Охота на некроманта (СИ) - Молох Саша Страница 59

Сначала Лука рассчитывал донести Настю до дома тети Лиды, но вовремя понял: с такими черепашьими темпами зрелищем смогут вдоволь насладиться все Шушенки. Поэтому он дотащился до ворот кладбища, пристроил так и не пришедшую в себя девушку у столбика, укрыл курткой и, не тратя времени на сантименты, быстрым шагом двинулся в деревню. На бег его уже не хватало. Тем более впереди маячили неприятные решения, и ускорять их наступление дураков не было. Позаботившись о Насте, следовало решить вторую задачку, а она обещала быть посложнее и включала в себя такие непривычные в обиходе вещи, как бензин, зажигалку, совесть, чувство вины и желание покончить с проблемой одним ударом. А также прочие философские штуки и достоевщину, которых Лука в гробу видел в тапках с помпонами.

Честно сказать, и самого-то классика Достоевского Лука всегда считал фантастом-занудой. Это ж надо: выдумать мир, в котором убийца решает, прав он или не прав, а не лежит, раскатанный тонким слоем по трущобам или где он там жил. Хотя что с писателей взять? Напридумывают с три короба. Зато как помрут, ведут себя без выдумок. Вон, Пушкина после дуэли два некроманта из канцелярии Его Императорского Величества укладывали. Еле уложили. Причем «наше все» Александр Сергеич даже еще не встал, а только во вторую форму поднялся. Это дворянству — дуэль, честь, а мертвяку один тлен — убийство. Впрочем, любителей поэзии до отчетов царских упокойников не допускали, это Луке в полицейском училище повезло ознакомиться...

Стучаться в дом к тете Лиде он не стал, хотя свет в окнах горел. Зачем лишний раз дергать человека? То, что она уже успела позвонить в Усольскую управу кому-то из ребят Каина — к гадалке не ходи. Поверить, что у нее для отчетов был только один контакт, мог только человек, который никогда не носил форму. Лука носил, хоть и недолго. Этот биографический момент лишал жизнь множества красок, зато и разочаровываться потом приходилось меньше. Наверняка после того как он вышел за порог, тетя Лида припомнила телефонные номера нужных людей и уже рассказала, что на Рассохе беда. И что бывший некромент Лука по кличке Ромео эту беду разгребает. И хорошо, если только это сообщила. Хотя тетя Лида женщина умная — про Егора болтать не станет: тут и стучащего могут в утиль. Странно, что наряд задерживается. Тут езды — от силы час, давно бы были на месте…

А может, Лука просто привык думать о людях только плохое, а в действительности все вокруг уже давно нимбы начищают…

Стараясь не шуметь, Лука забрался в машину, завел мотор и уже через пару минут тормозил у погоста. Затащить так и не очнувшуюся, белую как бумага Настю на заднее сиденье было делом простым, но прокопался он долго — от холода и усталости руки не слушались.

Осторожно пристроив Насте под голову обнаруженное на сиденье шмотье, Лука завел мотор, включил печку и позволил себе перекур. Нужно было прикинуть, что и в каком порядке делать дальше. Торопиться или подождать?

Он закурил, опершись бедром на дверь и рассматривая Настю сквозь грязные разводы на стекле. Меньше всего хотелось, чтобы она участвовала во всем этом дерьме, которое грозило перерасти в какую-то локальную вендетту. Хотя если бы на месте Насти оказался кто-то из косоруких офисных фурий, было бы еще хуже: что-то не представлялось, как Святослава подкачивает Егора своей энергией или помогает упокаивать «детку». Но это не отменяло искреннего желания уберечь от творящейся вокруг хренотени Настю. Лука дал себе зарок: как только все закончится, он обязательно победит черную карму неприглашения на свидания и сводит ее в хороший ресторан, хотя бы в тот, на набережной, с непроизносимым названием и испанской кухней, и будет очень долго перед ней извиняться. И за себя, и за того парня.

А пока нужно действовать, а не слюни распускать. Сигарета в очередной раз прочистила мозги, хотя эффект вышел уже смазанным. Чем больше себе позволяешь — тем меньше срабатывает. С никотином следовало быть аккуратнее — так и отравиться недолго. Курить больше не хотелось. Идти не хотелось. Решать не хотелось. Катись оно все под плиту!

