Пересмешник - Алексей Юрьевич Пехов Страница 54

Я сказал об этом Стэфану, и тот сразу же забеспокоился:

— Не случайное совпадение. Кто это мог быть, Тиль?

— У меня два варианта. Или шпик, приставленный ко мне Владимиром эр’Дви. Или кто-то из тех, что стреляли по нам с Талером и искали Эрин. Выбирай любую понравившуюся версию.

Анхель сообщила, что ни одна из них ей не нравится, также как и назойливое внимание посторонних к моей персоне.

Талер ждал меня возле входа в дорогие ложи. Он заметно нервничал и, увидев меня, несказанно обрадовался:

— Я уже думал, что-то случилось!

Я посмотрел на часы:

— До встречи с капитаном больше двух часов. А бои меня не интересуют.

— Все уже здесь. В том числе и Витнерс.

— Данте приехал?

— Да. Он в своей ложе вместе с какой-то рыжеволосой девицей в черных очках, — он пожал плечами, явно удивляясь такой странности. — Катарина с Рисахом тоже прибыли.

Я кивнул, мы показали добытые Данте билеты контролеру и начали подниматься по мраморным лестницам на самый верх, в ложи для богатых зрителей. Там все сверкало от бриллиантов, дорогих платьев и строгих костюмов.

— Идем к Данте, — позвал я Талера.

— Не стоит, — поморщился он. — Катарина и Рисах оставили мне одно место у себя, я останусь с ними. Давай встретимся в перерыве. Он будет через несколько минут.

— Хорошо, — сказал я.

Талер не слишком уютно чувствует себя в обществе Данте. Он не всегда понимает юмор и иронию лучэра, да и то, что тот выглядит неменяющимся пятнадцатилетним мальчишкой, хотя со времени их знакомства прошло двенадцать лет, моего приятеля ставит в тупик. Как-то раз Данте сказал, что не собирается стареть до самой смерти. Зная его упрямство и способность держать слово, я нисколько не удивлюсь, если так и будет.

Я без труда нашел ложу Данте, отодвинул лиловую драпировку и вошел в эту уютную обитель пороков. Никаких лавок, как на трибунах для черни, только мягкие бордовые диваны. Открытая бутылка шампанского в ведерке со льдом, фрукты, канопе, бутылка красного.

Мой друг с интересом наблюдал за тем, что творится на большой арене, и поздоровался, не отрывая взгляда от действа:

— Привет, Тиль. Садись. Выпить, с учетом твоего мероприятия, я тебе не предлагаю.

Бэсс, на этот раз одетая, как девушка из высшего света, приветливо улыбнулась и протянула мне руку:

— Рада видеть вас в бодром здравии, чэр.

Не знаю, была ли в ее словах ирония, которую я мог бы увидеть в глазах, но они были скрыты за темными стеклами очков.

— Надеюсь, это здравие никуда не денется к вечеру, Бэсс, — я решил вести себя вежливо с этой странной низшей.

— Хватит болтать! Вы все интересное пропустите! — одернул нас Данте.

— Конечно, папочка, — рассмеялась рыжая.

— Папочка?! — ужаснулся я.

— Это образное выражение, — тут же поспешила исправиться дочь Крадущей детей, а Данте даже внимания не обратил. — Когда он становится излишне заботливым, я его так называю. В шутку, разумеется. Можно попросить вас налить мне шампанского?

Я исполнил просьбу, затем попросил у нее лежащую на столике газету, не отказываясь от привычки, просмотрел некрологи. Арена меня совершенно не интересовала.

— Сам не смотришь, так других не мучай! — возмутился Стэфан снизу.

— Давай его сюда, затворник, — откликнулся Данте. — Стэфан в отличие от тебя понимает толк в зрелищах.

Я с улыбкой протянул лучэру трость, и тот пристроил ее на перилах, чтобы амнис ничего не пропустил.

— Крошка Ча уже выступал?

— Нет, — ответил Данте. — Пока только претенденты. Расколошматили машины друг друга на запчасти.

— Я уверен, что Ча сегодня выиграет.

— А вот я — нет, — таинственно сказал Данте.

— Есть что-то, чего я не знаю? — тут же заинтересовался Стэфан.

— Ну, я решил стать спонсором одного игрока. Вон того, на зеленой машине.

Я, наконец, заинтересовался и глянул поверх газеты на побоище, разворачивающееся на сцене. Шесть шипящих паром, едва двигающихся из-за веса, механических гигантов колошматили друг друга стальными кулаками, пытаясь опрокинуть на землю или толкнуть на стену, усаженную пятнадцатифутовыми шипами. Грохот и скрежет стоял невероятный, одна из паровых машин уже лежала на земле, воя из-за оторванного клапана котла, и ее боец, выбравшись через люк, поспешно бежал с поля сражения, опасаясь быть затоптанным неуклюжими колоссами.

— Внушительное зрелище, — оценил я. — В последний раз, когда я сюда приходил, все было совсем иначе.

— Ну, мы вчера с тобой именно об этом говорили, — сказал Данте, удовлетворенно улыбаясь, когда его боец ударом шарнирной руки впечатал ребристый кулак в грудь зазевавшегося противника.

Во все стороны полетели клепки, скрепляющие броневые листы, и машина, не удержавшись на ногах, начала заваливаться на спину, а затем с грохотом зацепила еще одного бойца, и они вместе рухнули на землю. Каждый из великанов был не ниже живого стоуна, то есть все тридцать-сорок футов от пятки до кончика стальной желудеобразной головы, в которой сидели пилоты. Весили гиганты очень много, так что грохот от их падения, наверное, разнесся по всей Ничейной земле. Трибуны взревели, Бэсс захлопала в ладоши.

— Тебе нравится это? — поинтересовался я у нее.

Рыжая немного подумала и сказала:

— Сущность, доставшаяся мне от матери, которую все так презирают, чэр, любит более кровавые развлечения, такие, как происходят в моем районе. Игры, творящиеся на Арене, чисты и невинны. Я бы назвала их развлечением младенцев и для младенцев. Но я с детства стараюсь смирять свою кровожадность и находить прекрасное в самых простых вещах. Например, таких, как эта возня гигантских железяк, чэр.

Я не понаслышке знал, что происходят на улицах в Городе-куда-не-войти-не-выйти, где царит вечная ночь, и оценил ее ответ.

— Называй его Тиль. Здесь все свои, — бросил Данте.

— С удовольствием, если только чэр эр’Картиа не возражает.

Я пристально посмотрел в темные стекла очков, за которыми прятались глаза с алыми вертикальными зрачками. Разрешить низшей называть себя по имени — верх демократичности. Данте отвлекся от сражения железных черепах и смотрел на меня немного насмешливо и в то же время проницательно. По его юному лицу блуждала выжидающая улыбка. Он явно был не уверен, что я позволю ей такую вольность, и теперь с интересом ожидал, каким вежливым способом, не переходя на грубость, я откажу. Я всегда удивлялся, отчего мой старый друг считает меня настолько тактичным и вечно придерживающимся этикета. Это далеко не так. Я не всегда бываю вежлив, добродушен, благосклонен и обходителен.

Я еще раз посмотрел