Джон Толкиен - Две твердыни Страница 54

О крепости Сарумана жители Рохана знали только из рассказов, ибо никто на памяти последнего поколения не прошел через Ворота Исенгарда, разве что Причмок, но он бывал там тайно и никому о том, что видел, не говорил.

Гэндальф первый подскакал к каменному столбу с Белой Рукой. Всадники с удивлением заметили, что ногти у нее красные и сама она не чисто белая, а словно запятнана засохшей кровью. Гэндальф смело поехал вперед, остальные неохотно последовали за ним. Можно было подумать, что по долине прошло наводнение: у дороги разливались большие лужи, вода заполняла все углубления и текла ручейками между камней.

Наконец, маг остановился и кивком подозвал друзей. Туман перед ними рассеялся. Был полдень, светило солнце. Они стояли у Ворот Исенгарда.

Но Ворота лежали на земле, выломанные и погнутые. Вокруг кучами валялись камни, расколотые в щебень. Огромная арка над воротами еще держалась, но за ней в скале вместо туннеля зиял провал, с обеих сторон ворот были проломы и завалы. Грудами камней стали привратные башни. Если бы Великое Море в гневе поднялось и ударило в скальную стену, то и оно не принесло бы большего опустошения.

Вся внутренняя чаша, залитая неуспокоившейся еще водой, казалась котлом с кипятком, и в нем, колыхаясь, плавали разные обломки, балки, столбы, сундуки, бочки… Погнутые столбы с расщепленными верхушками торчали вверх, мостовые скрылись под водой. Скалистым островом посредине оставалась лишь высокая черная башня Ортханк, полускрытая в тумане, и волны лизали ее подножие.

Король и все остальные остолбенели. Они поняли, наконец, что твердыня Сарумана пала, но не могли постичь, как это случилось. Обводя взглядом весь разгром, они вдруг увидели на высокой груде камней у ворот две маленькие фигурки, развалившиеся в свободных позах, в серых плащах едва заметные на серых камнях. Возле них стояли бутылки, миски и тарелки, как будто они только что хорошо подкрепились, а сейчас отдыхали после больших трудов. Один, казалось, спал, а другой, прислонившись спиной к большому обломку, закинул ногу на ногу и, заложив одну руку за голову, выпускал изо рта длинные струйки и маленькие колечки легкого голубоватого дымка.

Феоден, Эомер и их воины с изумлением смотрели на этих двоих: очень уж необычно они выглядели на развалинах Исенгарда.

Прежде чем Король смог открыть рот, человечек, пускавший дым, заметил всадников, молча выступивших перед ним из тумана и вскочил на ноги. Это был юноша, но ростом раза в два меньше обычных людей. На его непокрытой голове буйно росли кудрявые каштановые волосы, он был плотно закутан в сильно потрепанный плащ такого же цвета и покроя, как те плащи, в которых друзья Гэндальфа прибыли в Эдорас. Он низко поклонился, приложив к груди руку, а потом, будто не замечая мага и его спутников, обратился к Феодену и Эомеру.

— Добро пожаловать в Исенгард, уважаемые гости! — произнес он. — Мы тут сейчас за привратников. Я — Мерриадок сын Сарадока, к вашим услугам, а мой друг, который, увы! очень устал, — тут он толкнул своего друга ногой, — зовется Перегрин сын Паладина, из рода Туков. Мы с далекого севера. Почтенный Саруман дома, но сейчас он уединился с неким Причмоком, и это мешает ему выйти навстречу столь важным гостям. А то бы он вас поприветствовал!

— Без сомнения! — засмеялся Гэндальф. — Это что, сам Саруман приказал вам сторожить разбитые ворота и встречать гостей без отрыва от тарелок и бутылок?

— Нет, уважаемый господин, такая подробность ускользнула от его внимания, — очень серьезно ответил Мерри. — Он, как я уже сказал, сильно занят. Приказ мы получили от Древесника, который взял на себя бразды правления в Исенгарде и поручил мне достойными словами приветствовать Повелителя Рохана, что я и сделал, как умел.

— А нас, своих друзей, совсем не замечаешь? Нам с Леголасом тебе нечего сказать?! — взорвался Гимли, не в состоянии больше владеть собой. — Ах вы, шерстолапые негодники, бродяги, хулиганы кудлатые! Нечего сказать, заставили нас поохотиться! Мы ради вас двести гонов прошли по лесам, горам, степям и болотам, через войну и смерть, а вы развалились тут пузом кверху и, в довершение всего, сосете трубки! Тррубки! Откуда у вас табак, шалопаи? Гром по наковальне! Меня сейчас злость и радость распирают, чудо будет, если не лопну!

— Ты выразил и мои чувства, Гимли, — смеясь, сказал Леголас. — Только я бы сначала спросил, где они вином разжились?

— Чего-чего, а соображения вы на охоте не добыли! — отозвался вдруг Пипин, открывая один глаз. — Застаете нас на поле славы среди всяких доказательств геройства, рядом с добычей, и спрашиваете, откуда у нас эти мелочи для заслуженного удовольствия!

— Заслуженного?! — спросил Гимли. — Что-то не верится.

Всадники со смехом слушали разговор.

— Мы, без сомнения, присутствуем на встрече любящих друзей, — сказал Феоден. — Это и есть твои пропавшие спутники, Гэндальф? Видно, нам суждено каждый день встречать новое диво. Много я уже чудес видел, а вот еще одно племя из легенды. Если я не ошибаюсь, вы — невысоклики, или как иногда у нас говорят — холбиты?

— Хоббиты, уважаемый Король! — поправил его Пипин.

— Хоббиты, — проговорил Феоден. — Выражаетесь вы странно, но название у вас подходящее. Значит, хоббиты. Все, что я о вас слышал, бледнеет перед действительностью.

Мерри поклонился. Пипин тоже встал и отвесил Королю низкий поклон.

— Ты милостив к нам, Король! — сказал он. — Надеюсь, именно так надо понимать твои слова. Но ведь это новое чудо. Я прошел много стран и до сих пор не встретил никого, кто бы знал что-нибудь о хоббитах. Ты первый.

— Мой народ много лет назад пришел с севера, — отвечал Феоден. — Но не хочу вас обманывать. У нас нет преданий о хоббитах. Рассказывают только, что где-то очень далеко за горами и реками живет племя невысокликов, которые копают себе норы в песчаных склонах. Но о деяниях этого племени легенд нет. Известно только, что невысоклики не любят беспокойства, не показываются людям на глаза, а умеют молниеносно прятаться и менять голоса, например, щебетать, как птицы. Теперь я вижу, что мои знания о вас ничтожно малы.

— Конечно, малы, — вставил Мерри.

— Например, — продолжал Феоден, — никто мне не говорил, что хоббиты пускают дым изо рта.

— В этом нет ничего удивительного, — ответил Мерри. — Это искусство у нас известно уже несколько поколений. Тобольд Дудстон из Долгодона, из Южного Удела, впервые вырастил у себя на огороде трубочное зелье примерно в одна тысяча семидесятом году по нашему летоисчислению. Каким образом старый Тоби раздобыл это зелье…