Ярослав Хабаров - Королева умертвий Страница 57

Ринан Сих не верил в совпадения. Принято говорить, что в жизни мага не бывает случайностей; но Ринан относил эту поговорку также и на собственный счет. В жизни верного служителя Сеггера тоже не может быть ничего случайного. Все закономерно, во всем следует усматривать знак, посылаемый свыше.

Так почему же Ринан сбился с дороги и очутился на старом пепелище? Что хочет сказать ему Сеггер?

Инквизитор спешился и, оставив коня пастись, медленно двинулся к выгоревшему Хеннгалю…

Города было не узнать. Даже старожил не сумел бы сейчас определить, где и что находилось. Лавки, дома, улицы, площади, колодцы — все было уничтожено ревущей стеной пламени. Здесь Ринана спасла Желтая Игинуш, которая укрыла его и саму себя недавно сброшенной кожей. Шкура этого магического существа обладала чудесными свойствами. В частности, она защищала от огня.

Об этом обстоятельстве, разумеется, не знали в Совете инквизиции. Откуда бы? Поэтому и поверили, когда Ринан Сих сказал, что сжег одну из сброшенных Игинуш кож.

В тот первый раз Игинуш не забыла своего спутника. Она на удивление быстро восстановила память и осталась с Ринаном. А вот на второй раз все произошло иначе… Почему? Этого Ринан не знал.

Он вынул из дорожной сумки кусок сморщенной желтой шкуры, расстелил на земле. Странно, она не съежилась и сохранила форму. Если ее разрезать, получится отличный огнеупорный плащ. Возможно, этот плащ также позволит отражать магические атаки. Незаменимая вещь для такого человека, как Ринан.

Сейчас он готов был попробовать и надеть желтую кожу… Чем бы это ему ни грозило. А грозить это могло неосторожному любителю надевать первую попавшуюся вещь прежде всего одним: трансформацией. Желтая кожа, скорее всего, необратимо изменяла тех, кто прибегал к ней и пользовался ею как одеждой. Она прирастала к собственной коже человека и как бы пускала корни внутрь его естества… Ринан Сих хотел бы проверить этот эффект на каком-нибудь подходящем объекте. Сейчас он раздумывал над стройной и весьма неординарной теорией, связанной с кожей Желтой Игинуш… Но что-то отвлекло его.

Голос.

Он выпрямился и посмотрел в ту сторону, откуда доносился зов. Женщина, определил Ринан. Голос звучал очень издалека, но, несомненно, был женским, высоким и нежным. Эта женщина окликала его по имени.

— Кто ты? — крикнул он в ответ. — Назовись!

— Какое имя тебе по душе? — прозвучало издали.

— Любое, если оно будет по-настоящему твоим! — ответил Ринан Сих. — Назовись же!

— Я — твое сердце, — ласкал слух певучий голос. — Я твоя душа, твоя любовь, я — та, кто тебя успокоит…

— Не верю! — воскликнул он. — Я не могу поверить в это!

— Так поверь, — прозвучало укоризненно.

Теперь Ринан Сих увидел, как на пепелище медленно заклубился туман. У него похолодело в груди от ужаса. Неужели это начинается опять? Чума! Погибнуть от чумы! Сейчас, когда события начали развиваться с невиданной быстротой! Сейчас, когда каждый честный сеггерианец на счету! Невозможно.

Ринан Сих убедил себя в том, что он тревожится не столько за собственную жизнь, сколько за участь всей Сеггерианской церкви, которой он столь необходим. Ноги его подкашивались, когда он побежал прочь от пепелища.

Длинное туманное щупальце потянулось за ним, как рука.

Ринан Сих остановился, ощутив ледяное дыхание у себя на затылке. Он медленно обернулся.

Щупальце упало на траву, и та, пожухнув, покрылась бледными каплями росы. И в каждой капле отражалось перепуганное, искаженное ужасом лицо Ринана Сиха.

— Кто ты? — спросил он пустоту. — Что тебе надо? Почему ты преследуешь меня?

— Подойди ближе, — прошелестело совсем рядом, невесомо лаская его волосы. — Подойди к пепелищу. Покажи, что не боишься меня. Тогда я продолжу разговор с тобой.

— Но я боюсь! — воскликнул он. — Как я покажу тебе то, чего нет? Это будет ложью!

Голос рассмеялся. В голове Ринана как будто рассыпался звон десятка тонких колокольчиков.

— Напрасно! Позволь в таком случае доказать, что меня не следует бояться.

— Нет, не трогай меня! — отшатнулся он в панике. Ему показалось, что бледное холодное щупальце вот-вот коснется его… и тогда он погиб.

— О, да ты труслив, мой Ринан! — воскликнула она. — Ты воистину труслив!

— Я… необходим Лаару, — пробормотал он.

— Отговорки! — презрительно хмыкнула она. — Конечно, ты нужен Лаару. И я нужна Лаару. Но Лаару не нужны и никогда не будут нужны трусы. Подойди ко мне ближе. Все случится так, как ты захочешь.

— И ты не утащишь меня в туман? — боязливо осведомился он.

— Нет, если тебе этого не захочется.

— Как я могу захотеть такой ужасной смерти? Ты принимаешь меня за дурака!

— Я принимаю тебя за своего растерявшегося подданного… Я ценю и люблю тебя. Но ты не даешь мне шанса показать, насколько сильно я люблю и ценю тебя, Ринан Сих. Дай мне шанс. Клянусь, все будет исключительно по твоему желанию.

— Ладно, — сдался он.

Он осторожно приблизился к пепелищу, следя за тем, чтобы не наступать на капли росы, выпавшие там, где простерлось бесплотное щупальце. Посреди черных головешек и пепла клубились серые облака, и внутри них Ринан Сих с удивлением увидел женскую фигуру.

Женщина была поистине прекрасна — тонкая талия, высокая грудь, пышные светлые волосы и огромные прозрачные глаза… Она улыбалась так лучезарно и вместе с тем так просто, так сердечно! Внезапно Ринану показалось, что он знает ее всю жизнь. Такое случается, когда судьба сталкивает двоих, предназначенных друг другу, и они мгновенно понимают это.

Тяга Ринана к таинственной незнакомке была почти необорима, но он все же отдавал себе отчет в том, что она стоит посреди тумана, возможно, являясь частью чумного проклятия. Поэтому Ринан Сих из последних сил сражался с собой и оставался на самой границе туманного облака, стараясь держаться так, чтобы мутные колышащиеся облака его не коснулись даже случайно.

— Кто ты? — спросил он ее. — Ответь мне!

— А как ты думаешь сам — кто я такая? — отозвалась она.

— Ты — зло в обличье добра, — выговорил он. Ему стоило немалых трудов произнести эти жестокие слова. Он ожидал, что незнакомка сейчас оскорбится и исчезнет — к его ужасу, боли и облегчению; но ничего подобного не произошло.

Она лишь усмехнулась, и светлые лучи разбежались по туману, исходя от ее лица.

— Я не зло и не добро, — промолвила она, — я — это я. Как ты — это ты. Всего лишь ты, и ничто иное. Что делает тебя добрым? Ты. Что делает тебя злым? Ты. Ты — средоточие твоей вселенной, главное, что в ней есть.