Маргит Сандему - Паромщик Страница 57

— Я не могу, — сказал он с сожалением. — Мне нельзя делать этого. Но, Бенедикте, милая сестричка… Не печалься из-за Сандера Бринка! Ты поступила совершенно правильно, позволив ему идти своей дорогой, поскольку душа его не возмужала, он долго еще будет оставаться ребенком в этом отношении. Ты намного превосходишь его — у тебя сильно развито чувство ответственности. Ты сильнее, Бенедикте.

— Нет, Марко, — отчаянно взмолилась она. — Как раз сейчас я чувствую себя особенно слабой. Поскольку не могу забыть его, как бы сильно ни пыталась.

— Я знаю, и считаю, что так и должно быть, — сказал Марко и погладил ее по щеке теплой, словно заряженной электричеством, рукой. — Но ты прекрасно справишься и с этим, я знаю. Другие будут искать помощи у тебя.

— Это пугает меня, — печально улыбнулась Бенедикте. — Ах, Марко, спасибо, что мне было дозволено увидеть тебя! Как бы я хотела, чтобы у меня был старший брат, похожий на тебя. Ты знаешь, пока ты жил дома на Линде-аллее, всем казалось, что никто тебя толком не знает. Вот и сейчас я ничего не понимаю, но ты такой сильный!

Он устремил взгляд вдаль, это было так характерно для него.

— Еще не достаточно, — тихо произнес он. — Пока не достаточно.

Он попрощался с ней, позаботился, чтобы она удобно уселась на повозку, которая должна была доставить ее домой. Затем помахал ей с улыбкой, которая навсегда осталась в сердце Бенедикте, согревая ее на протяжении долгих последующих лет. Марко повернулся и пошел по дороге обратно, скрывшись за поворотом. Бенедикте долго наблюдала за дорогой в том месте, где она снова выпрямлялась, но он так и не появился там.

Через несколько месяцев Бенедикте пришлось обратиться к своему отцу Хеннингу и мачехе Агнете для серьезного разговора. Для нее было очень трудно выложить всю правду, они никогда не видели эту бодрую, жизнерадостную девушку такой несчастной. Но они восприняли все гораздо спокойнее, чем она ожидала. Вначале были, конечно, шокированы, но это быстро прошло.

— Но, дорогая моя девочка, — сказала Агнете и, пытаясь утешить, обняла ее, и Бенедикте залилась слезами облегчения. — И с твоим отцом, и со мной случилось «несчастье», как некоторые глупые люди называют это. Твоя мать Аннели и твой отец слишком страстно любили друг друга и должны были пожениться из-за твоего появления. Я сама должна была родить ребенка от твоего родственника Ульвара, и твой отец был так добр, что женился на мне. Ну как нам тебя не понять? Мы рады за тебя!

Бенедикте шмыгала носом и продолжала реветь.

— Пойми, мы будем заботиться о тебе, дочка, — сказал Хеннинг. — Но отец ребенка, Сандер Бринк, как ты думаешь, что он на это скажет, ведь он тоже имеет законное право голоса в этом деле?

— Нет, — поспешно возразила она. — Нет, нет! Я этого не перенесу, если он будет вынужден жениться на мне, нет, я не смогу!

Хеннинг был озадачен.

— Он имеет право знать о своем ребенке. А ребенок имеет право иметь отца.

— Я знаю, — жалобно всхлипнула Бенедикте. — Я думала об этом и меня мучила совесть. Ну а вдруг это будет… избранный ребенок? Не будет ли лучше, если Сандер ничего об этом не узнает?

Старшие задумались над ее словами. И решили подождать, пока не подойдет срок рожать.

Все встретили новость о том, что Бенедикте виделась с Марко, с сильнейшим волнением. Но поскольку он устоял перед ее упорными мольбами и не вернулся домой на Линде-аллее, вся семья была глубоко опечалена его нежеланием возвратиться. Между тем, он ведь заверил Бенедикте в том, что находится в курсе всего происходящего в их семье, в роду Людей Льда, но что по причинам, которые не хочет называть, вынужден оставаться там, где пробыл все это время.

