Эльфарран - Записки неординарной эльфийки Страница 54

– Так, понятно, темнота, эльфов не знаете. Ладно, начнем с начала.

Весь остаток дня я, припомнив уроки истории, объясняла местным горничным, что такое эльфы. Они то верили, то нет. С ударом часов на главной башне, извинившись, разобрали сложенные в углу тонкие одеяла и легли спать, здесь же на полу.

Потрогав крепко запертую дверь и ощупав стены на предмет тайного хода, я поняла, что единственный выход через окно. Натужно заскрипев, гнилые ставни отошли назад и явили взору грубо выкованную решетку. Последний путь был отрезан. Подождем утра.

– Неси воду, щелоком три сильнее, надо успеть к полудню, иначе отведаем семихвостой кошки. Девушки усиленно мыли, большую парадную лестницу. Что ты стоишь, принимайся за работу, живее, живее. Сильным толчком в спину, меня бросили в самую грязь.

– Работайте, сегодня вас четверо, и норма увеличена в десять раз, чтобы не трещали, вертихвостки. – Тощий лакей, с рыбьими глазами на выкате, нервно оглядывался.

Сжав тонкие губы, мои подруги по несчастью, безостановочно терли затоптанные ступеньки. Взяв мокрую рванину, я присоединилась к ним – это так невежливо, прохлаждаться, когда другие работают.

К двенадцати все было закончено, задыхающиеся лакеи расстелили красную драконью кожу, положив для верности маленькие агаты на её концы. Мы, груженные своим инвентарем, незаметно скрылись в межстенном пространстве, натыкаясь в темноте, на узкие косяки .

– Передых на обед, и вас ждет бальный зал. И улыбайтесь, улыбайтесь девочки, вы работаете во дворце, такая честь. – Ловко пушенная щетка сбила нашего бригадира с ног.

– Бунт, – громко завопил он, выскакивая за дверь.

– Ну сейчас начнется… – безразлично сказала одна из подруг. – Тебя, эльфийка, ждет кошка.

– Я не ем кошек, – все же прислушиваясь к шагам на лестнице, я зажалась в самый темный угол. Шаги, прогрохотав, стали удаляться.

– Странно, – тихо пробормотала светловолосая поломойка. – Очень странно.

– Опять неси воду. Разводи мыло, – подбитый надсмотрщик с громадным синяком под глазом, торопит больше по привычке, чем из вредности. – Здесь все должно блестеть, госпожа любит идеальную чистоту. Не подведите, девочки, – кажется, удар пошел ему на пользу.

– Он совсем не страшный, – шепчет мне на ухо работающая рядом подружка. – Просто, по другому нельзя, он ведь тоже подневольный, у него жена, дети.

– Учту на будущее, если оно, конечно, будет.

Этой ночью никто не заснул, звуки придворного оркестра проникали в малейшие щелочки огромного дворца. Пели скрипки, всхлипывали арфы, рокотали барабаны. Ужасный диссонанс звуков резал мои мохнатые ушки. Зажав их, я мучительно шагала по комнате из угла в угол.

Утром, убирая опять тот же зал, нашла эльфийскую заколку. И это переполнило чашу терпения. Следующей ночью, вскрыв замок заклинанием открытия дверей, я отправилась на поиски этих, пока еще, друзей.

Уверенно прошмыгнув мимо прикорнувшего караула, я осторожно заглянула в парадные покои. Прекрасно видя в темноте, в сотый раз избежав столкновения с резным шкафчиком, обыскала все комнаты. Ловко притворившись приведением, неслышно скользнула по лунным лучам. Каждый раз открывая дверь, мысленно прорабатывала в голове то, что я им скажу, нечто очень обидное…

– Гимли. Бедняжка, что они сделали с тобой. – Вид гнома потряс меня. Избитый, с запекшейся кровью на лице, он сидел, прикованный за ногу в королевской сокровищнице, безостановочно натирая мифриловую сахарницу. Он даже не понял, кто, обняв за плечи, обрушил на него всю нежность изголодавшегося сердца.

