Айя Субботина - Время зимы Страница 56

— А что за деревьями? — Зубы предательски стучали от холода.

— Выход к побережью Острого моря, господин. Когда-то там были рыбацкие поселения, но потом их не стало. Отец как-то сказывал, что Одноглазый Велаш взял всех слугами в свои подводные владения. Бог вышел на берег высокой волной и проглотил все, даже дома и скотину.

— Отец не говорил тебе, остались ли лодки?

— Нет, господин.

Вспыхнувшая, было, надежда, отступила в тень, но Арэн не собирался так просто сдаваться. Прежде он хотел собственными глазами увидеть, что полезного найдется на берегу. Если бы нашлись лодки, размышлял дасириец, когда они продолжили путь, можно было бы переправиться водой, вдоль берега. Арэна удручало, что рядом нет Миэ, которая, казалось, знала все на свете, в том числе и о том, смогут ли шараши преследовать их вплавь. Дасириец же располагал лишь тем знанием, что приобрел в сражениях. А с людоедами ему доводилось столкнуться всего дважды, второй раз — несколько дней назад.

— Послушай, Лумэ, — спросил он, когда лошади их зашли меж деревьев. В ноздри, обожженные холодом, ударил запах хвойной смолы. — Шараши бояться воды?

Маленький северянин раздумывал, взьерошил пальцами и без того косматые лохмы рыжих волос.

— Мы убиваем их огнем и всяким, что способно проткнуть поганые туши. — Он не ожидал вопроса, на который не сможет дать ответ и теперь, от злости на самого себя, озадаченно кусал губы.

Полоса вечнозеленых сторожил закончилась, и дальше равнина пошла по наклонной. Снег стал реже, чаще мелькали гигантские деревья, усыпанные серебром листвы: под одной раскидистой кроной такого великана могли бы разом уместиться несколько обозов.

— Духи Артума, великие Дровы — наши пращуры. — В голосе Лумэ звенел благоговейный трепет. — Они многие века дремлют, их корни так велики, что они оплетают все Северные земли, и не пускают из мертвого царства прихвостней Гартиса. Мудрая говорит, что когда придет нужда, Дровы встанут и оборонят Артум.

Тут мальчишка осекся, погрустнел. Наверное вспомнил, что Мудрой больше нет, подумал Арэн, и, чтоб хоть немного подбросить мальца, хлопнул его по плечу.

Вскоре снег совсем сошел, уступая напиравшей с берега темной гальке, вперемешку с кусками раковин и песком. Воздух смешался с солеными брызгами прибоя. Появление чужаков спугнуло пару альбатросов и птицы, гоняя ветер ударами сильных крыльев, поднялись к небу, не спеша улетать далеко, оставаясь крикливыми наблюдателями.

Арэн и Лумэ пустили коней легкой рысью, вдоль кромки воды. Эту часть побережья по обе стороны огораживали утесы, чьи острые край резали воду. Здесь же и нашлись следы поселения. Деревянные столбы, наполовину изгнившие и ставшие последним пристанищем для черных морских звезд, реяли остатками рыбацких сетей. Арэн не нашел ни намека на хижины и постройки, только крошку домашней утвари, разбросанной по всему берегу.

Арэн спешился, осматриваясь. Водоросли, сухие и свежие, были везде, даже на остатках каркасов хижин, всего в нескольких десятках футов от того места, где вода набегала на берег. Неудивительно, что от поселения не осталось и следа. Интересно, кто надоумил бедолаг селиться так близко от воды?

— Можно собрать плоты, — себе под нос говорил дасириец, осматривая поросший деревьями земляной холм. Его песчаный край, будто срубленный одним метким ударом топора, изрешетили норы мелких птиц.

Море, сейчас спокойное, размазывалось пеленой тумана. Арэн помнил, что Острое море охватывает все побережье Артума, с запада на север, до самой столицы и дальше, в Пепельные пустоши. Дасириец вновь окинул изучающим взглядом круг себя. Но, он мотнул головой в такт мыслям, если море разволнуется, их всех постигнет участь жителей рыбацкого поселка, от которого теперь остались лишь порванные сети.

Арэн направил шаги вперед, в ту сторону, где утес нависал над берегом. Здесь, велением природы, будто темный лоскут на теле песчаника, зиял проход в пещеру. Арэн запомнил его еще до того, как слез с коня, но чем ближе подходил, тем больше становился ход. Решив, что сама судьба толкает их навстречу горам, Арэн позвал мальчишку, и они вместе вошли в гостеприимно распахнутый земляной рот утеса.

Внутри их встретил каменный мешок — не слишком просторный, разделенный тремя пещерами поменьше. Места было как раз, чтоб спрятать малышню, женщин и тех, кто пострадал от камнепада. Воздух здесь был влажным, на стенах, неровными пятнами всех оттенков коричневого, расползся мох. Потолок, будто звездное небо ясной ночью, поблескивал десятками светящихся сосулек. Арэн попробовал отломить несколько — сосульки поддавались.

Хорошее место, раздумывал Арэн, проверив все три пещеры. Нужно бы не забыть предупредить, чтоб очистили верх, положил себе не забыть дасириец.

— Сухо. — Арэн потрогал стены и земляной пол. — И ракушек нет.

Лумэ, сбитый с толку постоянно что-то бормочущим чужестранцем, только хлопал глазами и тормошил волосы. Паренек решил помалкивать, пока его не спросят, и держаться в стороне, чтоб ненароком не попасть под горячую руку своего хмурого спутника.

Арэн, между тем, по второму разу осмотрел пещеры, высматривая, нет ли чего подозрительного, и, не найдя, улыбнулся, довольный находкой. В лагере остались пустые мешки, если их наполнить песком, которого вдосталь на берегу, этого хватит, чтоб заложить вход на случай шторма. Сам Арэн собирался взять нескольких мужчин и вернуться обратно, по тому пути, которым деревенские бежали из Яркии, чтобы проверить, пришли ли людоеды и каким путем бросились в погоню.

Оставались лишь две вещи, что волновали Арэна: по его подсчетам, Раш и Хани вот-вот приедут в столицу. Если Конунг выступит с войском, нужно дать знать, где искать уцелевших селян.

И Миэ с Банру. Все же Арэн тешил себя воспоминаниями, когда Миэ умудрялась находить пути из безнадежных передряг.

— Не нравиться мне тут, — все же пробубнил паренек, стреляя в Арэна насупленным взглядом. — Муторно.

— Ты видел птичьи гнезда, Лумэ? — Арэн рукой поманил его к выходу.

— Да, господин.

— Разве стали бы птицы селиться близь угрозы для птенцов? Лоб маленького северянина пошел бороздами от раздумий.

— Верно, господин. Отец говорил, что я слаб умом… — Зачем-то добавил он, перекладывая рукавицы из ладони в ладонь.

— Ум приходит с опытом, — подбодрил Арэн. Сел в седло, снова морщась от тягучей боли в затылке. — Теперь возвращаемся — нужно успеть привести сюда людей, до наступления темноты.

Ехали быстро. Арэн, обеспокоенный невесть откуда взявшимся поганым предчувствием, торопил коня. В пути он то и дело оборачивался, вглядывался в пустой горизонт. Но каждый раз взгляд воина находил лишь сонные белые пустоши. Ни шума, ни ветра, ни дыма горящей деревни. Может разведчики ошиблись, думал Арэн, в надежде отпугнуть тревогу, но тщетно. Она только умножилась, выросла тугим холодным комом, со многими щупальцами, сдавила его грудь плохим предзнаменованием.