Мария Семенова - Викинги (сборник) Страница 52

Исследователи переводят кон так: «предел, начало, конец». Древние люди вкладывали сюда понятие изначальности, вечности, замкнутого круга, границы. Вспомним: искон ный, испокон веку, кон ец, скон чаться; кон довым на русском Севере называли могучий, крепкий строевой лес, живущий, кажется, вечно. Не лишне упомянуть слова закон и покон , то есть обычай. «Коном» в старину называлась большая группа людей, тесно связанных между собою, первоначально – родственный клан, большая семья. Ещё словом «кон» обозначали «юрисдикцию», закон данной общины. Вот откуда кон овод: это не тот, кто «водит коня», это – зачинщик, затевала, способный увлечь за собой людей, отстоять законность. Одним словом – вождь. И не только светский, но и духовный.

Зная всё это, можно ли всерьёз утверждать, будто такие люди, энергичные, деятельные предводители – и название для них – появились у наших предков только после знакомства с соседями-скандинавами? Конечно же, нет. (А если повнимательней присмотреться к слову «кон ечно»…)

История других терминов, которыми в Европе традиционно обозначают правителей, не менее поучительна и интересна. Например, многие ли теперь знают, что знакомое и привычное нам слово «король» во времена викингов только что родилось? Произошло оно от имени Карла Великого, в конце VIII – начале IX века победоносно владевшего половиной Европы. Такое уважение и такой страх внушал этот легендарный властитель, что его имя стало нарицательным. Точно так же как русское «царь» (а также иногда употребляемое «кесарь» и «цесарь») – от имени Гая Юлия Цезаря, знаменитого императора Древнего Рима. Вот какие превращения бывают в истории с именами людей, оставивших по себе долгую память. Причём совершенно не обязательно добрую!

Скажи мне, какого ты рода, и я скажу, кто ты

При всём том, что было сказано выше о природных условиях, казалось бы, побуждавших население к морским путешествиям и поискам лучшей доли у чужих берегов, викинги никогда не составляли в древней Скандинавии большинства населения. Далеко не каждый срывался с насиженного места и «в один прекрасный день» отваживался начать жизнь морского разбойника.

Иногда в популярной литературе пишут, что викингами, и в особенности предводителями викингов, становились по преимуществу младшие сыновья зажиточных людей: они, мол, не наследовали отцовских земель, а значит, волей-неволей были вынуждены искать удачи на стороне. Никто не спорит, бывали и такие случаи, но основная причина, толкавшая людей к жизни морских кочевников, была всё же несколько иной.

К началу эпохи викингов в Скандинавии только начинали возникать города и крупные поселения. Жители Северных Стран вообще редко селились деревнями, ведь на каждую «душу населения», чтобы прокормиться, требовались обширные лесные угодья для охоты. Древнескандинавскому поселению точнее всего подходит название «хутор». Как правило, где-нибудь в укрытом от ветра солнечном месте на берегу морского залива стоял всего один большой дом (внутри него мы ещё побываем), окружённый хозяйственными постройками и непременными сараями для лодок и корабля. А в доме жила опять-таки всего одна семья.

Эта семья была совсем не похожа на ту, к которой мы привыкли в нашей современной жизни: мать, отец, один-два ребёнка. Самое большее, есть ещё дедушка с бабушкой и дядя с тётей, да и те живут, как правило, где-нибудь в другом месте. Если же в семье трое детей, она считается многодетной, и государство ей помогает.

В древности, во-первых, все поколения семьи жили обыкновенно под одной крышей, да ещё где-нибудь неподалёку находилось семейное кладбище, так что в жизни семьи незримо принимали участие и давно умершие предки. Во-вторых, детей рождалось гораздо больше, чем теперь. Ещё в XIX веке, в условиях единобрачия, десять и более детей было обычным явлением. А в эпоху викингов, не забудем, богатому и состоятельному мужчине не считалось зазорным приводить в свой дом столько жён, сколько он мог прокормить… Представьте себе такой дом, в котором живут четверо-пятеро братьев с жёнами, детьми, родителями, бабушками, дедушками, дядями, тётями, двоюродными, троюродными… Целое общежитие, и все – родственники! Учёные-этнографы, изучающие жизнь самых разных народов, так и называют подобный родственный коллектив: большая семья .

