Виктория Дьякова - Наследники Борджиа Страница 53

— Да за каким ляхом? Откуда лях-то? — изумленно вздыбил черные тугие брови Ибрагим.

— Чего не знаю — того не знаю, вот клянусь, — Витя размашисто перекрестился. — Сам только краем глаза видел. Был рядом, а обернулся — нет дружка. Из-под стены на помощь зовет. Что делать, ума не приложу!

— Под стену провалился? Как это его угораздило? — Ибрагим с недоумением взглянул на подошедшего Никиту.

Присутствие князя Ухтомского в планы Вити не входило. Никита умен, он и подвох обнаружить может. Но делать нечего. Надо вести игру до конца.

— Под какую еще стену? — строго спросил Витю князь Ухтомский. — Сказал же вам — во всем отца Геласия слушать и не лазить где не велено.

— А вот под ту, которая к озеру ближе, — тараторил Витя, — я уж так виноват, так виноват, ваше сиятельство, не доглядел я за ним! — чуть не со слезами винился он, преданно хватая князя за кольчужную перчатку.

— И зачем я только взял вас с собой! — с досадой отмахнулся от него уставший Никита. — Одна только морока с вами. Сходи, Ибрагим, погляди, что там стряслось. И вот Феофана с собой возьми. Он все ямы наверняка здесь знает… Феофан, — подозвал он послушника, — с Ибрагим-беем пойдешь. Пособи там, если надо.

— Слушаю, государь.

Ибрагим-бей, с ним два татарина и Феофан последовали за Витей к Свиточной башне. Только вышли из Собора, как уже услышали душераздирающие Лехины вопли.

Витя даже слегка встревожился про себя. То ли Рыбкин там так хорошо в роль вошел, то ли и в самом деле повредил себе что. А это уж совсем ни к чему. Что с ним потом делать? Но уже поздно.

Подойдя к лазу под стеной, Витя наклонился и просунул в яму руку.

— Да не кричи, не кричи, — приговаривал он, — сейчас вытащим тебя. Ну давай, хватайся, что ли. И как ты закатился-то туда?

Рыбкин стал орать потише, потом и вовсе замолк и усердно сопел, делая вид, что старается вылезти. Но как и договаривались, ничего у него не получалось.

— Ой, больно, ой, рученька моя, ой, не могу! — стонал Леха изо всех сил.

— Что делать? — Изображая отчаяние, Витя обернулся к Ибрагиму.

Ибрагим-бей отстранил Витю, сам обследовал лаз и опять недоуменно пожал плечами:

— Странно, почему он не может вылезти? Места достаточно…

— Рука, рука за которую тянем, повреждена у него, а другой стороной он повернуться не может. И ногу покалечил тоже, — быстро объяснил ему Витя, боясь, что сомнения, посетившие татарского принца, могут укрепиться в его голове.

— Да, эка угораздило его! — согласился с Витей Ибрагим-бей. — Что же делать? Не оставлять же его там.

Услыхав, что его могут оставить под стеной, Рыбкин завопил пуще прежнего.

— Можно дверь открыть, — кинул долгожданную для Вити мысль Феофан.

— Какую дверь? — не понимая еще о чем речь, спросил его Ибрагим.

— Там изнутри дверь есть, — стал поспешно объяснять послушник, — уж не ведаю, когда в последний раз открывали ее, лет пятьдесят, наверное, назад, не меньше. Про то батюшка Геласий лучше знает. Она в подземное хранилище ведет, там раньше склад был, казенный погреб для зелейной казны, да свинец в свиньях хранился. А вообще по коридору тому до самого озера пройти можно, только с другой стороны вход давно уже в воду обвалился и илом затянуло его.

Услышав слова Феофана, Витя удивился про себя: как же Гарсиа собирается войти, если с той стороны все в воде стоит?

Но это не его дело. Знает, наверное, как, раз сказал. Не было такого, чтобы испанец брался за дело, не обследовав сперва хорошенько, что к чему.

— Так что же, выходит, что друг наш как раз в тот склад угодил? — спросил Ибрагим Феофана.

— Да, прямиком туда, — подтвердил послушник.

— И ключи от двери имеются?

— Имеются у батюшки Геласия.

— Так попроси у него, — решил Ибрагим, — что ж мучиться нам всем, да и человека мучить зря. Откроем — и дело с концом.

— Но батюшка Геласий мне не даст. Он никому не доверяет ключи, — неуверенно замялся Феофан.

— А ты скажи, что Ибрагим-бей просит, — ответил ему Юсупов. — Сам лично открывать будет. И закроет сам. Мне он доверит?

— Думаю, что да, — послушник все еще сомневался.

— Ну, так ты беги и спроси у него, — нетерпеливо приказал ему татарин, — что время зря тянуть. Все равно выхода другого нет.

— Хорошо, я мигом! — Феофан бегом устремился обратно к собору.

Чтобы не выдать своего волнения, Витя присел перед лазом, и стал уговаривать Леху:

— Ну, ты потерпи, потерпи. Сейчас придумаем что-нибудь. Не отчаивайся, дружище. Ибрагим-бей нам поможет, — и заискивающе поглядывал на Юсупова.

— Прав Никита, — сокрушенно заметил тот, отряхивая о колено шапку с хвостами лисицы, — чего только не натерпишься с вами…

Наконец появился Феофан. По радостному выражению его изможденного осунувшегося личика можно было издалека догадаться, что отец Геласий ключи от двери дал. Витя чуть не подпрыгнул на месте от радости, но сдержал себя и постарался сохранить печать глубокого удручения на челе.

— Вот они, государь, — размахивая связкой из четырех массивных ключей, Феофан подбежал к Ибрагим-бею.

Витя вытянул шею, чтобы рассмотреть вожделенные ключики получше и запомнить. Действительно, выглядели они весьма массивно, и, как и говорил Гарсиа, самый большой из них был украшен скачущим золотым коньком на головке.

— Коли так, пойдем открывать, — Ибрагим первым вошел в башню, крикнув часовому наверх: — Здесь Ибрагим Юсупов с сотоварищами!

— С чем пришли? — гулко отозвался ему Макар.

— Склад зелейный отворять будем, — ответил Ибрагим, — надо ж друга-свена вызволить!

— Хорошее дело, — одобрил часовой, — подмог бы вам, да не могу службу оставить.

— Мы справимся, — бодро вступил в разговор Витя и тут же замолчал, решив не проявлять излишнего интереса.

Ибрагим-бей взял ключи из рук Феофана и принялся отворять решетку. Не отмыкавшаяся годами, она поддавалась с трудом. Наконец с пронзительным скрипом отворилась. Витя заметил для себя, какой ключ использовал Юсупов. Затем приступили к двери. Замки на ней висели тяжеленные, массивные. Чтобы снять их, пришлось звать на помощь татар, и Витя засомневался, удастся ли им с Лехой справиться с ними ночью. Наконец дошли до самого большого ключа с золотым коньком на головке. Этим ключом отмыкался покрытый ржавчиной ромбовидный замок в самом центре двери.

В руке Юсупова ключ повернулся четыре раза. Затем Ибрагим плечом толкнул дверь от себя. Она с треском поддалась. Туча пыли бросилась наружу из темного провала за дверью. По приказа Юсупова татары с факелами осветили проем. Впереди лежала широкая мощеная дорога, ведущая в густой могильный мрак, а у самой кромки ее, там, где из-под крепостной стены пробивалась тусклая полоска света, сидел, обхватив коленки руками, Рыбкин и тихо скулил.