Мир жизни и смерти 7 - Павел Михайлович Пуничев Страница 59

Надо как Лапочка сажать какого-нибудь пентюха на аукцион, чтоб постоянно мониторил его на счёт подходящих заклинаний, а может и артефактов с подходящим наполнением или нового Лапочкиного аукциониста об этом попросить? Помнится после последнего массажа ступней, она обещала сделать для меня что угодно. Конечно, думаю, что в тот момент она имела под «Что угодно» несколько другое, но её же никто насильно за язык тогда не тянул. Впрочем, вряд в этот момент кто-то смог бы это сделать, ведь тогда совсем рядом с ней лежала Лапочка и ее язычок был занят совершенно другим.

Или просто найти эту школу из брошюрки и пообщаться с её автором на предмет развития своих способностей?

— Слушай Снег, вот если бы ты был могучим колдуном и люди выполняли бы любое твоё желание, для чего тебе нужна была бы школа и оболтусы-студенты платящие гроши за свое обучение?

— Ты это о чём сейчас?

— О том дядьке, превращающимся в Золотого дракона, заставляющего людей убивать друг друга, а прекрасных принцесс прыгать к нему в постель. Что мешает тебе с таким же успехом ограбить какой-нибудь банк или обчистить дворцовую сокровищницу? Зачем вся эта заморочка с нищими студентами?

— А, ты про этого старика всё? Ты что не дочитал книжку до конца?

— Нет, остановился на самом интересном, как дядя доктор проверял принцессу на предмет раннего геморроя.

— Зря. Там последние страницы дописывал сам Император, кратенько излагая историю о том, как некий свихнувшийся маг заманивал своё учебное заведение юных конкурентов и жестоко их там умерщвлял, боялся, что те вырастут и смогут его переиграть на его же поле. Охота на него была бы крайне кровавой, если бы местные правоохранительные органы не догадались послать к нему распутную девку, которая, в итоге, его напоила и прирезала. После этого учреждение закрыли, а учение и сама магия деградировали до уровня деревенских знахарей и травниц. Приворотное зелье там создать, или внушить, что тебе продаётся не осёл, а элитный жеребец. Так что найти мастера этого дела сейчас практически нереально. Да ты и сам видел, заклинаний из этой магии практически нет, я постоянно эту тему мониторю, но тишина, никаких намёков, нужной магии нет.

— Жаль, а я уж размечтался… но всё равно эту тему упускать нельзя, если заклинаний нет сейчас, это не значит, что их не появится позже. Ладно, это потом, а сейчас мы, похоже, прибываем к нужному месту.

Я махнул рукой указывая на крутой поворот реки и клубящейся за ним туман.

— Осталось немного, поворачиваем и плывём туда.

— И каким это именно образом? Шесты до дна не достают, а весел у нас нет, да и много ли сделаешь вёслами с какой-то громадой? Теперь разве что вплавь.

И действительно… но что-то в воду лезть не охота…

— Ладно тогда План Б.

Я поднялся и направился к краю плота на ходу кастуя ледяной буран. Воздух взвился, с рёвом понесся вперёд, заставляя воду бурлить и тут же застывать ледяными торосами. Не больно ровная тропинка, но подводит нас метров на двадцать ближе к берегу, чем было до этого. Осталось только не сломать ноги перебираясь по этой изломанной, усеянной сосульками поверхности и дождаться отката заклинания, чтобы удлинить наш плот в сторону противоположного берега ещё на двадцать метров.

К концу нашего путешествия плот превратился в настоящий мост, пусть и слегка кривоватый, но на вид будто хрустальный, принесенный сюда из сказки. Правда прочность его была маловата: разная скорость течения на стремнине и у берега начала ворочать и рвать его на части, но всё же мы сошли на берег красиво и величественно, скастовав ещё один ледяной буран, проложивший дорогу к самому берегу.

Резак блинканул, уходя в невидимость и отправляясь на разведку, а мы просто встали на хрустящий гальке пляжа, обозревая открывшийся перед нами вид.

Как противоположный берег был берегом жизни, перенасыщенный самыми разнообразными её формами, так этот берег был берегом смерти, а вернее безжизненности, потому что даже неугомонных мертвяков здесь не водилось. Об этом мне тоже поведала хозяйка пещер Познания, разомлевшая от моего горячего приветствия, поэтому я не удивился, когда Резак вернулся и только отрицательно покачал головой, встав рядом с нами и любуюсь завораживающим пейзажем. Когда мы подплывали к берегу, он почти весь был скрыт туманом, но теперь, стоило нам сойти на пляж, тот стал рассеиваться, открывая нам свои тайны, а посмотреть здесь было на что: меж скальных выступов, торчащих из земли, вилась дорожка из белого камня и поднимаясь вверх по уступам вела к возвышающемуся невдалеке замку. Или скорее возносящемуся, ибо таких громад не то что здесь, я и в реале не видел, где достаточно монструозных сооружений и небоскрёбов. Этот высокими башнями и стройными шпилями возносился на несколько сотен метров, в конце концов теряясь в низко нависших облаках. Прошло не меньше пяти минут, пока мы стояли в тишине, любуюсь его островерхими шпилями, изящными мостиками, перекинутыми от одной башни к другой, широкими проёмами окон, забранными изящными кружевами кованых решёток, трепещущими флагами, неприступными крепостными стенами, пока первым не отмер Снегирь и почесав щетину на подбородке категорично не заявил:

— Это что-то невероятное, я его хочу. Надо бросать всю возню с нашей халупой, добирать лимит клана до упора, перетаскивать всех сюда и отвоевывать этот замок кому бы он не принадлежал.

Я бы очень хотел с ним согласиться, но только отрицательно покачал головой:

— Вряд ли, Снег, у нас это получится, пойдёмте посмотрим на него поближе.

На все вопросы почему не получится, я только неопределённо пожимал плечами, продолжая всё выше подниматься по вьющийся меж скал дорожке. Впрочем, уже через пару минут все вопросы начали пропадать, как и сам замок: чем ближе мы к нему подходили, тем быстрее он таял: сначала растаяли самые высокие шпили, крыша превратилась в туман, стены замка подёрнулись рябью, быстро исчезая, затем дело дошло и до мощной крепостной стены, а когда мы вышли из-за последнего поворота, то не увидели ничего, кроме обширных развалин, возвышающихся над каменистой площадкой максимум на пару метров. Когда-то этот величественный замок был разрушен, а главное, был уничтожен питающий его