Антон Грановский - Властелин видений Страница 57

– И Сына… (Еще один упырь рухнул на землю с пронзенным сердцем.)

– И Святого Духа… (Третий упырь крутанулся волчком и повалился на орешник с распоротой грудью.)

– Аминь! – басовито крикнул Хлопуша и двумя ударами меча разнес в клочья черную тень, выросшую у него на пути.

Мужчины остановились, переводя дух. Ветер шуршал кронами деревьев. По листьям барабанил дождь.

– Кажись, все, – хрипло дыша, пробасил Хлопуша.

– Мы с ними расправились, – подтвердил, вытирая рукавом потный лоб, Рамон.

Лужайка перед хижиной была усыпана черными упырьими телами. Глеб насчитал двенадцать штук. В отличие от своих спутников, Первоход не выглядел довольным.

– Слишком все просто, – негромко проронил он.

Едва он это произнес, как темные тени заворочались и стали медленно и бесшумно подниматься с земли.

Одна…

Вторая…

Третья…

Четвертая…

Пятая…

– Мы же их убили, – изумился Хлопуша.

Он попятился, быстро обмахнул лицо охоронным знаком и сипло прошептал:

– Великий Велес, укрой нас своей плащаницей!

Тени вырастали из земли, как грибы, – темные, молчаливые, страшные.

– Пресвятая Богородица, если это сон, сделай так, чтобы я проснулся! – воскликнул Рамон и перекрестился кинжалом.

Темные фигуры медленно двинулись на людей. Глеб сунул скорострел в кобуру и выхватил из ножен заговоренный меч Рудгор.

– Бейте их! – крикнул он и ринулся на упырей.

Темные фигуры падали под ударами меча, но тут же снова поднимались на ноги и продолжали наступать – медленно, неустрашимо, неуклонно.

– Почему они не умирают? – крикнул Хлопуша.

– Не знаю! – крикнул в ответ Глеб. – Я такого еще не видел!

Глеб, Рамон и Хлопуша, со всех сторон окруженные упырями, встали спиной к спине. Рамон вытер рукавом мокрое от дождя и крови лицо и сказал:

– Нам не прорваться.

– Похоже на то, – согласился Глеб.

– Да, – пробасил Хлопуша. Помолчал мгновение и вдруг сказал: – Сейчас бы жареную курочку. Двух лет жизни не пожалел бы за поджаристую куриную ногу и стакан хмельного меда.

Глеб усмехнулся.

– Прости, здоровяк, но, кажется, у тебя нет в запасе двух лет.

Темные фигуры были уже совсем рядом… И вдруг что-то произошло. Будто ледяная волна обожгла лицо и шею Глеба. Он на мгновение зажмурил глаза, а потом вновь открыл их.

Двенадцать темных тел по-прежнему лежали на поляне. Рядом, растерянно вертя головами, стояли Хлопуша и Рамон.

– Ну! – прокричал рядом звонкий голос. – Вы оклемались, или мне снова отхлестать вас по щекам?

Глеб тряхнул головой, окончательно приходя в себя, и уставился на Бровика.

– Что произошло? – хрипло спросил он. – Где упыри?

– Вы убили их!

– Но… – заговорил было Хлопуша, однако Глеб его перебил:

– Что ты видела, Бровка? Что здесь произошло?

– Вы стояли рядом – все трое. И… кажется, вы собирались перерезать друг друга.

Глеб тихо выругался и сказал:

– Чертов чародей снова обманул нас. – Затем вложил меч в ножны и мрачно изрек: – В хижину возвращаться не будем. К реке тоже не пойдем. Наш путь лежит к Моревским рудникам.

Минуту спустя все четверо уже шагали по темному лесу к реке, поеживаясь от моросящего дождика. Рамон нагнал Глеба. Некоторое время он молча шел рядом, а затем тихо сказал:

– Сударь, вы назвали юного ловчего Бровкой. Мне послышалось или…

– Или, – сказал Глеб. – Наш ловчий не парень. Он девка.

Несколько секунд Рамон молчал, затем качнул головой и усмехнулся:

– Удивительно, как я не заметил этого раньше. А Хлопуша знает?

Глеб качнул головой.

– Нет.

– Нужно ему сказать?

– Скажем. Но не сейчас.

– Хорошо, – согласился толмач. – Сделаете это, когда сочтете нужным.

Рамон снова приотстал и зашагал рядом с ловчим Бровиком. Теперь, узнав правду, он был преисполнен решимости защищать эту дьявольски смелую, но дьявольски неразумную девушку от бед и напастей, которые подстерегали их на каждом шагу.

8

Уже несколько часов путники без устали шли по лесу. Небо над деревьями выцвело, предвещая скорый рассвет.

Пару раз на пути у странников возникали упыри, и Глеб безжалостно разделывался с ними. Один раз из зарослей вереса на путешественников бросился волколак, но Первоход, выхватив из кобуры скорострел, пустил ему в морду три стрелы, а затем добил истекающую кровью тварь мечом.

Рамон был бледен, но сосредоточен. На мальчишеском лице Бровика застыла маска страха, и он уже не стеснялся ее. Добытчик Хлопуша выглядел увереннее своих неопытных спутников и изо всех сил старался быть похожим на Глеба. Так же хмурил лоб, так же прищуривал глаза, оглядывая траву и ветви деревьев, так же откидывал со лба прядь волос. В конце концов Рамон заметил ему:

– Друг мой, эти жесты не сделают тебя похожим на Первохода. Но, подражая ему, ты рискуешь потерять свое собственное лицо.

Хлопуша проворчал в ответ что-то сердитое и неразборчивое, но копировать Глеба перестал.

За две версты от Моревских рудников путешественники сделали привал. Дали отдых уставшим ногам, подкрепились вяленым лосиным мясом. Когда друзья снова собрались в путь, внимание их привлек какой-то странный звук, донесшийся из глушняка. Звук был похож на плач ребенка.

– Что это? – тревожно спросил Бровик.

– Кажется… ребенок, – неуверенно ответил ему Рамон.

– Чепуха! – заявил Хлопуша. – Откуда здесь взяться ребенку?

Рамон взглянул на Глеба.

– Первоход, это ведь ребенок?

Вместо ответа Глеб вынул из-за ворота кожаный мешочек, висевший на льняной веревочке, ослабил тесьму и высыпал из мешочка на ладонь немного сухой травы. Затем убрал мешочек обратно под рубашку и протянул траву Рамону.

– Подставь ладонь, толмач.

Рамон сделал, как он велел. Глеб пересыпал ему на ладонь траву и вытер руку о штанину.

– И что я должен с этим делать? – с легким удивлением спросил Рамон, осматривая траву.

– Ты должен это съесть, – сказал Глеб. И пояснил: – Это пробуди-трава. Она поможет тебе сохранить ясность ума.

– Зачем?

– Затем, что хотя бы один из нас должен бодрствовать, если другие уснут.

– Первоход, я…

– Помогите! – донесся вдруг из леса сдавленный детский голосок.

Глеб поправил на поясе меч и сказал:

– Ступайте за мной, но держитесь шага за два.

Затем повернулся и зашагал в чащобу. Рамон, Бровик и Хлопуша, пропустив Первохода вперед, последовали за ним.

Пытаясь вычленить из лесных звуков детский плач, они не заметили других, более тихих, но более зловещих звуков. Валежник дважды треснул под мощными, когтистыми лапами трех голодных чудовищ, чьи пылающие злобой глаза внимательно и зорко следили за четверкой странников из-за густого, колючего кустарника.