Маргит Сандему - Черная вода Страница 51

От кувшина уже откололся большой кусок оболочки. Тан-гиль издал победоносный крик. Шира и Натаниель были в боевой готовности.

Подняв свою змеиную голову, Тенгель Злой понюхал воздух.

— Кто-то здесь есть поблизости, — прошипел он. — Мне это не нравится. В чем дело?

— Ни в чем, — ответил Натаниель. — Это просто снежинки шуршат возле твоих ушей.

Но Тан-гиль поворачивал голову из стороны в сторону, прислушивался, принюхивался.

«Если бы он действительно был в силе, он бы увидел Ширу, — подумал Натаниель. — Но он поразительно беспомощен. Возможно, нам удастся это сделать, возможно, возможно…»

От кувшина отвалился еще один кусок «штукатурки». Натаниель был напряжен, как стальная струна.

Казалось, весь мир затаил крик ужаса. Ручей перестал бурлить, снежинки словно повисли в воздухе, все вокруг затаило дыханье. Так казалось Натаниелю.

А камень продолжал отбивать куски минерала с поверхности кувшина. И звуки этих ударов отзывались эхом, напоминающим жалобный, протяжный вой.

«Судьбоносный миг земли…» — подумал Натаниель. Он почти перестал дышать. Он словно окаменел, готовый в любую секунду к рывку вперед, готовый броситься на помощь Шире. Ему предстояло наброситься на Тенгеля Злого, чтобы Шира успела окропить ясной водой кувшин, прежде чем хоть одна капля черной воды выльется из него.

Такая тишина…

Слышалось только нетерпеливое урчанье Тенгеля Злого.

Натаниелю нельзя было приближаться к кувшину, ведь всякое живое существо моментально бы погибло, превратилось в ничто.

В какой степени подозрительным был Тан-гиль, полагаясь на Натаниеля? Действительно ли он думал, что Избранный Людей Льда так бескомпромиссно вышел из игры? Или же он считал Натаниеля безвредным? Или же он был настолько фанатично занят кувшином, что не обращал ни на что внимания?

Вскоре он все понял.

Гротескное лицо злодея повернулось к Натаниелю. Во взгляде его было дьявольское злорадство.

— Я вижу, при тебе больше нет этих проклятых бутылок! Ты, что, потерял их по пути?

Стало быть, он зорко наблюдал за всем происходящим.

— Да, — коротко ответил Натаниель.

Он знал, что Шира держится чуть поодаль, чтобы остаться незамеченной. Ясная вода была теперь у нее, перелитая из бутылок в небольшую амфору.

Уже наступило утро. День обещал быть пасмурным, все небо покрылось снеговыми тучами, с гор дул ледяной ветер. На горном склоне лежал тонкий слой снега. Но цветущая лужайка оставалась по-прежнему нетронутой.

Сквозь снегопад виден был край ледника.

Тан-гиль нанес решающий удар по кувшину — и показалась пробка!

Издав торжествующий вопль, старый злодей вытащил пробку.

Шира была уже возле него. Натаниель, метнувшись стрелой к Тан-гилю, набросился на него. Тот завопил от ярости, изо всех сил вцепившись в кувшин. Опасаясь, что черная вода может выплеснуться на землю, Натаниель крепко ухватил его за руки — и получил ядовитый «выстрел» прямо в лицо. Шира молниеносно перелила содержимое своего сосуда в кувшин.

Тан-гиль заорал от разочарования и отчаяния. Натаниель и Шира тут же отскочили от кувшина, и вовремя, потому что из горлышка вырвалось темно-зеленое облако и раздался такой оглушительный треск, что Натаниелю пришлось закрыть руками уши.

Но они сделали свое дело? Им это удалось!

Ни одна капля не пролилась и не попала на Тенге-ля.

— Беги, Шира! — крикнул Натаниель. — Исчезни немедленно! Все остальное я беру на себя, ведь я должен покончить и с ним тоже, хотя он теперь совершенно неопа…

Он внезапно замолчал. Оба замерли, как зачарованные.

Оглушительный грохот прекратился, гейзер черной, как из клоаки, воды иссяк, и сама эта вода изменила цвет, став прозрачной и чистой, темное облако растаяло среди метели.

На склоне воцарилась тишина.

Но перед ними, на каменной плите, стояла устрашающая фигура.

— Пробка… — прошептал Натаниель. — Мы забыли про нее. Он лизнул ее! Исчезни, Шира! Скорее!

— И ты тоже!

— Я не могу. Я живой.

Краем глаза Натаниель увидел, как Шира растаяла в воздухе и исчезла. Он услышал ее тихую жалобу по поводу того, что ей пришлось оставить его одного, наедине с этим только что народившимся чудовищем.

Натаниель едва осмеливался дышать. Всего лишь в пяти метрах от него стоял молодой мужчина, настолько красивый, что у Натаниеля мороз пробежал по коже. Это была ледяная, дикая, восточно-азиатская красота, и на его блестящих, черных волосах сверкала огненная корона. Кожа имела металлический оттенок, как у змеи, черты лица были совершенными, глаза напоминали продолговатые, ярко-желтые кусочки камня. Злобная улыбка играла на его безупречно очерченных губах. На нем была сверкающая, темно-синяя одежда с короткой мантией. Его темная, змеиная кожа переливалась при каждом движении.

Это был король подлинного злодейства. Беспощадный властитель мира, не имеющий себе равных!

В вое ветра чувствовались жалобы и плач. Казалось, сам ветер сожалеет о том, что ему приходится разносить по всему миру эту трагическую весть. Спасения больше не было.

Натаниель, на которого все так надеялись, проиграл! Тот, кто стоял теперь на каменной плите, уже не был маленьким, смехотворным старикашкой. Это был подлинный, злобный Тан-гиль, преисполненный собственного достоинства.

Непобедимый!

Абсолютный властелин мира, которому все должны безоговорочно подчиняться. Натаниель уже чувствовал в себе желание служить ему!

Разрушитель мира!

Жуткое создание медленно вытянуло руку в сторону Натаниеля и направило на него указательный палец, чтобы тут же, одним-единственным движением, превратить его в ничто.

Натаниель продолжал неотрывно смотреть на чудовище. Но помимо своей воли он регистрировал, что от кувшина ничего не осталось и что пробка, покатившаяся к ручью, тоже попала в зону действия ясной воды и была полностью уничтожена.

То, что черной воды больше не существовало, не решало исход дела. Вместо нее существовал сам черный властитель.

Горе тебе, земля! Горе вам, люди!

Но в тот момент, когда Натаниель должен был ощутить взмахи крыльев Смерти, он весь переполнился иным чувством.

Глядя на неописуемо красивое и в то же время жуткое существо, он с глубокой скорбью подумал о том маленьком мальчике, который не был виновен в том, что ему пришлось придти в мир при таких ужасных обстоятельствах. Он думал о малыше, живущем в юрте кочевников, у которого не было иного выбора и который осужден был на совершенно бесчувственное существование.

Подумать только, что могло бы получиться из такого совершенного создания, если бы он рос и воспитывался в нормальных человеческих условиях!

Натаниель, чья сила заключалась в доброте, заплакал. Он чувствовал глубокую нежность и любовь к тому ребенку, которого он видел теперь своим внутренним взором. И его сочувствие к этому мальчику Тан-гилю, «рожденному под черным солнцем», было так велико, что он невольно сделал пару шагов навстречу страшному властителю.