– Я нашла тебя, милый гномик. – Вынув платок, я стерла грязь и кровь с его лица.

– Солнечная, – от избытка чувств гном прослезился. – Я думал, что вы меня покинули. Я дрался как лев, но их было гораздо больше, они сломали мою секиру.

Прижавшись к нему, я поведала о своих злоключениях.

– Тебе тоже досталось, – сочувственно вздохнул Гимли.

– Нам надо выбираться отсюда, вот только найду эльфа, и только нас и видели.

– Эльф не пойдет, – похоже, Гимли знал больше, чем говорил. – Он, точно, не пойдет. Горестно позвенев цепью, гном взял новую работу.

– За ухо притащу, – я явно была сегодня в ударе.

– Оставь, он счастлив, – гном, похоже, потерял последнюю надежду. С силой нажимая на отчищаемую поверхность чашки, он, казалось, хотел протереть её до дырки. Восходящее солнце напомнило о необходимости вернуться к себе и, чмокнув Гимли в нос для поднятия настроения, я спешно скрылась.

Я, конечно, не злая эльфийка, но всему есть предел. Вертя в руках кольцо Валентина, я отчетливо представила, как в пылу разборки назгулы перебьют и несчастных жителей острова, и гнома, и эльфа, всех, а потом будут дико извиняться, но мертвых не вернешь. С какими глазами я буду отчитываться перед нашим королем. Надо рассчитывать только на свои силы.

Сегодня в зале приемов вывесили богато изукрашенное золотыми завитушками объявление. С трудом разбирая незнакомые буквы, в чем мне помогал наш бригадир, (я с ним уже подружилась, действительно, неплохой человек) прочитала:

"В КОНЦЕ МЕСЯЦА НАЧИНАЮТСЯ КОРОЛЕВСКИЕ ИГРЫ,

ПРИГЛАШАЮТСЯ ВСЕ ЖЕЛАЮЩИЕ, СПОСОБНЫЕ ПОСТАВИТЬ ВЫСОКУЮ СТАВКУ,

ТРИ ИСПЫТАНИЯ И ПОБЕДИТЕЛЬ ПОЛУЧАЕТ ВСЕ ИМУЩЕСТВО ПРОИГРАВШИХ

ИЛИ СВОБОДУ ВЫБОРА СУДЬБЫ!"

Ловко, ничего не скажешь. Далее шел перечень испытаний: стрельба из лука, объездка дикого горного барана и, собственно, королевская игра.

– Нам нужен аранен, срочно, – я в отчаянье трясла Гимли. – Где он? Что ты знаешь? Говори, мохнатый рыжий коврик. – Гном обреченно мотал головой, храня стоическое молчание. – Если мы выиграем эти игры, нас отпустят, слушай, тебе и надо-то всего продержаться дольше всех на баране. Я договорюсь с бараном, он нам подыграет, – не краснея, вовсю врала я.

– Мы проиграем, Эльфи, – гном был близок к выдаче своей тайны. – Эльф выступит за королеву. Он теперь в её личной охране, я сам видел.

– Понятно, аранен отпадает, тогда стрелять буду я.

– Ты не умеешь.

– Ну, один раз я попала.

– Один раз не считаемся, мы продуемся, не успев перейти ко второму заданию.

– Тогда тебе ничего не грозит, – я уже твердо приняла решение, и отступать не в моих правилах. Сидя на кучах золота, мы выработали общую тактику.

Прибывающие гости добавили нам работы, но я уже не замечала её тяжести. В сердце жила жажда мести. Мести за угнетенных бедных жителей острова, моих подруг, надрывающихся без выходных над полами, за бригадира, робко заступающегося за нас, за поваров, тайно сующих нам лишнюю булочку в карман, в конце концов, за Гимли, умирающего среди золотых россыпей сокровищницы. Единственно о ком я не думала, так это об эльфе, с ним мне предстояло встретиться на поле состязаний. Холодно просчитав свои шансы против него, я, наконец, исполнилась чисто эльфийской презрительности к непреодолимому препятствию. Думаю, мой отец был бы доволен.