совсем нет, едешь в столицу, пишешь статью, и снова в удел. Ты же всегда избегал энергоёмкой работы…

— Давай, не будем сравнивать.

Веточка поморщилась, провела ладонью по лицу — давняя привычка. Успокоилась, улыбнулась:

— Зато, я внесла изменения в две главы «Подорожника»! Почти двенадцать страниц.

— Зная твой стиль… Веринец и Ревелёвка?

— Угадал, — почему-то тон был удивлённым, — Вообще-то, главу про Чернобельск тоже надо исправлять. Представляешь, назвать «приличной» корчму, в которой три стакана самогона продают по цене двух!

— Видимо, автор вроде Биэра с кафедры огненной магии.

Веланта фыркнула. По её мнению, напиваться разрешалось раз в три катушки, на собственных похоронах.

— Кстати, о школе. У тебя бывали практиканты с четвёртого курса?

— Балбесы с четвёртого курса, — поправила Веланта, — Выгодно отличаются от тупиц с третьего тем, что что-то умеют, и от придурков с пятого тем, что умеют недостаточно.

— О! В списке заданий есть пункт «Схема синего поля местности». Какова площадь местности?

— Надо глянуть пособие для преподавателей, так не вспомню. Своим я эту тему не давала, сил не было смотреть, как они извращаются.

— Нету пособия для преподавателей. Только методичка для учеников.

— Хм. Зачем тебе?

— Практикант стихийник.

— Чем это Сенриел думал?

— Хвостом, — а что? Директор с самого начала предлагал мне взять Шелиса в практиканты. Кстати, итоговый выбор ещё дальше от идеала: руководитель мага восьмой степени должен быть, самое меньшее, магистром, наличие второго практиканта нежелательно, а второго практиканта, не обретшего магического звания, — непозволительно, — Идеи есть?

— Четвёртый курс? Ну, там практика ознакомительная, — задумалась Веланта, — Семи-восьми срубов[25] хватит.

— Не подбросишь карту какого-нибудь участка для сверки?

— Какая прелесть! Эльсиделл не умеет строить схемы синего поля, кто бы мог подумать!

— Умею. А практикант умеет лучше меня.

— В подобных случаях разумные учителя выбирают более подходящую тему.

— Он всё умеет лучше меня. Не вызову же его учить.

— Ладно, возьмите… возьмите, например, угол кладбища справа от входа. На соседней улице.

— Это где склеп с белым журавлём?

— Эльсиделл верен себе — первым делом на кладбище… Кстати, буду благодарна, если ты приструнишь упыря в левом углу. Я его боюсь.

Веточка издавна боялась телесной нежити, тараканов и кошек айдольской породы. Нежить и тараканы были ей противны, а почему кошки, я за шесть лет так и не понял, несвязное «он же огромный… у него зубы… когти… разорвёт!!!» ясности не добавляло. Тем более, что волшебница держала дома шерскую речную рысь, злобную кусачую зверюгу в полтора раза крупнее любого айдольского кота. Полуобглоданные крысы и свежие птичьи головы брезгливости почему-то не вызывали.

— Очень хорошо. С меня упырь, с тебя схема.

Навязанный мне ужин состоял из тарелки тыквенной каши, вазочки «северного снега» и стакана грибного сока. Я возмутился. Веланта сообщила, что если я предпочитаю «хрен с поросёнком» или мешанку с опятами, то выбор есть. Ах, да, ещё котлеты. Полюбил ли я котлеты?

Главу про Чернобельск точно надо переработать. Впрочем, «снег» оказался недурен. В Стреленске временно разучились его готовить: нынче мода на ланшийские специи, яблочный пирог без перца ещё найдётся, сладкое желе — нет.

За ужином Веланта рассказала о реставрации Иновицы, старой улицы в центре города. «Подорожник» называл её «одним из немногих сохранившихся островков древневисской религиозной архитектуры», градоначальник Ланеш — «паршивой трущобой». Нынешней весной Ланеш добился-таки разрешения на «реставрацию» (под каковой разумел возведение кабака в пять этажей, обустройство поля для игры в шары и перенос ювелирных лавок с Конопляников). Здания снесли чуть ли не задним числом, стали разбирать фундамент, нашли сам-догадайся-что. Своих некромантов в городе нет, но в гостях у мага удела приключился Риссен Золотой Карандаш. Был призван в консультанты; невзирая на давнюю утрату квалификации, заподозрил «чёрный паводок»; написал соратникам по Легиону. Соратнички примчались толпой, подтвердили диагноз. Порылись в архивах, узнали, что Иновица названа в память об эпидемии inowiesa («мёртвого сна»), случившейся эфински давно и чуть ли не в имперские времена. Да, там и случилась; да, там и закопали; да, живьём. Чёрным гранитом заложили, надписей понаписали, церквей понастроили. Сколько-то катушек распевали молитвы и поливали клумбы с божьими сапожками освящённой водой. Потом молитвы прекратились, а вместо ятрышника выросли лопухи, осветлитель похуже, но паводок по-прежнему удавалось сдерживать, некроэнергия копилась внутри. Когда же лопухи вырвали, а гранитные плиты с надписями выбросили…