Вероника Мелан - Assassin Страница 52

– Когда я видел ее в последний раз, она не была слишком худой… Но это не важно. - Герберт смущенно замахал руками. - Проходите, что же я держу вас на пороге, как негостеприимный хозяин… Проходите.

– Спасибо. - Поблагодарила я и шагнула в темную, после яркого дневного света, квартиру.

– Чаю, кофе или, может быть, сок? - Торопливо открывая и закрывая ящики стола, спросил Герберт.

Глядя на то, как суетится хозяин квартиры, мне пришла в голову мысль, что гости - не частое явление в этом доме, и оттого поиск стаканов, заварки и прочих необходимый вещей превращается в настоящую катастрофу. Стараясь уберечь его от ненужных волнений по поводу этикета, я вежливо покачала головой:

– Ничего не нужно, спасибо, мистер Дон.

– Зовите меня Герберт.

– Хорошо. - Я сдержанно улыбнулась. - Ничего не нужно, Герберт. Я совсем недавно заезжала в кафе и поэтому не голодна. Чаю тоже не хочется.

– Ну что ж… - Мужчина растерянно постоял посреди кухни, затем прошел в комнату и сел в кресло напротив. - Я, знаете, немного волнуюсь… Просто давно не слышал ничего от Ниссы, с ней все в порядке? Она, наверное, уже в Илване, она всегда хотела туда переехать…

– Герберт… - Сказала я тихо. - Я должна передать вам вот это.

Я достала из кармана помятый листок и протянула мужчине. Тот какое-то время смотрел на него, не понимая, зачем я протягиваю ему потрепанный кусок бумажки, затем спросил:

– А… что это?

– Нисса просила меня передать это вам. Я не читала и не знаю, что в нем. Просто, понимаете, я обещала ей…

– Где она? С ней все в порядке?

Мне были понятны его вопросы, но я совершенно не знала, что ответить. Как много я могу рассказать про Корпус? Имею ли право говорить, где сейчас Нисса? Наверное, нет. Я не столько боялась Комиссии, сколько не была уверена, как много хотела бы рассказать Герберту сама Нисса. Возможно, она осуждена за серьезное преступление и не хочет, чтобы кто-то знал об этом.

Прежде чем заговорить вновь, я некоторое время обдумывала ответ, затем решительно произнесла:

– Пожалуйста, Герберт, прочитайте послание. Может быть, вам что-то станет яснее. Я знаю, что я должна передать его, но ответить на остальные вопросы я не могу. Простите меня. Пусть это сделает Нисса…

– Хорошо… - Растеряно проговорил Герберт и протянул руку к записке. Внимательно изучив написанный сверху адрес, он осторожно развернул листок и начал читать.

По мере прочтения брови его хмурились, а подбородок начинал дрожать все сильнее.

– Что это? - Поднял он на меня растерянные голубые глаза. Сквозь стекла очков они казались маленькими и очень грустными. - Это же прощальное письмо! Посмотрите сами!

Он протянул мне записку, и я медленно перевела взгляд на неровные строчки:

«Мой дорогой Герберт. Моя жизнь повернулась странно, и я разминулась с Госпожой удачей. Мне бы очень хотелось увидеть вас и попрощаться с вами, но, боюсь, уже ничего не сумею изменить, встреча нам не суждена. Помните, что вы всегда были моим самым близким другом, и я благодарна вам за все, за каждое слово, за каждую минуту, что провела в вашем обществе. Я буду помнить вашу любовь и заботу всегда. Вечно. Прощайте. Искренне ваша, Нисса»

Когда я посмотрела на Герберта, то увидела, что он плачет. Мужчина в клетчатой рубахе вздрагивал, прижав широкие ладони к лицу, и отчаянно пытался сдерживать рвущиеся наружу всхлипы.

«О горе мне, дурную весть принесшей…»

На душе вдруг стало темно и пусто, как в тот день, когда Линдер объявил мой приговор. Но тогда я все еще надеялась, что кто-то, пусть не я, сумеет избежать этой страшной участи. Я верила, что записка - это просьба о помощи. А оказалось, что это прощальное письмо…

«Нет, Нисса, нет! Неужели я ехала сюда, чтобы расстроить этого человека прощальными словами? Неужели ты с самого начала знала, что тебе не выбраться?»

Мне захотелось разрыдаться вместе с Гербертом. Я потратила три дня, чтобы добраться до Минбурга, я верила, что этот день станет началом борьбы за освобождение из плена… Но я ошиблась. Неужели я ошиблась в тебе, Нисса? Я ведь видела огонь в твоих глазах, видела твое отчаянное желание жить несмотря ни на что, как получилось, что ты сдалась так рано?

Поднимаясь из кресла, чтобы уйти, я посмотрела на Герберта, который все еще плакал, закрывая руками лицо. Очки с толстыми стеклами лежали на подлокотнике, забытые и ненужные от внезапно нахлынувшего горя.

– Простите… - Прошептала я тихо, но он вряд ли услышал меня. Скверно знать печальные вещи самому, но еще хуже отбирать надежду у других. Ведь все это время Герберт надеялся увидеть Ниссу живой. Пусть не сейчас, пусть когда-нибудь. А теперь его плечи вздрагивают, а душа разрывается от боли, слушая, как хрипит и задыхается в агонии умирающая надежда.

Скверно.

Осторожно прикрыв за собой дверь, я вышла на улицу и двинулась к машине.

«Домой. В Канн…» - Поправилась я. И вдруг почувствовала такую злость, от которой пальцы свело судорогой.

Захотелось со всей силы ударить кулаком в стену, чтобы камень раскрошился в пыль, и рассеченная кожа окропилась горячей кровью. Чтобы, захлебнувшись болью, я перестала чувствовать, как надрывно стонет разрывающееся на куски сердце…

«Лучше бы я умерла, не успев доехать до Минбурга»

С этой мыслью я села в машину и тронулась в обратный путь.

Пребывая в странном настроении: эдакой смеси беспросветной злости, отчаяния и боли, я как сумасшедшая неслась по ночному шоссе, почти не разбирая дороги.

За что я боролась все это время? Эта записка стала для меня символом, талисманом грядущей свободы и справедливости. И пусть я не знала, за что была осуждена Нисса, мне было плевать на это, но у меня было самое главное - цель. Цель, которая вела меня тонким лучиком среди беспросветного мрака, заставляя забыть о собственном несчастье, о той смеси обиды и разочарований, в которую превратилась моя жизнь.

Корпус.

Корпус, ты все-таки убил нас всех. И тех, кто жил в тебе долгое время, и тех, кто лишь на мгновенье прикоснулся к твоим гнилым стенам. Почему Нисса перестала бороться? Когда это случилось? Могла ли я помочь ей? Изменить ход ее мыслей, не дать дойти до такого…

Корпус. Это ненавистное слово пульсировало в голове алым светом, и мне вдруг показалось, что я снова слышу его противный свистящий голос у себя в голове.

«Да провались ты!» - Я со всей силы ударила по рулю.

Дорога резко вильнула под колесами, натужно скрипнули колодки, и я с трудом выровняла автомобиль, не замечая опасной близости обрыва с правой стороны. Две желтые линии света выхватили тусклые островки травы на обочине, когда машина на полной скорости вошла в поворот. Теперь я не смотрела на знаки, мне было все равно, куда выведет меня ночная лента дорожного полотна. Какая разница приеду ли я в Канн или так и останусь затерянной посреди этого чужого для меня мира, где нет ни одного человека, который бы ждал, верил и любил меня…