Лука достал из багажника канистру с бензином, припасенную на черный день. Однажды он обсох на трассе за шесть километров до ближайшей заправки, и с тех пор всегда возил с собой запас. Сейчас было самое время: день — чернее не придумаешь.

Обратно на Рассоху Лука вышел, когда солнце уже вовсю маячило блеклым бельмом через осинник. Мороз и не думал исчезать, наоборот, покрыл белесым инеем все вокруг. Зимнего волшебства, правда, не вышло: в желтоватом утреннем свете иней не сверкал и больше походил на плесень. Поле, которое снова стало полем, пусть и перепаханным вдоль и поперек, под бледной пленкой выглядело еще более мерзко.

Егора он нашел там же, где оставил — у края Рассохи, на островке осыпающейся земли, образованном двумя траншеями. Выглядел тот без изменений. Хреново выглядел, это если мягко. Видимо, сил на восстановление не осталось, хотя Лука почему-то в глубине души был уверен — врет. Но логично обосновать, зачем вставшему лгать и притворяться немощным, не мог. Наверное, упокойницкий принцип «не жди от клиента ничего хорошего» срабатывал. Для Егора все приходилось делать через силу, перешагивая через вопящие инстинкты и бьющую тревогу интуицию. У Насти, которая вставшего не знала при жизни, коммуницировать выходило проще.

Сила некроманта — в страхе. Не хочешь, чтобы тебя раскатали — стань профи.

Лука с того момента, как на его глазах дама раскатала Егора Подсыпанина, научился бояться так хорошо, что работал чисто и без ошибок. Страх напортачить и получить третью форму на ровном месте гарантировал качество. Это Настя могла себе позволить роскошь жалеть костяного короля. У Луки не выходило. Даже с Егором. Вернее, тем более — с Егором.

Хотя и на него вставший тоже повлиял. Усыпил вечный страх, сгладил, за что они все и поплатились час назад.

Лука должен был помнить азы, помнить, как и в каком порядке атакует третья форма, пусть ее в таком количестве и не видели со времен Второй мировой. Он и помнил. Только вот связать странное поведение валетов с теми знаниями ему в голову не пришло. А все потому, что страх пропал, растворился, надел свитер и сел на заднее сиденье его внедорожника.

Вот Лука и слажал. Дал слабину, забыл, с кем имеет дело.

И завертелось. Да в такую карусель, что Лука порадовался, что Настю вырубило раньше старта основного бардака. Хотя пороть ее некому! Это ж надо придумать — впрямую костяному королю подкачивать энергии, как второй форме! И это после того, как он сам рассказал, чем кормится! Лука даже думать не хотел, каких усилий стоило вставшему удержаться и не согреться об упокойницу, раскатав ее в блин.

Он всего на час-другой выпустил их из поля зрения, но то, как изменился Егор, не заметил бы только слепой. Настя не удержалась и полезла экспериментировать. Тоже страх потеряла. За что и поплатилась. Егор и так неосознанно тянулся к Насте, старался сесть ближе, притормаживая за микрон от контакта. И если после первой печати Егор смог остановиться на самой грани, то на второй не удержался — вытянул из Насти все что мог. Хорошо хоть на расстоянии. Остановить его Лука не успел, слишком занят был накинутой на пальцы почти готовой сетью. Зато хорошо рассмотрел, как Егор, наступив на насосную печать, аж зажмурился от удовольствия, словно кот на солнце. И синхронно с этим Настя обмякла и свалилась на землю.

Лука вызверился, швырнул в атакующего валета сетью — прихватил его целиком, зацепил еще арахну краем — и закрыл аверс с такой яростью, что тот почти треснул, чуть не похерив всю проделанную работу. Валет осыпался смесью жирной копоти и каких-то полупрозрачных хлопьев, а пауку вырвало три лапы и кусок панциря со спины.

Вонь поднялась невыносимая, но замотать лицо и рот оказалось нечем. Да и некогда. Тут еще Егор добавил, сминая уже покалеченного паука и разворачиваясь к следующим противникам.

Надо сказать, согревшийся об некроманта вставший в бою был полезнее некуда. Стоило Насте сползти в бессознанку, как Егор развернулся вовсю, будто до этого стеснялся. А может, действительно стеснялся — он никогда не умел показать другим, насколько хорош. Все мялся, лепетал… Луке пришлось себе напомнить, что сейчас рядом с ним дерется не совсем Егор. Или совсем не Егор.