Майкл Стэкпол - Секретная карта Страница 59

— Ну-ка, Нир, скажи: он тебе нравится сам по себе или потому, что с ней?

Он почувствовал, что Нирати поражена его словами.

— Ну и ну. Твои губы двигаются, а я слышу слова Джорима.

— Ты не ответила.

— Одна из причин важнее, но другая добавляет ощущениям остроты, дорогой братец. — Нирати смотрела, как Маджиата оставила спутников и двинулась в их сторону. — Я вас оставлю.

— А может, ей нужна ты. Что, если она собирается заявить, чтобы ты не вмешивалась?

— Пусть отправит мне письмо. Правда, для этого придется выучиться писать. — Нирати поцеловала его в щеку и прошла мимо Маджиаты, не удостоив ту даже кивком.

Келес кивнул подошедшей к бывшей невесте.

— Счастливого Празднества.

— Тебе того же. — Маджиата сложила руки на талии. — Рада видеть, что твои раны зажили.

— Почти. Но скоро я окончательно поправлюсь.

Мгновение она колебалась, а затем прибавила:

— Мои раны тоже заживают.

— Твои раны?.. Ах, да, верно. Я слышал, ты ходила на исцеление. Я все это время пролежал в беспамятстве. — Келес попытался представить красный рубец на ее нежной белой коже. Как-то раз она сильно испугалась, и у нее на подбородке выступило красное пятно. Он не чувствовал ничего, кроме любопытства — ни жалости, ни желания как-то помочь. Ему просто хотелось увидеть этот уродливый шрам, чтобы навеки стереть из памяти ее красоту.

Он снова взглянул на Маджиату. На этот раз ее лицо казалось маской из слоновой кости с яркими пятнами на губах и щеках.

— Я хочу, чтобы ты знал. Я не сержусь на тебя за то, что со мной произошло. Я прощаю тебе все во имя Празднества. Это случилось не по твоей вине.

— Не по моей вине? — Келес нахмурился. — Боюсь, я не понимаю.

— Не притворяйся, Келес. Хотя ты и отверг меня, мы с тобой знакомы очень близко. Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь.

— И что же, если не секрет?

— Многое. В основном — сожаление и гнев. — Маджиата говорила тихо, и сплетники из числа гостей пытались подобраться поближе, чтобы ничего не упустить. — Ты сожалеешь, что отказался от меня. Сожалеешь, что не смог уберечь.

— Я полагал, что как раз уберег тебя, — заметил Келес, отдавая слуге кубок, чтобы тот вновь наполнил его. — Иначе, выходит, зря я заполучил эти шрамы.

— О, я не об этом. — Ее рот скривился в презрительной гримасе, уродовавшей лицо. — Ты не смог попросить Правителя, чтобы он отменил порку.

— Что?

— Ты не настолько жесток, чтобы намеренно причинить мне боль, хотя и разбил мне сердце.

— Я разбил тебе сердце? — Келес отхлебнул из кубка, раздумывая. Он пытался найти в ее словах хоть какой-то смысл. — Ты сама порвала со мной, разве не помнишь? Ты отказалась поехать со мной на «Волке Бури».

— Если бы я согласилась, мне пришлось бы ехать в Иксилл.

Он зажмурился, надеясь, что поймет логику девушки, хорошенько обдумав ее слова.

— Нет. Если бы ты согласилась, никаких Пустошей не было бы и в помине.

— Видишь? Ты сам во всем виноват, Келес.

— Ты только что заявила, что я ни в чем не виноват.

— Нет, я сказала, что прощаю тебя. — На лице ее появилось выражение разочарования, но она по-прежнему держала себя в руках и говорила спокойно. — Я хочу, чтобы ты знал, — я всегда буду любить тебя.

Келес запрокинул кубок и допил вино до дна. На мгновение кубок скрыл Маджиату, и все сразу встало на свои места. Для Маджиаты главным всегда оставалась она сама. Однако так далеко она прежде не заходила. Келес рискнул бы предположить, что порка что-то изменила в ней, но видел, что за ее словами скрывается трезвый расчет.

Все объяснялось крайне просто. Она и ее семья преследовали собственные цели. Им было выгодно остаться в хороших отношениях с Антураси; лишь в этом случае в будущем они смогут вести дела с Киро. Возможно, они также полагали, что этим угодят Правителю. Более того, если он благополучно вернется, — Келесу даже думать не хотелось об этом «если», — возможно, он привезет карту старого наземного торгового пути на запад. Вот когда семейству Фозель действительно пригодится дружба с Келесом. Они смогут обогатиться.

Он проглотил остатки вина, и улыбающийся слуга вновь наполнил кубок.

— Маджиата, я должен кое-что тебе сказать.

— Да? — спросила она шепотом, напомнившим ему ночи, проведенные вместе. — Скажи мне, Келес Антураси.

— Сейчас я подмечаю многое. Многое, что касается нас с тобой. И это правда, которую невозможно отрицать. Ты сказала, что любишь меня, и всегда будешь любить. — Он прижал левую руку к груди. — И я в самом деле кое-что чувствую.

— Да, Келес? — На ее лице застыло выражение ожидания. — Что ты чувствуешь?

— Откровенно говоря, — начал он с колотящимся сердцем, — меня просто-напросто тошнит.

— О, бедняжка Келес!

— Нет, думаю, ты не поняла. Меня тошнит от сознания того, что я мог так долго ошибаться относительно тебя, твоих чувств и твоих целей. Ты была совершенно уверена, — возможно, с самого начала, — что можешь вертеть мной, словно тряпичной куклой. Ты играла моими чувствами. Ты и сейчас полагаешь, что можешь играть ими, что, воркуя, шепча, соблазнительно виляя бедрами и предлагая мне поцелуи, можешь добиться того, чего на самом деле хочется лишь тебе. И что же тебе нужно? Мое вечное обожание? Богатство моей семьи, наши карты? Удача, не покидающая наш дом? Не знаю. Я предлагал тебе свое сердце, преданность, свою любовь. Ты их с презрением отвергла. А теперь подходишь и говоришь, что прощаешь меня, и я не должен чувствовать себя виновным в том, что тебя выпороли. Сейчас, Маджиата, слышишь, прямо сейчас, — он перестал сдерживаться и заговорил во весь голос, — я жалею, что ты не получила все сполна! Я был бы мертв, но ты получила бы по заслугам! Лучше бы я умер, но и твоя жизнь была бы сломана, и ты перестала бы верить в собственные глупые выдумки!

— Ты болен. В твоей крови яд Вирука, у тебя помутился рассудок! — Маджиата побледнела. Она развернулась и собралась уйти, но он схватил ее за руку и повернул к себе.

— Не так быстро, милая!

— Пусти меня!

— Нет, постой. Именем Празднества, я должен еще кое-что сказать. — Он продолжал сжимать ее руку, догадываясь, что на ее запястье останутся синяки. — Я согласился бы забыть о шрамах на моей спине, о том, что меня отправляют в Пустоши, но в этом случае и от тебя кое-что потребуется. Первое. Ты должна уяснить, что ответственность лежит на тебе и больше ни на ком. Да, я хотел спасти тебя от смерти, отрицать не стану, но знай я, что на самом деле ты настолько легкомысленна, нахальна и глупа, то не стал бы этого делать. Ты не видишь ничего, кроме себя самой, словно ты — пуп земли!

В ее глазах ничего не отражалось, и Келес знал — она не поняла и не приняла ничего из только что сказанного, но ему было уже все равно. В конце концов, его слышала не только Маджиата. Он продолжал: