Влад Вегашин - Почерк Зверя (СИ) Страница 56

Тонкая грязно-зеленая нить, невидимая никому, кроме Танаа, уютно устроилась в сознании Змея, подчинив себе его помыслы и желания, объясняя слова Птицы, и доброжелательную улыбку девушки, адресованную убийце его отца.

Арна из последних сил ударила по сознанию Птицы, пытаясь смять его защиту, оборвать эту подчиняющую Эстиса нить… Она так хотела защитить друга, что ей даже удалось сломать внешние щиты — но за ними была еще защита, и еще, и еще… Свой последний бой Танаа безнадежно проигрывала.

Все просто — она тебя предала, как только получила призрачную возможность выжить. Она предала тебя с радостью, как только поняла, что к жизни прилагается еще и твоя земля, и твой замок. Нельзя было ей верить. Она может разговаривать со своими друзьями на расстоянии, и они уже отдали деревню на растерзание наемникам лорда Птицы. Твои люди мертвы, твоя земля захвачена, ты умрешь через несколько секунд. Но эти секунды у тебя еще есть, и ты можешь отомстить… Пусть тебе не достать убийцу отца, жены, и детей — зато ты можешь лишить жизни предательницу, отнять у нее возможность насладиться плодами собственной подлости, убить ее! Жаль, что это придется сделать быстро — она заслуживает медленной и мучительной смерти, но хотя бы так…

Время словно бы замедлило свой бег. Уже ничего нельзя было предотвратить, и Танаа оставалось только беспомощно наблюдать, как распластавшийся в прыжке Змей летит на нее, и как с каждой долей секунды все ближе и ближе к ее сердцу острый конец меча.

Глава XIII — Повелитель

Он опять брел через густой туман. Брел без цели и желания, просто чтобы происходило хоть что-то, пусть даже это будет только бессмысленное движение в никуда. И когда туман внезапно оборвался, Вега не удивился, и даже не стал оглядываться, просто продолжая двигаться вперед.

Сильный удар сбил его с ног, даргел как подкошенный рухнул на мелкие острые камни, раня лицо и руки… и остался лежать, не сделав даже попытки подняться.

Кто- то сгреб его за шиворот, вздернул на ноги, и вновь ударил — с силой и яростью, отшвырнув на несколько шагов. Вега даже не вздрогнул.

Взбешенный Александер склонился над де Вайлом, вновь схватил — на этот раз за грудки, встряхнул.

— Трус! Подлец! Предатель! — он говорил негромко, но выплевывая каждое слово так, что оно ранило куда больнее любого удара. — Решил сбежать? Ничтожество!

Удар, еще удар!

— Неужели для того, чтобы сломать тебя, оказалось достаточно просто создать у тебя иллюзию встречи с твоим самым главным страхом? — с презрением в голосе спросил Валлентайн.

Вега хотел промолчать, но тон некроманта не оставлял надежд на то, что вопрос можно оставить без ответа.

— Да что ты можешь знать о моих страхах? — с горечью прошептал он, открывая глаза.

Александер неожиданно рассмеялся, и выпустил даргела.

— Вега, я старше тебя в сотни раз, — сквозь горький смех проговорил он. — Как ты думаешь, в твоей жизни было хоть что-нибудь, через подобное чему ни разу не прошел я? Ты думаешь, я не терял близких и любимых? Не был вынужден отказаться от родины и всего того, ради чего жил? Думаешь, у меня на руках никогда не умирала любимая женщина? Думаешь я никогда не был вынужден смотреть, как на моих глазах страшно гибнут те, кто доверился мне, и гибнут потому, что это я их подвел? Ты правда так думаешь? Если да, то я уже жалею, что вообще связался с тобой. Ты глуп и труслив.

И следователю внезапно стало так стыдно, как не было, наверное, никогда в жизни.

— Я… я так не думаю, — залившись краской, сказал он. — Простите, я и правда… не думаю так.

— Значит, ты не безнадежен, — холодно посмотрел Александер. — А теперь встань, и возвращайся к своим друзьям. Ты еще можешь их спасти… если, конечно, прекратишь жалеть себя и что-нибудь сделаешь.

— Но что я могу сделать? — еще никогда Вега не чувствовал себя настолько мальчишкой… впрочем, по меркам своей расы он от мальчишки недалеко ушел.

— Подумать! — рявкнул Валлентайн.

И вновь накатили туман и беспамятство.

Под высокими сводами главного зала штаба Лиги Теней злой сталью звенел голос Вилейана. Еще никогда никто не осмеливался произносить здесь подобных слов, никто не заговаривал в святая святых эльфийского клана на этом языке.

Вега не понимал, что именно выкрикивает Идущий в Тенях, он интуитивно ощущал страшную, жестокую мощь, пронизывавшую его пылкую речь. Вилейан обращался к какой-то страшной древней твари, в чьих силах было разрушить этот мир до основания, спалить дотла любую жизнь на нем…

Даргел поднял голову, огляделся. Почти ничего не изменилось — он был без сознания совсем недолго. Все также были привязаны к столбам он сам, и двое незнакомых эльфов, гордо стоял Рагдар, и лежала в желобе голова Алиссары — в мертвых глазах эльфы застыл предсмертный ужас. Все также распят на кольях в яме Киммерион, и уже даже не шевелился — и его неестественная регенерация дала сбой, да и как регенерировать, если оружие до сих пор пронзает тело? Возле самого края ямы следователь заметил свои катаны — их принесли тени тогда же, когда приволокли и его самого.

У выхода из храма, где раньше находился один только Тайналар, сейчас было пятнадцать эльфов, со склоненными головами стоявших на коленях.

— Сегодня, наконец, свершится то, чего мы все так ждали, — Вилейан, обращаясь к ним, перешел на эльфийский. — Вы знаете, что уже давно в наших руках были двое, незаслуженно обладающие частью силы Тени. Они отказались добровольно посвятить свою жизнь служению великому Левиафану, и потому их участь была предрешена. Сегодня, благодаря вам всем, и благодаря силе нашего Повелителя, нам удалось получить то, чего не хватало для проведения ритуала Объединения! — эльф поднял за волосы голову Алиссары, и показал ее всем присутствующим. — Вот она — третья кровь! Сегодня я заберу Силу у всех троих, и посвящу ее служению Левиафану!

Небрежно швырнув голову обратно к подножию столба, он воздел руки к своду храма — в его ладони хлынул поток ослепительного зеленого пламени. С пальцев сорвались короткие молнии, устремились к пленникам — грудь Веги на миг ожгло болью. Краем глаза даргел отметил, что в тот момент, когда молния ударила Рагдара, глаза варвара на миг прояснились, в них мелькнуло удивление, а затем ярость, радужки даже успели пожелтеть, как это всегда случалось перед трансформацией — но боль утихла так же резко, как и началась, и северянин, явно недовольный самим собой, вновь гордо выпрямился. Глаза стали серыми, как и обычно.

Де Вайл замер, ослепленный догадкой. Даже нет, не догадкой — предположением. А если попробовать…