Джонатан Кэрролл - Белые яблоки Страница 56

Этрих и Изабелла продолжали разговор. Коко почти в нем не участвовала, только слушала, лишь изредка вставляя одно-два слова. Она внимательно смотрела на них, они же не сводили глаз друг с друга. Никто из троих не обращал внимания на малышку Эйприл, которая подошла вплотную к решетке своей клетки. То же сделали и детишки, но только с другой стороны.

Эйприл рассчитывала, что они ее чем-нибудь угостят. Она до некоторой степени изучила повадки людей и понимала, для чего предназначены металлические брусья. Они отделяли ее от людей. Но тем не менее последние вполне могли просунуть сквозь них руку и дать ей что-нибудь съедобное. Ей же, чтобы получить угощение, приходилось вытягивать хобот во всю длину. Она давным-давно постигла эту нехитрую науку. То, что ей предлагали люди, оказывалось, как правило, необыкновенно вкусным, поэтому она всегда доверчиво протягивала хобот навстречу их рукам. Остановившись в паре метров, она взглянула на детей, которые неуверенно приблизили ладони к брусьям. Знала она и то, что такое ласковые прикосновения. Но в данный момент ей хотелось не этого. Она предпочла бы получить какую-нибудь еду. Видя все эти маленькие ладошки, тянущиеся в ее сторону, она рассудила, что в какой-нибудь из них наверняка окажется угощение.

Она наклонила свою крупную голову и медленно повела ею из стороны в сторону. Ей нравилось мотать головой, когда она думала о чем-то важном. Это было так приятно. А еще ей нравилось подбирать хоботом с земли всякие штуки вроде клочка сена или морковки и забрасывать их себе на макушку. Эйприл посмотрела на детей и отвела глаза в сторону. Выдвинула ногу вперед, а затем убрала ее назад. Что же такое у них в руках? И какой у этой еды вкус, сладкий или горький? Окажется ли она мягкой, когда попадет к ней в рот, или твердой, как камешек? Чем только не пытались кормить ее посетители – попкорном, леденцами, даже пробками от шампанского! Она на шаг приблизилась к решетке и наклонила голову. На макушке у нее росли длинные редкие рыжие волоски. Кто-то из ребят засмеялся. Позади нее большие люди о чем-то говорили. Но слоненка интересовали не они, а дети, вернее, то, что они собирались ей предложить. Она сделала еще один шаг вперед.

– Господи, Физ, ты должна знать обо всем этом гораздо больше! Ты ведь там побывала и вытащила оттуда меня! – В голосе Этриха слышалось отчаяние.

Изабелла взглядом попросила Коко о помощи. Но тут внимание ее привлекло нечто, происходившее в другом конце помещения.

Тишину вдруг прорезал отчаянный крик, подобного которому Этриху еще никогда не доводилось слышать. Он был исполнен страха, боли и мольбы о помощи. Коко и Этрих повернули головы на этот звук. Им не сразу удалось понять, что происходит у решетки слоненок стоял спиной к ним, морда его была повернута к брусьям и собравшимся возле них детям. Животное кричало, и вскоре они поняли почему – дети ухватились за хобот и изо всех сил тянули его к себе. И слоненок, несмотря на свои внушительные размеры и огромную силу, не мог высвободиться из их цепких рук.

Этрих смотрел на эту чудовищную расправу остановившимся взором. Он буквально окаменел от изумления и ужаса.

– Не может быть! – вырвалось у него. Картина и впрямь казалась немыслимой. Слоненок присел на задние лапы и пытался упереться ими в пол, как упрямый щенок, не желающий выходить на прогулку. Но все было тщетно. Дети держали его за хобот и подтягивали огромную голову все ближе к прутьям решетки. Эйприл, не переставая вопить, вдруг заскользила по полу вперед с такой скоростью, как будто ее тело сделалось невесомым.

Коко сразу поняла, что происходит, но все же не могла в это поверить. В мире, где она обитала, правила были незыблемы, и одно из них гласило: животные – благословение и защита для человека, Зоопарки – святые места, островки безопасности.

И вот все переменилось.

– Винсент, беги! Бегите отсюда оба!

Она указала на открытую дверь, что вела в слоновий дворик, огороженный рвом. Но оттуда внезапно донеслось страшное рычание. Казалось, этот звук мог издать только разъяренный лев, на самом же деле рычала слониха, явившаяся на выручку своему детенышу. Она с невероятной скоростью подбежала к Эйприл. Коко бросилась за ней. Этрих схватил Изабеллу за руку и потащил ее к двери. Вслед им понесся душераздирающий вопль, который внезапно стих, и в наступившей тишине стал слышен сухой треск и приглушенное журчание.

С криком: «Нет!» Изабелла попыталась высвободить руку, но Этрих еще сильнее сжал ее запястье. Она рванулась изо всех сил, поворачиваясь лицом к животным. То же машинально сделал и Этрих и потом до конца дней об этом жалел.

Детишки сумели до половины протащить огромную голову слоненка сквозь узкую щель между двумя брусьями. Черепная коробка Эйприл была сплющена и раздавлена, из огромных ран на голове ручьями текла кровь. Но последние команды погибавшего мозга все еще выполнялись некоторыми частями крупного тела, так что со стороны могло показаться, что она еще жива. Тело судорожно дергалось, продолжая пятиться, чтобы избежать смерти, которая уже наступила. Но вот ноги слоненка подкосились, и он осел на пол. Огромная голова по-прежнему была зажата между двух брусьев, потемневших от крови.

Слониха-мать стала подталкивать детеныша снизу хоботом и лбом, чтобы он встал на ноги, чтобы он вернулся к ней, чтобы снова сделался живым. Когда это не помогло, она тронула его ногой. Но дитя оставалось недвижимым. И слониха медленно кивнула головой – раз, другой, третий…

Люди не вполне понимают смерть. Для них это прежде всего чей-то безвозвратный уход, опустевшая часть пространства, которая прежде была кем-то занята. Но большинству животных известно, что она представляет собой на самом деле, и потому они относятся к ней иначе. Зная, кто она такая, они ее обнюхивают, толкают и спешат прочь. Ведомо им и то, что придет время – и она одержит над ними верх, но пока живы, они – победители смерти. И могут с полным на то основанием презирать ее.

Трое взрослых смотрели на истекавшее кровью тело Эйприл. Они не заметили, как дети один за другим начали входить в клетку. Движения их были неторопливыми, лица некоторых выражали радость, другие казались равнодушными. Почти у всех на руках и белоснежных футболках алели пятна крови. Казалось, они только что совершили какую-то невинную проказу, воспользовавшись отсутствием учителя – измазали друг друга краской или кетчупом. Кровь на футболках быстро запеклась и поменяла цвет с красного на коричневый, и только пятна на руках и лицах по-прежнему были ярко-алыми.

Они двинулись в сторону взрослых, лишь когда все члены группы успели войти в просторную клетку. Коко издала стон: путь к отступлению оказался отрезан. Им предстояло пережить эти минуты.