Вера Камша - Довод Королей Страница 57

Распря между ре Фло и Тагэре на руку врагам Тарры. А победа Лумэнов и воцарение бастарда, в котором нет ни капли крови Арроев, нанесет страшный удар защитникам этого мира. Но откуда знать об этом Раулю, оскорбленному Филиппом, который и в самом деле сотворил все мыслимые и немыслимые глупости? Король Королей должен умереть, чтобы жила Тарра, и убить его, кроме него, Клэра, некому. Значит, он сделает это. Если сможет... Должен смочь!

2885 год от В.И.

Вечер 18-го дня месяца Агнца.

Арция. Тар-Игона

В королевской палатке, которая ни в коем случае не соответствовала своему высокому назначению, было тесно. Филипп в расстегнутом камзоле примостился на единственном раскладном кресле. Сандер, Сезар Мальвани и старший брат королевы сидели на узкой походной койке, а граф Гартаж, барон Кресси и командир оргондских и дарнийских наемников и вовсе разместились на покрытой кошмой земле. Настроение у всех, кроме, может быть, дарнийца, приближалось к похоронному. Да и было с чего.

Рауль ре Фло не допустил просчета, хоть поступил и не так, как боялся Александр. Объединенная армия вышла из Мунта через Морские ворота, но за Лагой войско разделилось на две части. Агнеса продолжала движение к Тар-Игоне. А Рауль свернул на Старый тракт и ускоренным маршем шел к Меловому проходу. Он не собирался штурмовать замечательные позиции Филиппа, а намеревался выйти тому в тыл. Доставивший это известие воин под покровом ночи покинул армию Агнесы и, загоняя коней, добрался до Тар-Игоны, опередив ифранку на кварту, а Короля Королей на три дня. Верить в такое не хотелось, не верить было нельзя.

Король обвел глазами своих сподвижников, помолчал, вновь вгляделся в каждое лицо.

– Здесь Рауль будет через три дня. Рыцарей у него тысяч десять, стрелков не меньше двенадцати, наемников три тысячи. Ополченцев с собой ре Фло не взял. Арцийцы не горят желанием умирать за желтые нарциссы.

– Это радует, – сухо заметил граф Реви, – но умирать придется нам, а не им. Ре Фло выигрывал сражения даже будучи в меньшинстве, а на этот раз на нашего одного придется трое.

– Меньше, – поправил шурина король, – лучников у нас девять тысяч против их двенадцати, добавь к ним эльтских конных стрелков, и силы почти сравняются.

– Ничего не выйдет, – Реви пожал плечами, и Александру захотелось его ударить, – лучше отойти...

– Куда? Навстречу Агнесе?! Самим залезть между молотом и наковальней? – возмутился Гартаж.

– Лучше было бы остаться в Оргонде, – понурился Гастон.

Реви на сей раз промолчал, но было видно, что графу ужасно хочется оказаться под крылышком у Марка.

– Кто еще хочет высказаться? – рассматривая свои руки, спросил Филипп.

Сандер слушал и смотрел на брата и его советников. Он не считал себя умнее других. Скорее, наоборот. Ему было страшно оттого, что решение лежало на поверхности. Простое решение, такое простое, что герцог Эстре не сомневался, что в его расчеты вкралась ошибка. Ну, не может быть, чтобы он, двадцатидвухлетний, не побывавший ни в одной битве (дуэли и турниры не в счет) додумался до того, что не пришло в голову его обожаемому брату и всем этим опытным воинам.

В палатке повисла напряженная тишина, и Александру казалось, что он слышит стук собственного сердца. Он боялся, что Реви в очередной раз поднимет его на смех, и боялся промолчать, потому что в глазах Филиппа застыло что-то близкое к отчаянью.

– Кто хочет сказать? – король поочередно останавливал взгляд на каждом, и все, даже Гартаж, опускали глаза.

– Господин Игельберг, вы столько воевали, что вы скажете?

Командир наемников пожевал губами и веско сказал по-арцийски:

– Я получаль свои деньги за то, чтоб драться, и я всегда делать хорошая, смелая драка. Но я не получаль свои деньги, чтоб думать. Если б я знать, как побеждать, я бы водиль армия и носиль корона. Но у нас есть правило. Перед боем все собирался и говориль. Первый говорит младший, последний – старший. И никто не спорить, пока старший не спросить.

– Мудро, – губы Филиппа исказила кривая усмешка, – что ж, последуем примеру наших дарнийских друзей. Александр, что нам делать?

Сердце подпрыгнуло к горлу, а потом ухнуло назад и отчаянно затрепыхалось. Александр мысленно просчитал до десяти и четко произнес:

– Мы не можем оставаться здесь и ждать, когда Рауль выйдет нам в тыл. Мы не можем от него бежать, потому что налетим на Агнесу. Но она будет у Тар-Игоны не раньше чем через кварту. За это время нужно разбить Рауля и вернуться на подготовленные позиции.

В палатке наступила тишина, которую нарушала разве что радующаяся весне и теплу муха. Первым пришел в себя Реви, во всеуслышанье объявивший, что герцог Эстре сошел с ума. Вторым подал голос командир наемников:

– Молодой монсигнор иметь на плечи разумный голова. Когда не есть можно делать что можно, надо делать что нельзя. Молодой монсигнор думать, где и как мы иметь первая битва?

– Да, – подтвердил обрадованный неожиданной поддержкой Александр, – у Мелового прохода.

– Это хорошая позиция, – согласился Гартаж, – но мы не успеем ее занять. Рауль будет там завтра к вечеру, а мы в лучшем случае через два дня.

– Я... Если мне дадут тысячу человек и две тысячи лошадей, мы будем там раньше. Два дня мы продержимся.

– Сандер! – В глазах Филиппа сверкнула молния. – Клянусь Проклятым! Так и только так!

2885 год от В.И.

Вечер 18-го дня месяца Агнца.

Арция. Старая Морская дорога

Рауль ре Фло не сомневался в победе и именно поэтому не находил себе места. Да, король предал первым, связавшись с выскочками и ублюдками. Воистину, что стоит услуга уже оказанная... Рауль надел корону на красивую голову Филиппа, а этот щенок решил, что может рычать по-медвежьи! Да сама святая Циала не осудит графа ре Фло, ближайшего друга и сподвижника покойного Шарло Тагэре, за то, что он не удалился в родовые владения доживать свой век, с тоской вспоминая былые подвиги, а показал паршивцу, кто истинный хозяин Арции! Но приторное дружелюбие Жозефа, непомерное честолюбие Агнесы, откровенная слабость обоих зятьев, которым нет дела ни до Арции, ни до собственных жен... Проклятый! Кто ж виноват, что из уцелевших детей Шарло и Эсты красота и обаяние достались Филиппу, честь и ум – Александру, а бедняга Ларрэн больше похож на лакейское отродье, чем на сына великого герцога? Жаль, Эдмон погиб вместе с отцом и дядей, юноша был истинным Тагэре, а Жаклин... Да что теперь об этом!

Король Королей постарался сосредоточиться на предстоящем бое. Он всегда подходил к сражениям, даже если речь шла о заведомо слабейшем противнике, с тщанием. Береженого и судьба бережет. Сомнительно, конечно, что Его Величество преподнесет ему какой-то сюрприз, но зачем класть лишних людей? Для Филиппа лучше всего погибнуть в битве. Это хорошая смерть, и он, Рауль, даст ему такую возможность хотя бы в память о Шарло и их прежней дружбе.