Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — курпринц Страница 55

— Вы что-то предлагаете?

Я пожал плечами.

— Не препятствовать совершению правосудия.

Он вскрикнул громко, как смертельно раненный зверь:

— Нет-нет, я этого не позволю!

— А что, — осведомился я холодно, — вы сделаете?

— Я лучше потеряю корону, — воскликнул Ричмонд, — чем откажусь от сына!.. Я не позволю им его казнить!.. Если будет вынесен такой приговор… мы с сыном скроемся вместе… мы оставим этот дворец, оставим Квинтелард, вообще покинем Бриттию… Я все сделаю ради сына!

Клавель наклонил голову и смотрел на короля, как хорек на мелкую птичку, не подозревающую о близкой опасности. Лицо его оставалось подобно маске, только глаза заблестели, как у безумного, да пальцы нервно сжались так, что побелели костяшки суставов.

Глава 13

Сабриния вошла, довольная и улыбающаяся, но я уловил в ней странное напряжение, в руках поднос с небольшой тарелкой из золота, а на нем несколько коричневых кусочков мяса, облитых острым соусом, я уловил его пряный запах, необычный, будоражащий и чем-то неприятный.

Ричмонд сказал растроганно:

— Милая… ты вспомнила именно то…

— Я никогда и не забывала, — возразила Сабриния. — И всегда хотела его приготовить лично… и сама принести тебе.

Она бросила любящий взгляд на сына. Клавель, напротив, посерьезнел, подобрался, как зверь перед прыжком на добычу.

Ричмонд смотрел, как Сабриния осторожно ставит перед ним тяжелую тарелку. Клубы ароматного пара щекотнули мне нос, я все старался разобраться в этом странном запахе, а Ричмонд посмотрел на мясо, взглянул на Клавеля.

— Сын мой, — произнес он тихо и с такой страстью, что у меня заныло сердце, — я хочу, чтобы ты был счастлив… я все сделаю для тебя…

Клавель сказал угрюмо:

— Ты всегда и был таким.

Сабриния взглянула на сына, брови ее поползли вверх. Лицо Клавеля начало краснеть, на лбу появилась испарина, начала собираться в мелкие капельки пота.

— Сын мой, — повторил Ричмонд растроганно, — я всегда любил тебя… и я все сделаю… сделаю все…

— Погоди, — произнес Клавель хриплым голосом.

Взгляд его не отрывался от золотой тарелки, где исходят ароматами коричневые комочки мяса рябчика. Ричмонд медленно придвинул тарелку к себе ближе и зачерпнул ложкой облитый красно-коричневым соусом ломоть мяса.

Сабриния выпрямилась и смотрела на него с застывшей улыбкой, но я увидел, как ее глаза стали холодными, а зрачки разом сузились.

Клавель взглянул на нее, сдавленно вскрикнул и резко выхватил из рук Ричмонда тарелку. Тот опешил, а Клавель, пренебрегая ложкой, захватил горстью содержимое и быстро отправил в рот.

Сабриния вскрикнула:

— Что ты делаешь!

Крик ее прозвучал такой отчаянный, что я наконец уверился в ее замысле. Клавель, не отвечая, пожирал торопливо, глотал, как голодный волк, не пережевывая, наконец быстро поднял миску ко рту и жадно выпил соус.

Она прокричала диким голосом:

— Не делай…

Никто ее не успел остановить, когда она подбежала и выхватила у него тарелку с такой легкостью, словно та из дерева, а не тяжелого золота.

Клавель откинулся на спинку кресла, лицо из багрового начало быстро бледнеть, но перестало дергаться, расслабилось, а голос прозвучал непривычно грустно:

— Достойнее так, мама…

Она вскричала в отчаянии:

— Сын мой!.. Кровь моя…

— Она… на тебе, — прошептал Клавель. — Нельзя… так…

Лицо его начало синеть, голова дернулась. Он попытался встать, но с грохотом завалился на пол вместе с креслом.

Первым подбежал герцог Кристофер Экклестон, приподнял голову принца и поспешно отпрянул, глядя с ужасом на свои руки.

— Он отравлен!

Взгляды всех в зале обратились к Сабринии. Она с плачем бросилась к сыну, упала на его тело и отчаянно зарыдала:

— Зачем?.. Зачем, сын мой?.. Ты сегодня стал бы королем… как ты всегда хотел!.. Корона была уже твоя… Почему? Ну почему?

Я шевельнулся, выходя из дурацкого ступора, Ричмонд вздрогнул, перевел неверящий взгляд на меня.

— Полагаю, — проговорил я резко, обращаясь к рыдающей королеве, — потому что в нем все же пробудилась совесть, которой у вас никогда не было!.. И не он так уж хотел стать королем. Этого вы хотели и всячески толкали его к трону!.. Стража, взять ее!

Никто не посмел и приблизиться к королеве, но Фил Коллинс и Мэтью Эрлбах подскочили и ухватили ее за руки, для них существует только принц Ричард.

Она сопротивлялась и не выпускала безжизненное тело сына.

Я обернулся к герцогу Экклестону.

— Надеюсь, благородный сэр, вы сможете беспристрастно рассказать всем, что случилось?

Он, все еще бледный и вздрагивающий, сказал неверным голосом:

— Да-да, конечно, все было на моих глазах… Сэр Джон тоже все видел…

Граф Берроуман ответил от стены трепещущим голосом, не двигаясь с места:

— Я видел все. И смогу подтвердить хоть под присягой, хоть на Страшном суде!

Стражи наконец оторвали кричащую королеву от трупа и кое-как вытащили из комнаты.

Ричмонд откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Лицо снова из бледного стало желтым.

Я потрогал его лоб, на всякий случай поделился немного своей жизнью, но он все так же не двигался и не подавал признаков жизни.

— Ваше величество, — сказал я настойчиво. — Родина в опасности!.. Хватит предаваться скорби. Сам Господь сказал свое веское слово и поставил точку в этом мрачном деле. Мене, текел, фарес!

Он прошептал так тихо, что я едва-едва расслышал:

— Но зачем жить… Я потерял сразу жену и сына…

— Вы потеряли их намного раньше, — резко сказал я. — А то, что было на виду, вы старались не замечать… Даже сейчас, как вам не стыдно, вы же поняли по ее лицу и поведению, что она подала вам отравленное мясо!

Он произнес тяжело:

— А что мне оставалось…

— Как что? — спросил я свирепо. — Вы разве не король? Нет, вы разве не мужчина?

— А кто знает точно, — спросил он тихо, — как должен себя вести мужчина?.. Возможно, это был лучший выход… Я ухожу из жизни, а они двое будут радоваться. Возможно, Клавель был бы получше королем, чем я…

Я покачал головой, вздохнул, потом посмотрел на застывшего у двери графа Берроумана.

— Дорогой граф! К вам личная просьба. Быстро сходите в мои покои и немедленно приведите сюда того… кого там найдете.

Он ответил с великим облегчением:

— Ваше высочество, все сделаю!

И разом исчез из этого ужасного места, а тем временем еще двое стражей вынесли тело Клавеля, подняли и поставили упавшее кресло на место. Прибежал испуганный лекарь, ему сунули под нос тарелку с остатками соуса. Тот побелел и начал оправдываться, что он ведать не ведает, он не повар, а лекарь.