Артем Каменистый - Самый страшный зверь Страница 51

— Может, стоит еще и остальных прирезать?

— Нет. Не сейчас. Они могут пригодиться.

— Не хочу показаться жестоким, но я бы прирезал прямо сейчас. Их тогда не придется кормить. Еды у нас не так уж много и больше не становится. Похоже на то, что этот мальчишка и в самом деле решил нас поубивать. Только не оружием, а заморить голодом. Видели перья от того рябчика? Ваш расчет на то, что он потеряет силы, убегая от нас, не сработал. Нормальный охотник в лесу даже на ходу не пропадет. Дирт из таких.

— Без старухи мы будем идти гораздо быстрее. Он сейчас напуган, возможно, начнет ошибаться.

— Он видел кучу смертей, еще одной его не так уж сильно можно припугнуть. Этот мальчишка куда проворнее моих ребят. И кормить себя он может, а мы нет. Плохая погоня.

— Ваши люди тоже могут поохотиться.

— На ходу не выйдет.

— Но ведь у Дирта выходит. Чем вы хуже?

— Он один, ходить по лесу умеет, одет легко, грузом не обременен. Такому проще простого замечать дичь и подкрадываться, не вспугнув. И много ему не надо, рябчик, куропатка, фазан вообще за пир сойдет. А наша орава звенит-гремит на всю округу, от нас даже мыши загодя разбегаются. Рябчиками такую толпу не прокормить, да и трудно их бить из арбалетов, тушки будут разлетаться. Нам нужно что-то покрупнее вроде оленя, а лучше сохатого или кабана матерого. Воины должны хорошо питаться, но крупная дичь ведет себя осторожнее птиц, охотиться на нее надо всерьез, а не мимоходом. Этот пацан может таскать нас по лесам сколько вздумается, нам его ни за что не догнать даже с вашим амулетом.

— Ему тоже надо спать. Попробуем подкрасться ночью.

— Пробовали уже. Он нас почуял и ушел без звука. Сами знаете.

— Вечно это получаться не может. Он рано или поздно ошибется, и тогда мы его поймаем.

— Как-то уже не верится…

— У нас нет выбора. Нам нельзя возвращаться с пустыми руками. Сам понимаешь, как к этому отнесутся. Или с ним, или…

— А если не говорить ничего про амулеты? Может, их и нет вовсе. И про пацана помалкивать.

— Есть, Патавилетти, амулеты есть. И я правильно тебя понял, ты предлагаешь соврать Конклаву и императору? Или как минимум представителям императорского двора? Подбиваешь на преступление, караемое публичным расчленением?

— Я такое не говорил. Я к тому, что мы можем просто помалкивать. Они, конечно, не будут рады тому, что Далсер помер, прикончив кучу наших, но сильно наказывать за такое не станут.

— Патавилетти, ты безнадежно наивен. Все, что связано с лэрдом Далсером, — это важно. Очень важно. Это будут расследовать до последних крох информации. Узнают все, даже не сомневайся.

— До разговора с ним ни о каких амулетах никто не знал. Никто, кроме нас, не догадывается, что лэрд сумел создать такие штуковины.

— Далсер важен и без амулетов.

— Он преступник, каких много. Я уже сбился со счета, сколько их приводил. Некоторых живыми, а кое-кого из могил приходилось доставать, сами знаете, что у нас принято наказывать даже мертвецов. Далсер — один из многих, только и всего.

— Он не такой.

— Почему?

— Он последний, кто видел Дайри. Последнюю принцессу проклятой династии. И последнюю чистокровную. У ее мизинца на левой ноге больше прав на алмазную корону, чем у нынешнего императора. Она сгинула без следа вместе с лэрдом. Ушла в последний момент, по трупам штурмующих дворец, иначе не сносить бы ей головы. Ее мать, отец, муж и брат мертвы, а ее с тех пор никто не видел. Зато видели не меньше пары дюжин самозванок, причем три из них были причинами мятежей на севере и востоке. И ты всерьез думаешь, что император не захочет докопаться до мельчайших подробностей смерти Далсера? Я уж не говорю о том, что он может не поверить в смерть Дайри. Пусть я распознаю ложь, но с Далсером ни в чем нельзя быть уверенным. Очень непростой противник. После того как он вытащил Дайри из схватки, некоторые сочли его чуть ли не всемогущим. Ведь ни единого шанса не было, а он вытащил. Такое нельзя объяснить одним лишь везением.

— Боюсь, с этим пацаном ничего не получится. Нам не поймать его. Я вообще удивлен, почему он до сих пор крутится неподалеку. Захотел бы, давно ушел куда подальше. Вы же сами говорили, что поисковый амулет не работает на больших расстояниях.

— Он не уйдет.

— Ну да. Мальчишка мечтает кое-кому взбучку устроить. Убить нас всех.

— В этом его слабость, Дирт предсказуем и не собирается уходить, пока мы живы.

— У него это хорошо получается, мои ребята его ни за что не догонят. Сколько раз он уже был рядом, и что? Никакого толку. Мы воины, а не бегуны.

— Он быстрее, но мы сильнее. Попадется.

— Я одно вам скажу, знаю таких, не поймать их ни за что. Разве что у вас что-то припасено на этот случай. Что-то очень хитрое или магическое. Если так, то поделитесь, расскажите.

— Патавилетти, ты слишком нервничаешь. Я тебя не узнаю.

— Опять вы за свое, — устало вздохнул воин. — Такалида — нехорошее место, и чем дальше от побережья, тем оно хуже. Все так говорят. А мы тащимся как раз прочь от берега. И не просто так, а за пацаном, который хитрит, как лиса, вместо того, чтобы бежать сломя голову.

— О последнем не стоит беспокоиться. Прямо сейчас Дирт уходит в направлении вершины холма. И уходит быстро. Думаю, наше маленькое представление его напугало. О какой опасности с его стороны может идти речь? Мальчишка слаб и напуган, а я в любое мгновение точно знаю, в каком он направлении и как далеко от нас. Ты бы на его месте смог бы что-нибудь сделать против такой погони?

— Я — нет, — признал Патавилетти. — Но у меня гнетущие предчувствия. Все думаю и думаю, да и ребята волноваться начинают…

— Нехорошо будет, если мы вернемся без амулетов, Дирта и всего прочего. Думай только над этим, не надо забивать голову ерундой.

Вид с вершины и впрямь открывался великолепный, но Дирта это не обрадовало. Просто не то настроение, чтобы хотелось полюбоваться миром. И виной тому спайдеры, в очередной раз продемонстрировавшие, что рассказ об их безжалостности — не выдумка.

Жизнь других для них ничто.

Фрита. Соседка. Полноватая женщина с добрым лицом и покладистым характером. За все годы жизни в Хеннигвиле Дирт ни разу не слышал, чтобы она поднимала голос. Таких спокойных в селении больше не было. Без отказа помогала во всех хозяйственных вопросах и заботливо ухаживала за лэрдом Далсером, когда тот заболел позапрошлой зимой. Только благодаря ее отварам, наверное, и выжил, уж очень сильно застудился.

И зачем его понесло на тонкий лед скованного стужей залива?

Впрочем, о причинах многих поступков лэрда Далсера можно было лишь догадки строить. Сам он редко снисходил до каких-либо пояснений.