Ярослава Кузнецова - Золотая свирель Страница 52

— Откуда ты взялась? Кто впустил тебя?

Меня встряхнули, чуть не своротив челюсть. В шее что-то хрустнуло.

— Бо… льно…

— Отвечай на вопросы, козявка! Башку оторву!

— Больно… пожалуйста…

На краю зрения что-то мелькнуло, щеку коротко ожгло пощечиной. Я мгновенно ослепла от слез.

И в этой жгучей плывущей мути, в проклятом колодце памяти, тихий от умопомрачительной ненависти голос произнес: "Вон отсюда. В следующий раз убью…"

— Мораг! — крикнула я. — Принцесса Мораг!

— Ну, — шепнула она, хищно склоняясь. — Уже что-то. Вспомнила мое имя. Расшевелим твою память дальше. Итак — кто тебя послал?

— Мораг, нет. Нет, нет!

Я принялась суетливо, слепо хватать ее за руки. Это она, Высокое небо! Здесь? Откуда? Но это она — странное, страшное дитя моей Каланды! Проклятье, ну я и влипла… ну и встреча…

— Нет, — умоляла я. — Да нет же… Я не собиралась никого убивать! Я тебе все расскажу… все объясню… ты не поверишь… но это правда…

— Каррахна!

Лицо принцессы исказило отвращение. Одним движением она вырвала руки и оттолкнула меня — вроде бы легко и небрежно, но я слетела со скамьи и вмазалась в стену. Спиной и затылком.

Вспышка, тьма.

Промежуток.

Время, от и до заполненное черным клокочущим туманом. За туманом крылся огонь. В недрах земли. Огонь рвался на поверхность, руша под себя пласты сырой почвы, и в темном провале, под бьющимся, выползающим на поверхность пламенем кипело варево — земля и крошащийся камень, оно кружилось, пузырилось и превращалось в исходящую ядовитым паром лаву, в черное комковатое стекло.

Я была уже отравлена. Пар и туман разъедал мою плоть. Я истаивала, испарялась. Потом влага во мне кончилась, осталась только иссушенная шуршащая оболочка, похожая на крылышко стрекозы. И тогда огонь лизнул меня — чистый, раздвинувший лаву огонь. И я вспыхнула — я, падчерица реки, русалка, утопленница, бледная моль, я, которая гореть не могла по определению…

Хрипело и клокотало — рядом. По потолку метались тени, и шелковый гобелен, перегораживающий комнату, взвивался крылом. Сквозняк?

Тяжкий удар — содрогнулась моя скамья. По коврам, сшибая мебель, бурно каталось какое-то обмотанное тряпками существо, вцепившееся само в себя… нет, два существа, оба хрипели и рычали, нет, хрипело — одно, рычало — другое…

Мгновение я смотрела, разинув рот. Одно существо было совсем черное, другое мелькало белым пятном рубахи. Черное то и дело оказывалось сверху, на спине у черно-белого. Черно-белое хрипело и брыкалось. Кинжал валялся на полу, рядом со скамьей. Чуть дальше, под столом, валялся еще один кинжал, несколько больше первого.

Она, должно быть, выронила свой, когда на нее напали. Напали подло, сзади, и теперь пытаются задушить. И еще я поняла — это мой шанс. Надо бежать. Я успею, пока борьба не закончилась, и неважно, кто победит. Мораг сумасшедшая. Она чокнутая ведьма. Она не будет меня слушать, она меня просто убьет…

Дверь нараспашку. Я вскочила, отшатнувшись от подкатившегося под ноги клубка. Черно-белое существо — снизу — клекоча горлом, очередной раз отчаянно боднуло затылком воздух, метя черному в лицо… тщетно. Черный знал этот прием. Черный берегся. Рука черно-белого шаркнула по полу растопыренной ладонью — кинжал! Но черный и это видел — рывок, и дергающееся веретено тяжело перевалилось, опять отрезав меня от двери.

Я попятилась, подальше от разгоряченных тел, огибая угол большого стола. Я отступала, но они словно преследовали меня. Оба были раскалены, опасны как шаровая молния.

Они докатились до стола, с размаху врезались в резную граненую ножку, стол сотрясся — и трехрогий подсвечник поехал по столешнице, как по льду. Я подхватила его у самого края… остальное получилось само собой. Металл обжег руку и словно прилип к ладони, а скорость падения придала силы и веса… мне оставалось только направить тяжелый бронзовый куб основания… бронзовый куб, украшенный насечкой, с четырьмя лапками по углам, весь обросший восковой бородой… направить в замотанный черной тканью затылок…

Потом подсвечник упал, растеряв мгновенно изошедшие дымом свечи и сделалось темно. Я только слышала, как перхает, хрипло дышит и возится на полу тот, кто был снизу, черно-белый, моя недавняя мучительница.

— Х-ха-х-х… — выдавила она, выволакивая себя из-под черной груды. А в ноздри мне змеей вполз режущий, ржавый запах, такой же страшный и мерзкий, как и запах железа.

Запах крови.

Я отшатнулась, опершись крестцом о край стола. Меня мутило.

Нет. Нет. Нет…

— Т-ты?.. — кашель. Она сплюнула на пол и снова прохрипела. — Ты?

Я молчала. Бежать было поздно. У меня так болела голова, словно этот подсвечник проломил мой собственный затылок.

Мораг снова отплевалась.

— Ч-черт! Горло… раздавил… Воды… дай. Вон там.

Она махнула рукой, хлестнув меня волной жуткого кровавого запаха. Хватаясь за что попало, я побрела в указанном направлении.

Вода в кувшине. Кувшин в тазу. И то и другое — на табурете за ширмой. Я хлебнула из кувшина, потом намочила ладонь и протерла лицо. Немножко легче. По крайней мере исчезло ощущение, что меня сейчас вывернет наизнанку. Прихватив тяжелый кувшин, вернулась в комнату.

Черная груда недвижно валялась у стола. Далее комнату пересекал луч лунного света, а женщина в белой рубашке сидела на скамье, уронив голову на руки и локтями упираясь в раздвинутые колени. Кровью пахло от нее.

Она схватила протянутый кувшин и припала губами, но глотка не сделала — захлебнулась, закашляла. Я придержала кувшин.

— Осторожно, принцесса, — сказала я. — Маленькими глоточками.

Кое-как она напилась, обливая себе колени и грудь.

— Полей! — подставила ладони, и мне пришлось лить воду прямо на пол, на дорогие ковры, чтобы она умылась.

— Ф-ф-у… — вдох-выдох, она прислушивалась к своему телу. — Ф-ф-у… — повернулась ко мне. — Он тебя… задел?

— Нет, — сказала я.

— Спасибо, — сказала она.

Я сперва не поняла, за что она благодарит. Мне показалось — за воду, за то, что помогла умыться.

— Думала… ты отвлекала… хитрый ход. — говорить в полный голос Мораг не могла. Могла только шептать. — Думала… конец мне пришел…

— Я его… убила?

— Сейчас взглянем.

Она тяжело поднялась, но тут же согнулась от кашля, и мне пришлось подхватить ее под локоть. Однако она властно отстранила меня — мол, не суетись, держусь еще на ногах — и шагнула к поверженному противнику. Пихнула его сапогом. От резкого движения ее шатнуло на столешницу, а грузный кулек вяло перевалился, попав головой в лунный луч. Вокруг этой головы, закутанной во что-то черное, размазалась по полу маслянистая полоса.