Андрей Лукин - Летописный замок Страница 54

— Затрёпой мою мать зовут! — объявил Стёпка. — В Дремучих МедведЯх мы живём.

Толстяк слегка стушевался, не ожидал, видимо, от самозванного племянника такой поразительной информированности. Вурдалак смотрел то на одного то на другого, и Стёпке казалось, что стражнику тоже не по нраву визгливый чародей. Ему очень хотелось, чтобы это было так.

— Ну-ну, — проговорил наконец вурдалак. — А ежели ты, Никарий, обознался? Угораздит тебя зараз промеж двух жерновов. Поперву Серафиан фитиля крепкого вставит, а опосля и отец-заклинатель добавит от всей души. Отпусти мальца, не дури. Ну какой из него подсыл?

— Не суй клыки в чужой кусок, Грызняк! — окрысился Никарий. — Ты у ворот на стражу поставлен — вот и сторожи! Повозки вон подмогни развернуть, а то честным людям ни заехать ни проехать.

Вурдалак посуровел лицом и гордо расправил могучие плечи:

— Службу свою я и без тебя справлю. Мне чародеи не указ! Говори, за что мальца неволишь?!

Толстяк, поняв, что вурдалак так просто не отвяжется, зачастил словно по писанному:

— Отрок сей злокозненный утром замечен был на дозорной башне, где высматривал дальние подступы к замку, а также встречу имел с известным негодяем Зебуром, главой подлого гномьего семейства!

Вурдалак прищурился и посмотрел на Стёпку. Тот кивнул в ответ — отрицать было глупо. Чародей вдохновенно продолжал:

— Далее сей самозванный племянник проник обманом в подзамковое хранилище, где неутомимо вынюхивал и выискивал тайный ход, чрез который замыслил провести в замок врагов, — Стёпка опять кивнул, поражаясь, как много о нём знает толстяк и как ловко ухитряется всё перевирать. — А опосля посмело сиё исчадие поганых недр поднять свою нечистую длань на сыновей Усть-Лишайского воеводы Ширея, нанеся невинным студиозусам тяжкие увечья, — Стёпка снова кивнул, а Грызняк слегка ухмыльнулся в усы. — После чего вознамерился утечь, однако же был мною вовремя изобличён и изловлен!

Никарий торжествовал. Доказательства он привёл неопровержимые. Пойманный подсыл сам подтвердил их достоверность посредством покаянного кивания вредоносной головой.

— Всё верно? — спросил Грызняк. — Так ли было?

Стёпка юлить не стал, помня, что правда — лучшее оружие.

— Всё верно. Только не так всё было. На дозорной башне я помогал Гвоздыре от гномов избавляться. Мы Зебуром из камнемёта шмальнули. В подземный ход меня Смакла потащил. Он от Варвария прятался, хотел тайком от него уйти, чтобы не побили. Нам охранные демоны помешали. А потом Махей с Варварием нас подловили… Ну я им и приложил. Но я их не сильно бил, я Смаклу защищал, а то они бы его покалечили.

Вурдалак кивнул и вопросительно посмотрел на Никария. Ясно было, что Стёпке он верит.

Чародей занервничал:

— Лукавит он, говорю тебе! Утечь хочет. Пусть скажет, что у него на шее висит? Откуда взял?

— А это уже не вашего ума дело! — заявил Стёпка. Надоел ему толстяк до смерти. — А если очень узнать желаете, у отца-заклинателя спросите!

Он резко присел, вырвался из цепкого захвата и отскочил к стене.

Грызняк засмеялся:

— Уел он тебя, Никарий. Шёл бы ты себе мимо и не трогал его попусту. Не видишь, торопится малец.

— Ведомо нам, куда он торопится! — взвизгнул толстяк, подступая к Стёпке. — Говори, кто твои хозяева?!

— Да Смакла его там ждёт! — рассердился наконец и вурдалак. — Видел я, как они выходили. И дружков Варвария тоже видел. Иди, парень, не тронет он тебя.

— Спасибо, — сказал Стёпка. — А то Смакла меня уже, наверное, потерял.

— Стой! — остервенел Никарий. — Не пущу!

— Беги, малец, — посоветовал вурдалак, оттесняя чародея в сторону и удерживая его за пояс огромной ручищей. — Я его чуток придержу, а ты беги пошустрее.

Никарий дёрнулся в бессильной злобе, понял, что Стёпка сейчас в самом деле убежит, и выкрикнул так пронзительно, что оглянулись и замолчали все стоящие у ворот и в проезде.

— Государево слово и дело!

Стёпка не понял, зачем он так крикнул, зато очень хорошо поняли воины князя Бармилы. Миг — и они уже стоят рядом, взявшись за рукояти мечей. Плечо к плечу стоят: шесть ратников, шесть мечей. Лица суровые, все взгляды устремлены на Стёпку, но смотрят как-то недобро, на врага так обычно смотрят, перед тем как ему голову срубить.

— Кто объявил слово и дело? — спросил русобородый ратник с решительным располагающим лицом, выступая на шаг вперёд.

Никарий обвиняюще указал на Стёпку:

— Оглашаю прилюдно, что сей отрок — подсыл вражий, и посему следует немедля схватить его для дознания с пристрастием!

Вурдалак со свистом втянул воздух. Стёпка прижался к холодному камню стены. Плохо дело. Дознание с пристрастием — это, конечно же, пытки. Дыба, кнуты, раскалённые щипцы и всё такое прочее невесёлое… За что?!

Бежать было некуда. Ратники стояли плотной стеной — не прорвёшься. Под повозку бы нырнуть, да там дальше кони копытами бьют, в миг стопчут. Да и поздно уже прорываться: проклятый чародей добился своего. Объявил чуть ли не на весь замок, что Стёпка вражий шпион. Подсыл оркландский. Попробуешь удрать — и сразу все поверят, что ты настоящий шпион. И дружно бросятся тебя ловить. И конечно, поймают. Вон их сколько тут вокруг собралось!

Стёпке стало ясно, что он совершил крупную и, возможно, непоправимую ошибку, вернувшись в замок. Уходить надо было сразу и навсегда. Предупреждал же Купыря! Топал бы сейчас спокойно со Смаклой, и чёрт с ней с закляткой! Нужно было просто её выкинуть. Не обеднел бы Варварий, в самом-то деле. Всё равно ведь он гад.

— Верно ли говорит чародей? — спросил русобородый.

— Нет! — крикнул Стёпка срывающимся от волнения голосом. — Врёт он всё! Я племянник чародея Серафиана! — крикнул и самому неловко стало: ну какой он племянник, неправда же это, не поверит ему никто и правильно сделает, что не поверит! Ну почему никак нельзя без вранья?

Ратник нахмурился.

— Тебе, отрок, веры сейчас нет. Кто может за тебя слово замолвить?

— Я скажу! — прогудел Грызняк, выступая вперёд и становясь напротив ратника. Он был на голову выше любого из княжеских воинов. — Малец невиновен, чародей обознался. И твоим людям, сотник, здесь делать нечего.

Сотник оглянулся на своих воинов. Те стояли молча. Видно было, что связываться с вурдалаком никому не хочется. Тем более, что вурдалак здесь не абы кто, а стражник, на пост поставленный, и они над ним никакой власти не имеют. Никарий тяжело дышал, его лицо покрылось испариной. Злился, верно, что не может взять и схватить без долгих разговоров неизвестно почему не понравившегося ему Стёпку.