Гай Юлий Орловский - Патроны чародея Страница 53

Я вышел его проводить во двор, Ювал предложил поменять гостю усталого коня на свеженького, у нас их девать некуда, большинство отдали в села, но полдюжины оставили в замке.

Лорд Кельвин проговорил с понятным колебанием:

   — Это было бы неплохо, но…

Ювал сказал с вежливым поклоном:

   — Вы взгляните сперва на этих коней. Если понравится…

Кельвин кивнул, они надолго удалились в конюшню. Я ждал, подошел Фицрой, пахнет вином и свежим сеном, даже в волосах застряла травинка, посмотрел вслед гостю.

   — Коня продаешь?

   — Меняю, — пояснил я. — У него хороший конь. Только устал еще сильнее, чем я устаю от тебя.

   — Тогда это хороший обмен, — согласился Фицрой. — Жаль, без меня прошло… Я бы ему козу за коня впарил. Еще и доплату бы взял.

   — Какой ты жадный…

Он сказал обидчиво:

   — При чем тут деньги? Это же интересно…

В дверях конюшни показались лорд Кельвин и Ювал. Ювал вел за собой в поводу осиротевшего коня лорда Велли. Лорд Кельвин быстрыми шагами направился ко мне.

   — Благодарю вас, глерд Юджин! В самом деле ничуть не уступает моему скакуну. Прекрасный конь.

   — Рад, — сказал я. — Пусть это будет залогом хороших отношений с моими соседями на той стороне реки. Я не стремлюсь прослыть великим воином, потому у меня нет ни малейшего желания с кем–то ссориться.

   — Очень мудро, — одобрил он.

   — Посудите сами, — разъяснил я, — мне, бедному глерду, у которого и хорошего коня не было, ее величество подарила этот замок с селами и деревнями! Я поспешно, как вы заметили, укрепил замок и усилил гарнизон, а теперь, пока не отведаю вина из всех бочек в подвале и не перетрогаю всех женщин в деревнях, как вы посоветовали, даже не подумаю ни о каких приключениях!.. Да и потом не подумаю. У меня теперь не жизнь, а сказка!

Он вежливо улыбнулся, подумал, потом улыбнулся уже дружелюбнее, вполне по–мужски понимая мои появившиеся возможности, которыми не воспользоваться — себя не уважать.

   — Я перескажу наш разговор его величеству, — пообещал он, — и постараюсь развеять его тревоги.

   — От меня только одна просьба, — сказал я.

   — Да?

   — Чтобы новый сосед, — объяснил я, — который придет на смену Джеймсу Велли, оказался человеком… мирным. Мне своих крестьянок хватит на несколько лет, а там и новые подрастут… Я не пойду в чужие села. Пусть и он не ходит в мои.

   — Передам, — пообещал он. — Передам.

Я нарочито помедлил и сказал подчеркнуто миролюбиво:

   — Я человек мирный, но долго терпеть обиды не в моем скверном характере. Вообще–то…

Я сделал паузу, он выждал и поинтересовался:

   — Глерд?

   — И вообще не буду терпеть, — сообщил я с самой любезной улыбкой и проникновенно ласковым голосом, что выглядит серьезнее любых криков и прочих проявлений гнева. — Как–то вот так.

Он тоже посмотрел пристально, голос его прозвучал с зеркальной любезностью:

   — Глерд, я все понял. И доведу ваши законные желания жить в мире до его величества.

Его слуга и герольд уже поднялись с помощью наших орлов в седла своих коней, весьма покачиваются из стороны в сторону, это Риттер постарался упоить, герольд даже попытался петь, но слуга ткнул кулаком в бок, и все трое величаво выехали на ту сторону ворот.

Риттер рявкнул, створки ворот пошли навстречу одна другой без спешки, но красиво и величественно, как тяжелые половинки бархатного занавеса в конце пьесы.

Глава 13

У меня есть некоторые преимущества в этом мире, однако я уступаю по силе чародеям, химерам и всяким разным существам из зачарованных болот, лесов и подземелий. Да что там существам, никакие пистолеты не помогут, если несколько пьяных мужиков бросятся скопом с близкого расстояния.

Кстати, пистолеты. Если бы еще один пистолет, можно бы поражать сразу две цели. Вообще успевал бы свалить пятерых там, где сейчас только двоих…

Временами чувствую наполняющую меня мощь, но, к сожалению, ни в чем не проявляется. Я не стал сильнее, быстрее или выносливее, а перепрыгнуть не сумею не только ущелье, но даже широкую трещину.

Запершись в кабинете, я разобрал пистолет и начал изучать все детали, поворачивая их и запоминая, потом собрал воедино, повертел пистолет в руке, любуясь и восхищаясь изяществом научно–технической мысли, снова разобрал, и смотрел, и щупал, проводил кончиками пальцем по каждой грани и выпуклости.

   — Давай, — прошептал я себе азартно, — давай!.. Ты же можешь!.. Ты все можешь, иначе какой из тебя царь природы? Или уж точно не венец творения… Докажи!

Промелькнуло еще двое суток, целых двое суток, хотя, знаю, Рунделыитотт сказал бы, что всего лишь двое.

Наконец сегодня, передохнув, я сел за стол, положил руки на столешницу и, закрыв глаза, представил все сотни раз ощупанные и расцелованные детали уже в самом пистолете…

Столешница под пальцами чуть дрогнула. Я поспешно раскрыл глаза, сверкающий вороненой сталью пистолет лежит между моими ладонями!

   — Сработало, — прошептал я с сильно бьющимся сердцем. — Какой же я замечательный, умный, красивый и даже петь, наверное, смогу…

Между ладонями снова пустое место на столешнице, но сердце стучит мощно и ликующе, я чувствовал в себе то буйство счастья, что заставляет щенка визжать и в упоении кататься по полу, а кто–то, как говорят, кричал в восторге, какой же он замечательный сукин сын…

   — А ну–ка… еще раз…

Не получилось, слишком трясет всего в ликовании, никак не сосредоточусь, да и слишком выложился, надо поесть, отдохнуть…

Даже не успел понять, работающий или просто внешнее подобие, а дальше сколько ни бился, повторить не удавалось. Поел, отдохнул, снова опустился за стол и впер бараний взгляд в середину столешницы.

На этот раз получилось с первой же попытки, но еще несколько раз только появлялось дразняще и тут же пропадало, но тужился, пыжился, старательно нащупывал то состояние, когда должно даваться с легкостью, и организм вроде бы наконец–то начал соображать, что от него требую, но еще раздумывал, что обойдется дешевле, упираться изо всех сил или же пойти навстречу таким причудам.

Пистолет задержался на поверхности стола, я успел его ухватить, металл даже не горячий, но тут же пропал, оставив ощущение приятной тяжести.

   — Заработало, — прошептал я, — давай, ты же нащупал, сосредоточься…

С третьей попытки сумел удержать пистолет настолько, что успел передернуть затвор, с десятой еще и прицелился в стену, и даже спустил курок. Где–то едва ли не с сороковой уже создал патрон и выстрелил в стену.