Королевства Войны - Лиза Смедман Страница 53

     Туиганские лошади не большие. На самом деле, большинство людей, к западу от Рассветных Гор, называет их пони, хотя Гетред знал, что такое представление было ошибочным. Хоть туиганские лошади и были короче, своих западных собратьев,  но они были крепче и лучше приспособлены к жизни в Землях Орды. Но какой бы крепкой не была их лошадка, а нести двух всадников галопом длительное время было выше её сил. И прежде, чем они минули два низких холма, до слуха Гетреда донеслись звуки дыхания животного, судя по которым, оно было на пределе своих возможностей.

Однако ужас, в котором прибывало животное, придал ему сил и да и Холван его не щадил.

Гетред осмелился оглянуться. Небо на востоке светилось как бледный занавес, а всё ещё видимые звёзды сместились вправо от макушек Рассветных Гор. Светлеющее небо ярко отражалось от снежных полей и то, что Гетред увидел, заставило его желудок свернуться в тугой узел.

Их лошадь оставляла за собой шлейф из летящего снега, но позади них возникло другое снежное облако, которое было намного больше. Сначала, оно было просто большой массивной формой, а потом можно было различить черты медведя. И он догонял их.

- Холван, быстрее! – закричал Гетред.

Кассидец дал бокам лошади шпор и умудрился выжать из животного ещё немного скорости. В сердце Гетреда зажглась надежда и он снова обернулся…

… как раз вовремя, чтобы увидеть, как коготь, размером с щит горца, ударил по задним ногам лошади.

Он открыл рот, чтобы закричать, но крик лошади опередил его и он и Холван упали, вместе с раненным животным, вздымая огромную шапку снежной пыли.

Гетред сначала соскользнул на снег, но сила его падения была настолько грандиозна, что уже вскоре он проехался лицом по почве и камням.

Пытаясь сделать вдох своей ушибленной грудью, Гетред сумел подняться на ноги. Он кашлял и плевался, надеясь освободить свои горло и рот от снега и грязи, но вместе с ними он выплюнул порядочное количество крови и по меньшей мере два зуба. Он вытер снег и грязь со своего лица и посмотрел наверх.

Челюсти медведя сомкнулись на шее лошади. Бедное животное пиналось и кричало. Медведь тряхнул своей головой вверх и в сторону, с хрустом сломав шею скакуна и жалобные крики прекратились.

Медведь бросил труп в снег и переключил своё внимание  на Гетреда. Морда зверя, разумеется, была не способна передать улыбку, но Гетреду казалось, что на него направлен слишком уж человеческий, злорадный взгляд.

Из-за спины Гетреда выступила шатающаяся фигура – Холван. Мужчина держал в одной руке кинжал, а в другой свой священный символ, который он воздел высоко над головой. Гетред слышал, как кассидец читает какое-то заклинание на своём родном языке. Гетред не мог понять ни слова, но в его интонации явно был страх.

В глазах медведя зажглась ярость, он низко и утробно зарычал. Он приблизился, но боль притупила ярость в его взгляде. Что-бы Холван ни делал, медведю это не нравилось. Но рыча, он всё-таки приближался. Он подходил медленно, каждый шаг был осторожным и сделанным с усилием. Скоро он будет достаточно близко, чтобы ударить.

- Холван? – позвал Гетред и сделал шаг назад.

Медведь сделал выпад. Одна его лапа просвистела в воздухе - Гетред почувствовал ветер от этого движения – и Холван упал.

Медведь содрогнулся и вернул своё внимание Гетреду. Он чувствовал, как от его рыка у него под ногами дрожала земля.

Но и что-то ещё…

Перекрывая медвежий рык, на холме, позади себя, он услышал волчий вой. Их было много.

Медведь посмотрел наверх и Гетред проследил за его взглядом. Волки – по меньшей мере дюжины – стояли на краю холма.

Медведь осмотрелся вокруг. Ещё больше волков. Они были окружены.

Трое волков – один из них большой, как волкодав, но более мускулистый -  спустились по склону легкой трусцой. Они остановились в десятке шагов.

Гетред наблюдал, как фигуры волков рябили и размывались, словно лунный свет прорезающий туман над водой. Как только первые лучи рассвета перевалили через восточный горизонт и упали на лощину, перед ними предстало трое эльфов. Из всех эльфов, которых ему когда-либо довелось видеть, эти были самыми странными. Как и та девушка, которую он видел в лесу, они были обнажены и их бледная кожа, казалось, не чувствует никакого дискомфорта от контакта с морозным воздухом. Но в отличии от той неё, их тела были испещрены большим количеством шрамов. Некоторые из отметин достались им в битвах, а некоторые, судя по их виду, были нанесены умышленно. С помощью чернил, на их кожу были нанесены стилизованные узоры.

На месте, где несколько моментов назад стоял массивный волк, теперь был самый высокий из троицы. Его белоснежные волосы свисали ниже талии, а всё его тело, от бровей до пяток было лабиринтом из чёрных татуировок, иссечённых старыми ранами. Его руки и грудь испещряли руны, которые в лучах рассвета, казалось, были цвета свеже-пролитой крови. Три глубоких шрама прорезали его кожу от черепа к щеке и к подбородку, оставив в его бровях три не заросшие линии. А под теми бровями, словно морозные самоцветы, сияли глаза.

Он посмотрел на медведя без страха и сказал:

- Предстань предо мной в своём истинном различии, Вурзхед.

Внимание Гетреда было так поглощено вновь прибывшими, что он совсем забыл о медведе. Он оторвал от них взгляд и повернулся. Медведя больше не было, и на его месте стоял здоровяк, который поймал девочку-волка, держал Гетреда в плену и перебил туиганцев.

- Герул, - сказал Вурзхед, - что ты здесь забыл? Это не твоя охота.

Высокий эльф бросил взгляд на Гетреда.

- Этот человек спас дочь моего сына из одного из твоих силков и она вернулась, чтобы поведать мне, что ты также убил одного из Вил Адарат в качестве приманки.

Вурзхед посмотрел на  Гетреда и Гетред увидел что-то в его глазах. И это было последним, что он ожидал там увидеть. Это был страх. Нет, не страх. Чистый ужас. Вурзхед боялся этого обнажённого эльфа, несмотря на то, что был, по меньшей мере, вдвое больше него.

- И… ты хочешь, чтобы я отдал тебе этого воришку? – сказал Вурзхед. – Я отпущу его и ты отпустишь меня. Правильно?

- Ты слишком самонадеян, - сказал Герул. – Ты поймал в силки дочь моего сына. Ты пролил кровь моего народа. Думаешь, что если ты прячешься у гор, ты