Кристофер Сташеф - Маг-менестрель Страница 58

Мужчина выпучил глаза и смутился.

— Мы же... ты же замужем, Клотильда, а я женат!

— И что, твою Мод это остановило? А мой Корин, что, вспомнил про свое обручальное кольцо? Нет, и звать его больше «моим» не желаю! — Клотильда в гневе сорвала с пальца кольцо. — Если они нам не верны, то мы-то с какой стати должны им верность хранить?

Этот аргумент подействовал на собеседника Клотильды очень убедительно, и Мэт видел, какая внутренняя борьба происходит у того в душе. Его можно было понять: Клотильда была еще женщина хоть куда, и вполне можно представить, какова она была лет двадцать назад. Наверняка этот мужчина сгорал от любви к ней еще молоденьким парнишкой. Потом она вышла замуж за другого, а он мучился, а потом и сам женился. А что ему оставалось?

Может быть, именно поэтому Мод и ушла от него?

— Если они не считают себя связанными с нами, то и нам нечего считать себя связанными с ними! — бушевала Клотильда. Она схватила руку мужчины двумя руками, устремила на него горящий взор. — О, мы отомстим им! Что в этом будет такого уж ужасного, Добло?

— Да, что такого ужасного? — хриплым голосом проговорил мужчина.

Дрожащей рукой он сжал руки Клотильды и встал. Встала и она, и они вместе отправились к ведущей наверх лестнице.

Тут внимание Мэта привлекли звуки, доносившиеся сверху. Вот тут-то он и понял, чем занимались в Латрурии те, кто остался дома.

Паскаль оглядывался по сторонам и хмурился.

— Тут вроде нет никого моего возраста.

— Нет, — подтвердил Мэт. — Все, кто помоложе, там, они присоединяются к толпам, идущим на юг. Сними-ка шляпу и будь готов пустить ее по кругу, Паскаль. Сейчас я их повеселю на славу. Над словами они задумаются, когда я уже уйду.

Но тогда уж точно задумаются — это он знал наверняка.

Через час, когда они вышли из трактира, их попутчики уже доедали дорожный завтрак. Паскаль встряхнул холщовую торбу, приобретенную у трактирщика, и ахнул:

— Чтобы люди так повеселились, если можно так выразиться, да еще после этого так расщедрились! А где это ты вызнал такую песню... насчет того, как один мужчина был рабом своей похоти и как он лгал, когда не мог устоять против искушения, ну и еще про то, как луна освещала улицу над какими-то там доками?

— Я ее узнал от двух ребят — их зовут Брехт* [6] и Вайль* [7]. Лично я с ними незнаком, но мне очень нравятся их песенки.

— И ты думаешь, что тутошний народ действительно задумается над смыслом песенок, когда ты уйдешь?

— О да, — заверил товарища Мэт. — Наверняка. Может быть, даже очень скоро, и тогда не произойдет беды. Брехт их так задумал, эти песенки. — Честно говоря, в душе Мэт сомневался, что первоначальный замысел великого драматурга был именно таков. — Скажи, а латрурийцы всегда отличались таким распутством?

— Не сказал бы, судя по тому, какие они были на встрече нашего семейства прошлым летом, — ответил Паскаль. — Старики вспоминали, как гнули спину от рассвета до заката, а потом еще дома горбатились до ночи.

— Да, тут мало сил останется на разврат, — согласился Мэт. — Теперь же, когда подати снижены и помещик не отнимает всех бычков, можно прокормиться, и работая по восемь — десять часов в день.

— Верно, у них появилось время вспомнить про танцы и песни, — согласился Паскаль. — Ох, бедняги. Ну и жизнь же у них была так долго!

— Бедняги, это верно, — не стал спорить Мэт, всеми силами стараясь уверить себя, что все происходящее здесь связано лишь с тем, что народ просто приспосабливался, привыкал к появившемуся времени. Теперь, когда у всех завелись приличные дома, хорошая одежда, у людей появилась неудовлетворенность, им захотелось чего-то большего, но чего — они сами не знали, вот и боролись со скукой путем любовных интрижек. — Вот что меня удивляет, — задумчиво проговорил Мэт, — никого из них, похоже, не волнует, что их могут застукать мужья и жены.

— Как они их застукают, — возразил Паскаль, — если они сейчас за несколько миль отсюда?

Что-то в тоне, каким это было сказано, не понравилось Мэту. Он резко глянул на молодого человека и заметил, что тот вожделенно уставился в одну точку.

— Уж не подумываешь ли ты завести интрижку с Панегирой?

— Если я не отговорю ее от замужества, если она все же выйдет за этого старого дурака, то почему бы и нет? Не захочет же она спать с ним! Можно было бы, конечно, выставить все так, будто я ее украл, но не думаю, что ей такое понравится.

— Паскаль, — осторожно проговорил Мэт, — это может быть очень опасно.

— Да что тут такого-то? — изумился Паскаль. — Если все остальные не гнушаются изменами, так чего же нам стесняться?

Что ж, всегда отрадно найти тех, кто поступает так же, как ты, и тем самым доказать свою правоту. Однако Мэт все-таки попробовал поспорить:

— Но ведь неверные мужья вернутся, как только поймут, что в столице не разбогатеешь, а когда они вернутся, непременно найдутся соседи, имеющие зуб на его жену, и все ему расскажут.

— Да брось ты! — воскликнул Паскаль. — Зачем тогда так рисковать!

— А затем, что опасность быть застигнутыми придает самой скучной жизни оттенок приключения, особенно когда ты думаешь, что тебе никогда не вырваться из такой жизни, потому что это тебя бросили, оставили одного или одну с детьми. Ты же слышал, что говорила Клотильда? Она хочет отомстить своему мужу. А какая же это будет месть, если он вернется и не узнает, чем она занималась в его отсутствие? А как ты думаешь, что случится, когда муж об этом узнает?

А они об этом узнали в следующем трактире.

Глава 11

Мэт и Паскаль опять вошли внутрь, чтобы поразвлекать посетителей, а их спутники остались снаружи, довольствуясь обслуживанием «на вынос». Мэт как раз заканчивал распевать «Есть в городе нашем таверна», как в трактир вломился некий Грозный Муж.

— Где он? — взревел Грозный Муж. — Где эта мразь Симнель? Где этот грязный вор, который похитил мою жену?

В дальнем конце зала из-за стола в страхе вскочила парочка. Мужчина вцепился в задвижку на окне и принялся судорожно ее дергать, а женщина загородила дорогу Г.М.

— Ах, похитил, послушайте, что он говорит! Не похитил, а подобрал ту, что ты бросил, вот это больше на правду похоже! Вернулся, значит, нашлялся и думаешь, я теперь снова буду твоя, да, Перкин?

— Да, моя! — У Перкина явно было не то настроение, чтобы нежничать с женой. — И я тебе это докажу — вот поколочу тебя как следует, и ты вспомнишь про это, Форла! Что, думаешь, этот вонючий трус защитит тебя?

Перкин отодвинул жену в сторону могучей лапищей и бросился к окну, в котором только что исчез соблазнитель Форлы. Перкин выругался и бросился к двери. Его жена, похоже, не собиралась вмешиваться, да и не смогла бы, судя по тому, что лежала на полу не двигаясь. К ней сбежались женщины и принялись наперебой твердить ей, что ей ни в коем случае нельзя вставать.