Каждый человек, живший в большой семье, ощущал себя в первую очередь не индивидуальностью со своими собственными запросами и возможностями, как мы теперь. Он рассматривал себя главным образом как члена рода . Он казался себе частичкой единого тела, единой души. Он мог назвать своих предков на несколько столетий назад и подробно рассказать о каждом из них. И он знал, что о нём самом будут помнить через несколько веков, – с гордостью или, может быть, со стыдом. Знакомясь и называя себя, всегда добавляли: сын такого-то, внук и правнук такого-то. Без этого имя было не имя: люди сочли бы, что человек, не назвавший отца и деда, что-то скрывает. Зато уж, услышав, какого ты рода, люди сразу решали, как к тебе относиться.

Каждый род имел вполне определённую репутацию . В одном люди исстари славились честностью и благородством, в другом встречались мошенники и задиры: значит, повстречав представителя подобного рода, следовало держать ухо востро.

Человек знал, что при первом знакомстве его будут оценивать так, как того заслуживает его род. С другой стороны, он и сам чувствовал ответственность за всю большую семью. За одного набедокурившего расплачивался весь его род!

Очень часто, встретив незнакомого человека, называть свой «род-племя» даже и не требовалось. В эпоху викингов повседневная одежда каждого человека представляла собой его полный «паспорт». Точно так, как по нынешней форме военного можно сразу определить, в какой стране он живёт, в каком роде войск служит, какое звание имеет, каких наград удостоен, где воевал и так далее. В древности одежда каждого человека содержала огромное количество деталей, очень много говоривших о её обладателе: из какого он племени, какого рода, состоит ли в браке, старший или младший сын или дочь и ещё много разных подробностей. А значит, посмотрев на одежду, сразу можно было определить, кто это такой и откуда, а значит, и как себя с ним вести. В древности точно такие же порядки существовали и у нас на Руси. До сих пор в русском языке сохранилась пословица: «По одёжке встречают, провожают по уму». Только не все теперь знают, из каких отдалённых времён явилась эта народная мудрость. Обычно считается, что «по одёжке» видно, богат ли человек и со вкусом ли одевается. На самом деле всё гораздо серьёзней: впервые повстречав человека, «по одёжке» определяли его род и решали, как себя с ним вести. И только потом, познакомившись поближе, оценив его личные качества, человека провожали «по уму»…

Родственниками не рождаются

Изучение древних сказаний и, более того, наблюдения за жизнью различных племён, обитающих в труднодоступных районах Земли, подвели учёных к странному, на современный взгляд, выводу: в условиях родового строя родственниками не рождаются .

Оказывается, прежде чем стать настоящим членом семьи и обрести в ней обязанности и права, новорожденный малыш должен был ещё «доказать» своё право на это. Древние люди считали необходимым убедиться, что ребёнок – свой . Что он вообще человек.

По их мнению, беременной женщине угрожало множество магических опасностей. В частности, считалось, что злые силы способны похитить будущего ребёнка прямо из материнского чрева и заменить его своим детищем – никчёмным, злобным созданием. Кто же мог по достоинству оценить новорожденного? Конечно, Высшие Существа, которым поклонялось данное племя.

В этой книге будет неоднократно упоминаться о тотеме – волшебном звере, которого тот или иной род считал своим предком. Зверя соответствующей породы (оленя, волка, лисицу…) иногда приручали и держали в деревне. Ему-то в древнейшие времена и показывали младенца. Если зверь относился к малышу благосклонно, тому предоставлялась возможность жить, расти и взрослеть. Если же нет – ребёнка могли и убить.

Позже живых «тотемов» заменили изваяния Божеств, у которых испрашивали знамения. А ещё позже функции божественных предков были возложены на… предводителя рода . В частности, у скандинавов времён викингов именно ему надлежало решать, оставить ребёнка или приказать его «вынести» и покинуть где-нибудь в ямке на волю стихий, диких зверей и милосердных прохожих.

В художественной литературе очень любят использовать этот момент для иллюстрации «бесчеловечной жестокости» языческой эпохи, тем более что христианство действительно боролось с убийством неугодных детей. Жаль только, что при этом как-то забывают: ко времени викингов судьба новорожденного определялась уже в основном не магическими, а экономическими обстоятельствами (допустим, ребёнок родился в разгар жестокого голода). Кроме того, в языческие времена детей «выносили» не «через одного», как иногда полагают, а исключительно редко и, по выражению старинной хроники, «никто не считал, что это хорошо».