Александра Лисина - Некромант на свободе Страница 51

Отстранив мальчика от опасно шатающихся перил, я поднялся по скрипучей лестнице на второй этаж, который больше напоминал переделанный чердак. Сразу заметил в углу низкий топчан, где, укрывшись одеялом до подбородка, виднелся человеческий силуэт. Быстро подошел, знаком велев поднявшемуся сразу за мной мальчишке остаться на лестнице, и присел на корточки.

Женщина была невероятно слаба. На исхудавшем лице, пожалуй, остались только лихорадочно блестящие глаза и страшновато выпирающие скулы. Щеки ее провалились, под орбитами залегли темные круги. Глазные яблоки казались такими большими, что создавали пугающее впечатление, будто их что-то выдавливало изнутри. Остальное тело было наглухо закрыто тканью. Более того, несмотря на духоту и отсутствие окон, мать Шмыга еще и подрагивала, как при горячке, и зябко куталась в свои тряпки.

Она была еще молода, если судить по тонкой шее и собравшимся на ней кожным складкам. Вернее, она была совсем еще юна, несмотря на то, что мальчишке уже исполнилось десять. Видимо, рано замуж вышла, почти сразу родила, а теперь вот угасала буквально на глазах, не найдя нормального лекаря и запустив свою болячку до такой степени, что к ней было страшно даже прикасаться.

— Мама? — сдавленно прошептал Шмыг, внезапно чего-то испугавшись.

Женщина, никак не отреагировавшая на мое появление, вяло пошевелилась и, повернув голову, тихо прошептала:

— Сынок? Это ты?

«Еще и слепа, — неожиданно понял я, когда ее взгляд бессмысленно прошел мимо меня, и протянул руку. — Или просто долго не ела и потеряла зрение не так давно».

— Кто здесь?! — испуганно дрогнула она во второй раз, ощутив через ткань мое прикосновение.

— Мое имя Гираш, — негромко представился я. — Не бойтесь. Меня прислал господин барон, чтобы я попробовал определить вашу болезнь.

— Вы — лекарь? — недоверчиво отодвинулась женщина, на мгновение выпростав из-под одеяла болезненно худое предплечье. — У вас совсем молодой голос…

— Вы правы, — мягко улыбнулся я. — Но это не значит, что я не смогу помочь. Позвольте, я возьму вас за руку?

— Зачем? — нервно поежилась она.

— Это важно для моей работы. Я не причиню вам вреда, поверьте. Только подержу за руку и все.

Женщина зябко передернула худыми плечами.

— И что, этого будет достаточно?

— Вполне. Но вам придется какое-то время полежать спокойно.

— Шмыг? — снова забеспокоилась она.

— Все в порядке мама, — тут же откликнулся мальчик. — Он действительно может помочь. Господин барон хочет, чтобы ты снова была здоровой.

— Да зачем ему это? — горько улыбнулась мать. — Какое ему до нас дело? Беженцы… чужие… никому не нужные… мы для него ничего не значим. Или ты что-то пообещал ему, сынок?!

От неожиданной мысли ее снова сотрясла нервная дрожь.

— Он что-то потребовал от отца взамен?! Или от тебя?! Шамор, не молчи! Скажи мне правду!

Я сокрушенно покачал головой.

Интересно, они все тут такие недоверчивые? Или просто жизнь обошлась с этими людьми неоправданно сурово, поэтому они не только уверились, что их судьба безразлична абсолютно всем, но и почти смирились с этим? Опустили руки. Отчаялись. Прекратили бороться и теперь только ждут, куда еще заведет их несчастливая судьба… так же, как эта умирающая от истощения женщина, которая, услышав о том, что ее могут вылечить, первым делом подумала о цене за свое исцеление.

Кажется, с ними мне придется нелегко. Предстоит приложить немало усилий, если я, уехав на учебу на несколько лет, хочу оставить свои земли под надежным присмотром. И начинать нужно вот так, с малого. С отдельных смертных, которые должны смогут стать мне надежной опорой в любых начинаниях. С тех, кто должен будет поверить мне. С тех, кто потом уже не предаст. И кто будет зависеть от меня не меньше, чем я от них.

Подавив в зародыше едва наметившееся раздражение, я осторожно взял женщину за руку и прикрыл глаза. У меня имелись нужные знания и навыки, но вот хватит ли сил на такой запущенный процесс… у матери Шмыга была струма[2]. Об этом свидетельствовало состояние кожи, глаз, неимоверная худоба и бешеное биение живчика под кожей.

— Скажите, сударыня, когда вы перестали видеть? — так же негромко спросил я, нащупав слабый, но частый пульс.

По ее щеке скатилась одинокая слезинка.

— Несколько дней назад.

— А когда вы в последний раз ели?

— Не помню, — прошептала она, стыдливо прикрыв веки. — Я просто не могу — меня постоянно тошнит, а любая попытка поесть вызывает рвоту. У меня совсем не осталось сил, господин лекарь. Я даже с постели не могу подняться, чтобы встретить мужа и накормить маленького сына… скажите, это правда, что нашего мальчика взял в услужение наш новый хозяин?

— Да, — непривычно мягко ответил я. — У вас очень смышленый сынишка, который работает в замке по хозяйству и в качестве посыльного.

— Значит, он хотя бы сытый, — вздохнула женщина и позволила себе слабую улыбку. — И это прекрасно… спасибо вам.

— Пока не за что, — нахмурился я, анализируя результаты работы диагностического заклятия.

В целом, я оказался прав — дело было именно в струме, которая в силу каких-то причин начала вырабатывать слишком много активных веществ, приведших к столь печальным последствиям. Сама по себе струма не очень опасна, если ее не вызывает быстро растущая опухоль, но именно тут речь об этом не шла — ни одна опухоль с такой активностью не позволила бы прожить этой женщине целых два года. Так что, даже не пальпируя ее шею, я мог с уверенностью сказать, что излечить ее можно.

Проблема заключалась в том, что запущенный два года назад процесс зашел настолько далеко, что ее тело, сжигаемое изнутри, начало отторгать любую пищу, что и привело к такому сильному истощению и могло очень быстро закончиться смертью. Остановить этот процесс будет нелегко даже мне. Тем более, с моими нынешними возможностями. А может, и вообще ничего не удастся, потому что я все еще плохо представляю, что же именно творится с моим даром.

По большому счету, мне было все равно, останется эта женщина жить или же нет. По первости я вообще не собирался тратить свои время и силы на ее исцеление. Тем более, когда все зашло так далеко. Однако по дороге в деревню мне неожиданно приглянулся ее шустрый сынишка: мальчик был весьма неглуп, проворен, умеренно доверчив и способен к быстрому обучению. Так что если заняться его воспитанием и образованием, с годами из него мог получиться великолепный помощник и достойная замена Вигору. Поэтому я рассудил, что сегодняшнее мое деяние не может быть расценено, как бескорыстное, и что я всего лишь вкладываю силы в свое собственное будущее. А значит, моя честь мэтра не понесет никакого урона, потому что, как ни крути, я при любом раскладе выиграю. Даже в том случае, если ничего не получится.