Александр Прозоров - Зеркало Велеса Страница 58

— Стой! — Третий лях кинул чужое оружие на снег, выхватил клинок, шагнул было навстречу, но каким-то непостижимым образом ноги его запутались между саблей и ремнем, он споткнулся и растянулся во весь рост носом вниз.

Продолжения Андрей ждать не стал: подскочил и с замаха врезал кистенем чуть ниже шлема, в основание шеи. Затем сделал шаг вперед. Подхватил саблю и с благодарностью поцеловал рукоять:

— Молодец, выручила.

Ярыга валялся в снегу, скрючившись и закрыв шапкой лицо. Князь Крошинский еще ничего не успел понять и растерянно крутил головой, его холопы повыдергивали мечи, но без команды ничего не делали. Андрей наконец-то получил шанс посмотреть, что получилось из его затеи. А получилось великолепное зрелище! Все те, кто хотел захватывать и грабить чужие усадьбы, насиловать девок, вспарывать детские животы, ныне бились в смертном вое в черной ненасытной трясине, медленно погружаясь все глубже и глубже.

Вот только остров оказался немного больше, чем ожидал Зверев, и пан Чекрыжный засел на самом его краю. Задние ноги его скакуна проваливались, но передние стояли на прочном льду, и шляхтич потихоньку выбирался.

— Вот, проклятье… — Андрей опоясался, вздохнул, вытянул из ножен саблю.

Всадник как раз успел влезть на островок, схватился за меч, снял с луки седла щит. Пришпорил несчастного коня. Полированная кираса была усыпана черными торфяными пятнами, взгляд горел ненавистью. Лях был в таком состоянии, что, наверное, не задумываясь кинулся бы на самого дьявола, не то что на паренька втрое младше себя годами.

— Умри, гаденыш! — вскинул он клинок над головой.

Против закаленного бойца шансов у новика не было, а вот против бессловесной скотины…

— А-а-а! — зло заорав, прыгнул он к коню, саданул гардой в морду, между ноздрями.

Скакун, осев, захрипел от боли и неожиданности, встал на дыбы. Зверев кинулся к нему, выбросил вперед саблю — шляхтич парировал удар, но остановить противника не смог. Еще два шага, и Андрей оказался у него за спиной. Пан Чекрыжный даже завыл от бессилия, пытаясь вывернуться назад, взмахнул наугад клинком — но кираса слишком прочно удерживала его тело. Новик с размаху вогнал саблю сзади под кольчужную юбку и отошел в сторону, чтобы не попасть под падающее тело.

— Ты… Ты чего сделал? — наконец осознал происходящее Иван Крошинский. — Ты чего? У меня же там три десятка холопов осталось!

— А разве ты не на войну шел, княже? Так гибнут люди на войне-то! Чего еще ты ожидал? — Андрей наклонился, тщательно вытер сталь о бархатные штаны и спрятал в ножны.

— Да ты… Да я тебя… — Литовец обнажил оружие. — Я тебе…

— Никак, сразиться со мной желаешь, княже? — усмехнулся новик. — Мы же родичи.

— Мы ныне не родичи, боярин! Я меч королю Сигизмунду целовал, а ты — Ивану московскому. На войне мы, и ты мой пленник отныне! К королю отведу, пусть он тебя за твою подлость полной мерой вознаградит! Вот там ты и повеселишься как следует.

— Значит, мы враги? — почесал кончик носа Андрей. — Тогда и разговор другой будет. Давайте-ка, ребята, оружие в кучу сложили и на ту сторону отошли. Быстро! Я вас в плен беру. Всех.

— Ты обезумел, новик? — оглянулся на своих холопов Крошинский. — У меня тут двенадцать человек. А ты один!

— Это ты, кажется, плохо понимаешь меня, княже. — Зверев поймал за повод коня убитого шляхтича, погладил по морде, успокаивая. — Нас тут трое. Я, лошадь и болото. Захочешь меня взять — буду драться. Проиграешь — ты труп. Выиграешь — все равно труп. Потому как без меня вам отсюда не выйти. Али по старым следам двинешься?

Андрей кивнул в сторону длинной, черной, влажно поблескивающей ленты, что осталась на месте польской колонны.

— Силком повяжете, — добавил новик, — все равно утоплю. Дорогу ложную укажу, все и потонете. Может, со мной вместе. А может, и нет.

— Как же ты меня топить хочешь, боярин… — Князь глянул на заснеженную топь и убрал оружие за спину. — Нехорошо. Мы же родичи?

— Постой, — прищурился Андрей. — А как же война, целование меча, клятва верности?

— Войны завсегда перемирием кончаются, боярин… — Крошинский кашлянул, спрятал меч уже в ножны. — Надо бы и нам замириться. Мы за свободу свою драться готовы, ты, верю, тоже готов. К чему зря кровью болото умывать? Чтобы никто домой не вернулся? Ныне нам не повезло, в иной раз вам отступить придется. А родство кровное — оно навсегда останется. Наше дело не во вражде, а в службе ратной. Ты — своему государю, я — своему. В предках же мы завсегда едины. Так?

— Ладно, князь, — кивнул Зверев. — У меня к тебе вражды нет. Ты ведь меня, я видел, спасти в трудный миг пытался. Посему и я тебя без обид отпущу. Видишь, лес впереди? Открою тебе до него проход. За лесом неподалеку, версты две-три, шлях Пуповский. Точно где, не скажу, этой стороной туда не ходил. Но коли на север направишься, не промахнешься. Может, даже на усадьбу Юрия Друцкого выйдешь, полюбуешься. С десятью холопами он тебя, мыслю, ловить не станет. Чего попусту людей класть? Вреда ведь от тебя нет. А домой вернешься — племяннику привет передавай. Как он там?

— По вину шибко соскучал, — засмеялся Крошинский. — Месяц уж никто его трезвым не видел, да с девками дворовыми все балуется. От меня Василию Ярославовичу поклон и пожелания лучшие. Должник я его, помню.

— Передам.

Князь сделал знак своим холопам, чтобы те убрали оружие, остановился над убитым шляхтичем:

— Ловко ты его, юный боярин. Бездоспешный, без щита — супротив всадника в броне… Верю, теперь верю, что и крестоносца мог одолеть. Выкуп за тело просить станешь? — Зверев пожал плечами, и Крошинский тут же сделал вывод: — Ну, так я его заберу, родственникам отдам. Грех без отпевания и захоронения бросать. И этих, увечных. А оружие да брони — вестимо, добыча твоя, не спрашиваю.

Он кивнул холопам. Те быстро разоблачили убитого пана и его раненых людей, увязали на лошадей. Их оружие и доспехи приторочили на спину чалого скакуна, который при ближайшем рассмотрении оказался кобылой, — что уже успокоился и не вздрагивал от прикосновений нового хозяина. И только ярыга все еще ежился на снегу, свернувшись плотным калачиком.

— Ну, прощеваи, боярин. Бог даст, в следующий раз иначе свидимся.

— Свидимся, — кивнул Андрей, опустился на колени у края острова и загнал в снег растопыренную руку.

— Как ты это делаешь, боярин? — не удержался Крошииский.

— Не задавай трудных вопросов, княже, — покачал головой Зверев. — Не будешь получать неприятных ответов. А сейчас отвернись. Дай помолиться.

Через минуту литовские воины ступили на затвердевший снег и сперва неуверенно, а потом все более быстрым шагом поспешили к близкому лесу.