"Фантастика 2023-134". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Демина Карина Страница 51

– Ей бы нормальную дочку, такую, которую нарядить можно. А я… Сколько себя помню, мне вне дома было легче, чем в нем. Она пыталась. Честно. Платья шила. Прически делала. Только… ты же видишь, что ни делай, а все одно бесполезно.

– Почему?

– Издеваешься?

Не похоже. И взгляд такой… такой… нет уж, хотелось бы верить, да правду я знаю. Я не наивная дурочка, которая только и живет, что надеждою на любовь.

Где я и где любовь?

То-то и оно.

– Ты очень необычная девушка, Милисента. – Чарли протянул руки к огню. – Признаюсь, ты пугаешь. Не в том смысле, что ты ужасна. Но я привык к другим.

Охотно верю.

И впервые, пожалуй, мне захотелось стать этой другой! Чтобы как в журнале, чтобы кожа белая и волосы ровные, куделечками уложенные. Чтобы бантик и шляпка, и платье в полосочку. Или вот в цветочек.

Перчаточки.

Зонтик.

Раньше там, в сарае, на танцах, я представляла себе, как однажды они все увидят, что Милисента Годдард тоже красивая! Но теперь… теперь мне страстно, мучительно захотелось стать красивой.

Как они.

– Я привык, что женщины милы и беспомощны. Что о них нужно заботиться. Оберегать. Защищать.

Ага, а у меня револьвер есть. И даже два.

Я сама защититься могу. И он об этом знает.

– Что они подобны оранжерейным цветам…

– А я – репейник?

Получилось как-то… зло, что ли?

– Нет, скорее уж… Знаешь, они бы просто не выжили здесь. – Ему явно стало неловко. И мне тоже, потому как могла бы и промолчать. В конце концов, Чарли не виноват, что я такая, какая есть.

И никто не виноват.

И… не поеду я на Восток.

Во всяком случае, мужа искать, потому что ничего хорошего из этого не выйдет. Останусь здесь. До двадцати одного года не так и долго. А там заберу деньжата, завещанные Великим Змеем, и… я всегда хотела поглядеть на море.

– Ты видел море? – спросила я, прежде чем он скажет что-то, что напрочь все испортит.

Например, что я тоже красивая.

По-своему.

Мне это уже говорили, и я четко научилась понимать, что в этом вот «по-своему» ничего хорошего нет. Что оно вроде как извинение, мол, мы-то знаем правду, но говорить ее невежливо.

– Видел, – сказал Чарльз, выдохнув с облегчением.

Может, конечно, он и не собирался.

Может, графья врут лучше обычных людей и я бы даже не почуяла неладного. Может… но лучше уж о море.

Поеду.

Поселюсь на берегу. Буду выходить по утрам и любоваться. А обедать стану на веранде, чтобы море видеть. И завтракать. И ужинать тоже.

Матушке море понравится.

Нет, она, конечно, станет говорить про мужа и детей, про то, что в них счастье… Может, и так. А если нет? Если вдруг муж окажется… Найти-то я его найду. Я ведь одаренная, а это плюс. Только как он будет ко мне относиться? То-то и оно.

Что-то не те нынче мысли.

И вообще все запуталось.

– Какое оно, море?

– Разное, – чуть подумав, ответил Чарльз. – У нас дом на побережье. Августа в детстве болела, и ей порекомендовали морской воздух. Чтобы окрепла. Вот и прикупили по случаю.

Я тихо вздохнула.

Я росла на диво здоровым ребенком. Если верить матушке, то и бегала-то босиком до самой зимы. И зимой бегала. А если и случалось простывать, то Мамаша Мо живо изгоняла бесов болезни горячим молоком, в котором распускала медвежий жир и мед.

То еще пойло.

Вспомню – вздрогну, не диво, что болеть опасалась. Небось, если бы ту самую Августу тоже так лечили, то и дом покупать не пришлось бы.

– Потом просто приезжали на лето. Я люблю это место. Там тихо. Спокойно. И море иногда синее-синее. Яркое. А иногда серое. Или сизое. Зеленым еще бывает. Так сразу и не скажешь, сколько в нем цветов. Августа рисовала акварели…

В сердце кольнула ревность. К акварелям. К этой вот Августе, которая могла просто выйти из дома и их рисовать. А я… я рисовала веткой на песке, может, тоже неплохо получалось бы. Впрочем, кому я вру. У меня руки не под акварели заточены.

Вот пристрелить кого – это да.

Акварели же не мое.