Это, наверное, очень далеко!

В 1892 году Бенедикте родила чудесного крохотного мальчика, которого назвала Андре, таким образом тайно дав ему имя отца. Но Сандер Бринк к тому времени уже успел жениться на самой красивой девушке Кристиании. Ведь правда же, что больше всего обращают внимание на самое привлекательное лицо в любой компании. Поэтому-то и нет ничего удивительного, если два чрезвычайно красивых внешне человека находят друг друга. Насколько такой брак бывает счастливым, судить не нам, ибо происходит это нечасто.

Но Бенедикте выстояла и неплохо справлялась с материнскими обязанностями. Ответственность за сына превратила ее из довольно робкой и неуверенной девушки в необыкновенно сильную женщину. Она стала достаточно сильной, чтобы выдерживать колкости соседей и внезапное молчание кумушек-сплетниц, когда она входила в чью-либо комнату. Настолько сильной, что могла защищать маленького Андре, когда он прибегал домой в слезах, поскольку во время игры другие дети назвали его незаконнорожденным. Необычайно сильной, чтобы жить и дальше с мыслью о том, что никогда ни один мужчина больше не будет за ней ухаживать. Теперь она была не только некрасивой, но имела также внебрачного сына. Разве можно принести с собой такой позор в новую семью, в чужой дом? В ее положении нечего было и думать о том, чтобы выйти замуж.

Но Бенедикте не позволяла слишком часто одолевать себя таким мыслям. Она держалась. Она выстояла, имея за спиной поддержку всей семьи. Помогала по дому, во дворе, поскольку ухаживала за мальчиком и не могла наняться на работу.

Внешне она старалась выглядеть радостной и довольной, поэтому стала надежным источником утешения для других. «Все устроится», — рассудительно говорила она, и для несчастных и обиженных все вставало на свои места.

И только сама она знала, что иногда вечером могла замереть посреди своей комнаты, разглядывая своего спящего чудесного малыша. Замереть от нахлынувших мыслей. От раскаяния. Не то, чтобы она сожалела о том, что устроила все для себя именно так, а не иначе, да и можно ли сожалеть о таком подарке судьбы, как Андре? Нет, но правильно ли поступила она в тот раз, когда отклонила всякую возможность дальнейших отношений с Сандером, надо ли было ей подобным образом порывать с ним? Теперь она не думала, что его проступок был таким уж непростительным. Сандеру следовало бы увидеть своего сына, который был так похож на него, ему следовало бы стать настоящим отцом для Андре. Может быть, она слишком мелочна? И слишком много думает о своей собственной гордости?

Но в такие дни она ненавидела Сандера, вернее сказать, была жестоко разочарована в нем. Представляла себе, что он лишь пытался быть дружелюбным с несчастной девушкой, которая только немного нравилась ему, но никогда не воспринимал их отношения так же серьезно, как она.

Что ж, теперь все равно было поздно. Сандер был женат, поэтому, возможно, было лучше, что все произошло именно так. Когда она мысленно делала такой вывод, Бенедикте обычно вздрагивала и приходила в себя, чувствуя, как слезы капают на ночную рубашку. Она плакала из-за маленького Андре, ведь она не могла поделиться своей радостью с Сандером. И Андре должен был и дальше спрашивать с недоумением, почему все ребята дразнят его. И почему у него нет такого же папы, как у остальных? Бенедикте готова была разорваться, чтобы заменить ему обоих родителей. Конечно, приятно было, что и Хеннинг, и Агнете, и Ванья жили рядом с ней, и дедушка Вильяр, и бабушка Белинда, и Малин, и Пер, и их Кристофер! Все любили Андре и весело проводили с ним время.