Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – штатгалтер Страница 58

Вельзевул крикнул оскорбленно:

— Это вы Темные прислужники власти! А мы Светлая сила справедливого мятежа!

— Тихо, — крикнул я умоляюще. — Давайте только о деле, откуда вы набрались столько эмоций? А говорите, люди — одно говно.

Гавриил звучно закрыл рот, лязгнуло так, будто упала крышка металлического сундука размером с купол церкви, проговорил с трудом:

— Да... я бестелесный и бесстрастный ангел... Бестелесный и бесстрастный!

Бестелесным он не стал, но буйствующие страсти в самом деле сумел зажать в кулак и посмотрел на меня ясными, хоть и в красных прожилках гнева, глазами.

— Спасибо, — сказал я. — Мне вовсе не нужно доказывать, что Иисус не сын, а пророк. Это все есть в старых книгах, но людям не знания нужны, а всего лишь вера! Потому задача труднее, но вы увидите, как я начну широкую кампанию... нет, не отрицания Иисуса, а возвеличивания Творца, как Единственного и Неповторимого, у которого нет и не может быть родни и даже товарищей!.. И тем самым Христос займет то весьма высокое и достойное место, которое и занимал в первых книгах о нем, как великий пророк, принесший людям свет новой веры.

Гавриил проговорил со злым недоверием:

— Как великий пророк?.. Не сын?

— Только пророк, — заверил я. — Мне самому, если честно, противно, что нашему Творцу кого-то присобачивают, даже не в товарищи, а вообще в родню!.. Потому я все равно стал бы с этим безобразием бороться. Так что можете быть уверены, буду стараться даже не знаю как!

Гавриил поморщился.

— Ну, если это надо тебе и самому, то да, стараться будешь. Вы все такие, только для себя. Впрочем, для нас это неважно. Лишь бы старался.

Я сказал умоляюще:

— Давайте возьмем себя в руки! Ну, это такое выражение... смирим себя, опомнимся. Думаете, Господь не видел, как Алфофаниэш напал на меня и смертельно ранил? Увидит и то, что сделаете вы...

Михаил сказал звучным, как медная труба, голосом:

— Мы делаем все в Его интересах!

— Считаете себя умнее Господа? — спросил я. — А насчет гордыни слыхали?

Уриил сказал благочестиво:

— Господь ничего не делает сам. Только нашими руками!

— А Содом и Гоморру? — спросил я.

За моей спиной раздался сильный и уверенный голос:

— Их разрушили мы с Уриэлем. Уриэль и я, архангел Гавриил. Следуя прямому повелению Господа.

Я сник только на миг, тут же ухватился за последние слова:

— Но было повеление! Было! А сейчас повеления никто не давал! Потому самое правильное — воздержаться. Господь все видит, Он будет доволен, если проявите мудрость и не дадите вовлечь себя в спровоцированную темными личностями драку.

Вельзевул вскрикнул с яростью:

— Темными? Ты кого имеешь в виду, червяк?

Я крикнул:

— Темными — это хитрыми и вероломными. Неважно, на какой они стороне. А вы не Темные, а крайне левые. Вы же наблюдаете за миром людей и знаете, никакого деления на Светлых и Темных не существует! Есть только правые и левые. Правые за власть, левые — против. А Темные и Светлые... это только обидные клички. Каждого из вас можно обозвать Темным, как и Светлым. Все зависит от точки зрения... А вот правый или левый — это да, это позиция! Хотя и она может меняться. С возрастом, конечно. Пока вы молодые, вы все левые, даже ультралевые... Давайте на этом разойдемся. Михаил со всей присущей ему гениальностью проведет тщательное внутреннее расследование и отыщет тщательно законспирированную группу подпольщиков, что решили подтолкнуть события... а Вельзевул проведет точно такое же у себя, выявляя тех, кто тайно общался со Свет... крайне правыми ангелами. Ультраправыми. И тогда мы все лучше исполним волю Создателя Нашего!

Плазменный свет с одной стороны и багровый с другой, исчезли, но я еще несколько минут не мог сдвинуться с места, дрожат не только коленки, еще и всего трясет.

Арбогастр с обеспокоенным видом подошел и обнюхал мое лицо, дохнул мирным теплом, Бобик прибежал в очередной раз и, увидев, что никому не нужные и такие неинтересные разговоры закончились, сел передо мной и требовательно гавкнул.

— Все-все, — сказал я послушно, — возвращаемся. Первый раунд переговоров закончился... Надеюсь, успешно.

Бобик тут же ринулся обратно в сторону города, арбогастр некоторое время шел осторожно, словно у меня на голове, как у Сиявуша, чаша с водой, и пролить ее ни за что нельзя, иначе гибель всему человечеству или, что еще хуже, нам троим.

Я напряженно прокручивал в черепе мысль, что вроде бы уговорил задуматься и выждать, но это только короткая передышка, даже не передышка, я всего лишь убедил не вовлекаться в конфликт массово с обеих сторон, иначе как раз и начнется ожидаемый Армагеддон.

Важно не победить в этом Армагеддоне, когда выживших просто не останется, а не дать ему свершиться. Но и времени в обрез, и сил ничтожно.

Я тревожно взглянул искоса на небо, ночь звездная, лунный свет падает серебристо-призрачный, но сейчас почудилось, что к нему примешивается красный оттенок. Багровая Звезда Маркус уже шире лунного диска, но все-таки красный отблеск на земле — иллюзия, не существует такого крупного небесного тела, чтобы ее настоящий или отраженный свет был бы уловим глазом.

Во дворе перед дворцом меня встретил встревоженный барон Эйц, он всегда паникует, когда выезжаю без охраны, быстро посмотрел мне в лицо, затем на коня и Бобика, с ними тоже все в порядке, сказал злобно:

— Ваше Величество!.. Я прошу у вас отставки!

— Что случилось? — спросил я.

Он огрызнулся:

— Сами знаете!

— Барон, — сказал я с сочувствием, — ваша задача охранять дворец! Дворец, а не меня. А меня только во дворце. Но, как только выезжаю за его пределы, ваша ответственность за мою драгоценную шкурку заканчивается.

Он сказал саркастически:

— Ах, прямо от сердца отлегло! Как вы меня утешили, Ваше Величество!

— Барон, — сказал я тепло, — давайте потерпим еще немного. Как только разделаемся вон с тем горящим углем, что в небе... тут же все наладим, все поправим, коней придержим, пояса распустим...

Пройдя быстрым шагом в кабинет, я бросил на ходу:

— Сэр Жерар, даже если королевство идет ко дну, оркестр должен играть победный марш.

— Ваше Величество?

Я пояснил:

— Пусть Багровая Звезда нависнет над королевством, не допускайте паники хотя бы во дворце. Все должны верить до последнего, что их сюзерен сокрушит презренных захватчиков.

Он поклонился, не сводя с меня внимательного взгляда.

— Разумеется, Ваше Величество.

— И мы их сокрушим, — заверил я.

Он ответил с непроницаемым лицом.