– Потом как-то получилось так, что ездить стало некогда. Мама с Августой еще наведывались, но тоже редко. Сестра ведь подросла. И нужно было в свет выводить. Значит, далеко и надолго не уедешь.

Мне бы их проблемы.

– Я бы хотел показать тебе этот дом, – произнес вдруг Чарльз. – И был бы рад, если бы вы с Эдди наведались. И твоя мама. Моя, думаю, была бы рада таким гостям.

Это он зря так. Неосмотрительно. Он к нам уже привык. А вот маменька его – леди. Да и моей будет неудобно, потому как, может, в зубах мы с Эдди за столом и не ковыряемся, но все равно не образцы для подражания.

Я тихо вздохнула.

И повисла пауза. Неудобная такая. Было слышно, как потрескивают дрова в костре, как похрапывают, переступая с ноги на ногу, кони и даже как где-то там, в траве, что-то то ли шелестит, то ли вздыхает.

– Я, наверное, опять глупость спрошу, но… где мы вообще находимся? – Чарли первый нарушил молчание. И правильно: если долго молчать, этак и треснуть можно с натуги.

– По ту сторону гор, – сказала я очевидную вещь.

– Это я понял, но тебе это все не кажется странным?

– Что именно?

Слишком много тут всего странного, чтобы вот так взять и выделить что-то одно.

– Место это, – терпеливо объяснил Чарли. – Смотри, тут ведь, если не ошибаюсь, никого нет? Тогда для чего хижина эта? Кто ее поставил? Кто за ней приглядывает? Дрова вот, колодец… они с защитой. Дрова не вымокнут, а к колодцу вывели водяную жилу и закрепили. И думаю, что время от времени заклятье восстанавливают.

– Верно, – прогудел Эдди, выходя из полудремы. – Это станция.

– Станция?!

– Я ж говорил, в Город Мастеров так просто не попасть. – Братец пожал плечами. – Здесь я не бывал, обычно сажусь по ту сторону… у них свои пути, но похоже. Я ведь не ошибся?

– Нет, – отозвалась сиу.

– И когда поезд?

– Поезд?! – Мы с Чарли переглянулись.

Нет, братцу я верю. Он шутить не станет, но… откуда здесь поезд? Прерия кругом. Трава. И ни следа железной дороги. Уж ее-то я бы не пропустила.

– Увидите, – усмехнулся Эдди. – Это же Город Мастеров. Вот мастера и… мастерят.

Ночь прошла.

Почему-то Чарльз долго не мог заснуть. В голову лезло всякое, ненужное.

И кольцо на пальце мешало.

Как он вообще на это пошел? Эдди с тем же успехом мог представить сестру собственною невестой. Хотя… Нет, не стоило соглашаться. Теперь Чарльз чувствовал себя подлецом.

Он еще ничего не сделал, но все равно чувствовал.

Превентивно.

И за тот разговор тошно, будто… Он ведь не лгал. Никогда никому не лгал, чем несказанно гордился. А получилось, что правда его тоже не особо нужна-то.

Когда лежать стало невыносимо, Чарльз сел.

Холодно.

Странное дело. Днем прерии нагреваются так, что и дышать-то нечем, кажется, вот-вот полыхнешь жаром. А ночью холод такой, что зуб на зуб не попадает.

Эдди сидел у костра, куда добросил поленце.

– Спит?

– Милли? Да, спит. А эти не знаю. Наверное. Но не факт. – Эдди подвинулся. – Садись.

Отказываться Чарльз не стал.

– Я и вправду буду рад вас видеть. Там, на Востоке. На побережье. Море красивое. И лодка есть. Можно выходить. А если нанять кого из рыбаков, то можно и на рыбалку.

Эдди хмыкнул. А затем спросил тихо:

– Ничего не выйдет, верно?

– В смысле? – Сердце похолодело.

– Ну, с Милли… Она там не приживется. Я дурак был, что полез. – Он покачал тяжелой головой. И теперь, в полутьме, человеческого в чертах его лица проступило, пожалуй, больше, чем когда либо. – Она там будет как я тут.

– Необязательно… – Врать было непривычно.

Более того, ложь эта застряла поперек горла, и Чарльз поморщился.

– Вежливый? – усмехнулся Эдди.

– Стараюсь, но… Понимаешь, с одной стороны найти мужа твоей сестре будет не так и сложно. Дар у нее яркий. Признаться, я никогда прежде не встречал настолько активный и развитый Дар у женщины. И детям он передастся.