Павел Корнев - Чёрные сны Страница 56

– Чё случилось-то?

– Про Повара слышал?

– А!

– Говорят, его работа.

– Тогда пошли, сейчас уроды опять крик до небес подымут.

– Не подымут, – успокоил Шурика парень в новёхонькой форме инженера Гарнизона. – Карантин у них со вчерашнего дня.

– Нашим легче.

– Куда пойдём-то? – остановился я, когда мы отошли от толпы зевак. Интересно, где здесь поблизости можно отыскать питейное заведение из тех, что поприличней? На Южный бульвар можно даже не соваться – там всё втридорога, не по нашим доходам. Да и дружинников слишком до хрена.

– Ты предложил, ты и решай, – не облегчил мне выбор всё ещё продолжавший злиться Ермолов.

– Чего такой кислый? – толкнул я его в плечо. – Они тебя там в свою веру обратить пытались, что ли?

– Иди ты в жопу со своими шуточками, – обиделся Шурик. – Чтоб я ещё хоть раз помочь согласился...

– Ладно, успокойся уже. Скажи лучше – есть здесь что-нибудь новое поблизости?

– Ты меня об этом спрашиваешь? – заржал Шурик. – Я даже не помню, когда последний раз в Форте по кабакам ходил!

– И что делать? – я завертел головой по сторонам. Нет, ничего даже отдалённо напоминавшего распивочную здесь так и не появилось, а наугад искать приличный кабак в этом застроенном двух– и трёхэтажными домами районе можно и до утра. Нас и так время поджимает – темнеет уже. Разве что у дружинников спросить...

– Пойдём до Красного? – предложил Шурик, вслед за мной пробежавшись взглядом по унылым домам с обвалившейся штукатуркой фасадов. Ладно хоть окон, досками забитых, почти не видно – всё же близость Южного бульвара сказывается, и заброшенных зданий здесь куда меньше, чем в других частях Форта. – Сейчас напрямик срежем...

– А там что? – Плутать по дворам как-то особого желания не было.

– До «Кишки» дойдём.

– Ближний свет! – Идея эта меня совсем не воодушевила. – Слушай, на рынке же у Лукова хинкальная была, может, туда завалимся?

– Давай дойдём, – согласился Ермолов. – Потом по бульвару спокойно до пропускного пункта доберусь.

– В часть сегодня собрался? – удивился я, перелезая через высокий завал счищенного с проезжей части снега.

– Ага, – Шурик остановился рядом с продуктовым магазинчиком. – Возьмем на разогрев?

– Почему нет? – я не стал отказываться и начал выгребать из карманов монеты. – Только давай суррогат брать не будем.

– Да перестань ты, – остановил меня Ермолов. – Угощаю.

В магазинчике оказалось весьма тесно – для покупателей оставался доступным только маленький пятачок рядом с дверью и закуток у выходившего на улицу окна. Всё остальное помещение было отгорожено прилавком и решёткой, в которую вварили узенькую «форточку» для выдачи продуктов. Но надо признать, внутри было и на редкость чисто: мало того, что пол явно недавно вымыт, так ещё застелен листом упаковочного картона. Кроме товаров, выставленных на тянувшихся вдоль стен полках – в основном разных круп, консервов и прочих предметов первой съестной необходимости, – прилавок и решётка пестрели прилепленными кусочками лейкопластыря ценниками. Под потолком тускло светила, помаргивая из-за перепадов напряжения, сорокаваттная лампочка.

– А есть чем отравиться? – подмигнул Шурик толстой тётке в относительно белом переднике, надетом прямо поверх драпового пальто. – Только чтоб не насовсем.

– Ценники смотрите, – лениво посоветовала ему та и принялась без особого интереса нас разглядывать.

– Так, так... Ага, это за сто грамм... – Ермолов наклонился к мелко исписанным бумажкам, в тусклом свете лампочки пытаясь разобрать выцветшие каракули. – «Пшеничная» нормальная у вас?

– Не хуже, чем у других, – невозмутимо ответила продавщица.

– Тогда давайте ноль-пять, – Ермолов вытащил из кармана червонец.

– «Пшеничной»?

– Ну да.

– Что ещё?

– Буханку чёрного хлеба и грамм триста «Штейнберговской особой».

– Хлеб и колбасу порезать? – продавщица выложила на прилавок ржаную булку.

– А может, вы и водку разольёте? – усмехнулся Шурик, оглянувшись на широкий подоконник.

– Десять копеек стаканчик.

– Давайте два.

Ермолов передал мне бутылку водки и остался дожидаться закуски. Я выставил пузырь на подоконник, выкрашенный давно облупившейся белой краской, и посмотрел в забранное решёткой окно. Совсем уже стемнело. Не, поздно по кабакам шляться, сейчас флян раздавим, и по норам.

Забравший остатки нашего заказа Шурик выложил кое-как накромсанные хлеб и колбасу на целлофановый пакет и поставил передо мной два пластиковых стаканчика. Я оторвал с горлышка акцизную марку старого образца, свернул пробку и, набулькав грамм по пятьдесят водки, с некоторой долей опаски соорудил себе бутерброд.

– Не пронесёт нас с этой колбаски? – уточнил я на всякий случай у Шурика.

– Не, Освальд же фриц, за качеством следит. – Ермолов поднял стаканчик и легонько ткнул им мой. – Будем!

Выпили. На удивление и водка, и колбаса оказались весьма приличного качества. По крайней мере, ни то, ни другое обратно не попросились. Закусив, я сразу же разлил по второй и, дожидаясь, пока Шурик прожуёт, вновь уставился в окно. На улице закружился лёгкий снежок, и уже в паре шагов от окна весь мир скрадывала белая пелена ночи. Подлетавшие к окну снежинки мелькали в тусклом свете помаргивавшей лампочки, но вскоре исчезали из виду, медленно падая вниз. Хорошо...

– За тех, кто в сапогах! – поднял новый тост Ермолов.

Второй стакан пошёл куда легче, и впервые за последнее время меня начало отпускать здорово давившее на психику напряжение. Всё будет хорошо, просто замечательно. Вот стою я сейчас в тепле и сухости, за окном снег падает, водки ещё больше чем полбутылки. И компания подходящая – что ещё разумному человеку для полного счастья надо? Ещё водки? Не проблема – кончится, ещё возьмём. Э-э, нет! Куда-то меня не туда размотало. Допьём бутылку – и харэ.

– Знаешь, Скользкий, как отличить правильную водку от неправильной? – спросил Ермолов, тщательно пережёвывая бутерброд.

– Ну-ка, ну-ка? – заинтересовался я и, сняв с головы чёрную вязаную шапочку, сунул её себе под мышку в правый рукав фуфайки. – Излагай.

– О! До сих пор лысину полируешь, что ли? – хихикнул Шурик.

– Ты про водку что-то начал, не отвлекайся, – попросил я.

– А, да! Ну в общем, надо чуть-чуть водки подержать во рту – секунд несколько, не больше, – и если не появится желания её сплюнуть или быстро сглотнуть – водка правильная.

– Удивил, блин, – фыркнул я. – Сам-то понял, что сказал? У тебя когда последний раз водку выплюнуть желание возникало? В школе?