Анна Клименко - Сказочник Страница 59

– Хофру, – ломкий голос Андоли вернул его в реальный мир, – Хофру, я сделаю все, что ты только скажешь... Только спаси их...

В аметистовых глазах билось, пульсировало отчаяние. Андоли трясло, миловидное личико превратилось в маску отчаяния. Она протянула руки к Хофру, как будто для объятий – и жрец попятился. Воскрешение воспоминаний оказалось чересчур болезненным даже для него.

– Единственное мое желание, – прошипел он, глядя на беспомощно упавшие девичьи руки, – чтобы ты убралась отсюда подальше и никогда – слышишь? – никогда не возвращалась.

Подбородок Андоли задрожал, и слезы, так долго сдерживаемые, потекли блестящими каплями по щекам.

– Хофру... – ее шепот запутался в шелесте жреческого одеяния.

– Я полагаю, мы договорились, – поспешно сказал жрец и отвернулся.

Через несколько мгновений пытка закончилась: Хофру снова оказался в мрачном коридоре, рядом со стражами. Андоли осталась по ту сторону двери.

– Принесите девушке одеяла и теплую одежду, – процедил он, – немедленно. Я проверю, как вы исполняете приказы Говорящего-с-Царицей.

...На следующий день Селкирет была милостива к нему.

Во-первых, дошли слухи о том, что Царица самолично навестила пленницу, элеана рыдала, целуя ноги правительницы серкт, за что и была полностью прощена. Андоли поселилась даже не в саду – в покоях Царицы, и опять-таки, судя по сплетням, вновь сделалась покорной игрушкой в руках Териклес.

Во-вторых, Царица уступила настойчивым просьбам самого Хофру и оставила жизнь кэльчу. Жрец прозрачно намекал на то, что узник – прекрасный материал для исследований и, к тому же, может оказаться полезным в расшифровке надписей ледяной пирамиды. Териклес поверила – и приказала поместить кэльчу в «узилище для благородных», место не в пример более теплое и светлое, чем подземелья.

Ну, и напоследок – Хофру донесли, что Териклес побеседовала с ийлуром, после чего в гневе била вазы и ругалась последними словами, которые, между прочим, совсем не к лицу правительнице серкт. Это изрядно повеселило Хофру; видать, сбежавшая из башни Могущества сущность изрядно подпортила характер прежней Териклес.

«Прекрасно, прекрасно», – Говорящий-с-Царицей воспрянул духом. Все шло именно так, как он и хотел. Похоже, наставало время его собственной игры – и Хофру решил тотчас же нанести визит ийлуру.

Жрец остановился посреди кельи – до этого он, размышляя, бегал взад-вперед от одной стены к другой. Похоже, ийлур оказался крепким орешком (впрочем, как и все его соплеменники, с которыми Хофру доводилось встречаться).

– Прекрасно, прекрасно, – почти промурлыкал он, глядя на собственное отражение. Серкт в зеркале выглядел бодрым и весьма довольным собой. Собственно, а почему бы и не радоваться? Ведь благодаря появлению ийлура, который непременно должен был вернуться за Ключом, появилась Надежда для народа серкт...

Погруженный в столь приятные думы, Хофру едва осознал, что кто-то вот уже который раз робко стучится в дверь.

– Что там еще?!! – жрец в раздражении дернул на себя ручку, исключительно для того, чтобы в келью ввалился один из младших жрецов, нагруженный какими-то грязными свертками.

– Это что такое?  – не удержавшись, вкрадчиво поинтересовался Хофру, – служители Селкирет ограбили кладбище ийлуров?

– Вещи пленников, – бодро отчеканил жрец. Хофру даже возмутиться не успел, как наглый молодчик выгрузил мешки прямо на стол.

И с глубоким поклоном добавил:

– Царица велела передать их тебе, Говорящий, дабы ты сам, с особым тщанием произвел обыск.

– Я должен отметить твое имя за столь ревностное исполнение приказов божественной, – выдохнул Хофру, с ужасом наблюдая, как пятно жидкой грязи расползается по чистому листку бумаги. Под которым, между прочим, до сих пор лежали записи первого Говорящего.

– Мое имя – Илфу, – пролепетал польщенный жрец и ночным мотыльком выпорхнул из кельи.

Хофру мрачно смахнул имущество узников на пол, выдернул описание Ключа – к счастью, оно почти не пострадало, только уголок напитался водой...

– Тоже мне, старательный какой, – буркнул Говорящий-с-Царицей, берясь за перышко.

На испачканном листе он изложил некоторые соображения, по которым жреца Илфу следовало отправить на кухонные работы и держать там не менее семи дней.

– Ну, вот, – посыпав песком приказ, Хофру ощутил себя вполне удовлетворенным.

Он снова подумал о том, что надо бы навестить ийлура, но... мешки на полу только раздражали глаз, и Хофру решил сперва пересмотреть их содержимое, а потом уже заняться воплощением в жизнь собственных планов.

Он подцепил пальцем за лямку первый попавшийся мешок, осторожно водрузил его на стол – все равно последний был безнадежно испачкан! – и потянул за шнурок, стягивающий широкую, истертую горловину.

– Поглядим, поглядим, – бормотал Хофру себе под нос, пропуская между пальцев кое-как завернутые лепешки, закупоренные склянки с нежно-голубой жидкостью, в которой ,как ни странно, плавали золотистые искры.

Потом жрец наткнулся на небольшую, размером в две ладони, книжечку в изысканном замшевом переплете с золотым тиснением, затем – на два маленьких черепа неведомого зверя, которые в тени начинали источать мягкий жемчужный свет. Также в мешке хранились мятые карты, в которых было нетрудно узнать план Дворца, а напоследок Хофру повертел в руках то ли скребок, то ли гребень, которым можно было чистить исключительно костяные пластинки кэльчу.

Хофру вернулся к найденной книге. На самом деле она могла представлять некоторый интерес только в том случае, если была написана на языке кэльчу – ибо это был единственный народ, рукописи которого так и остались недоступны серкт. Недоступны по странному стечению обстоятельств: сам Хофру вообще предположил в свое время, что у карликов с костями на голове письменность отсутствовала как таковая.

– Ну и хитрецы, – буркнул жрец через минуту, – и как же они умудрились так хорошо прятать свои книги?

Закорючки на страницах не были похожи ни на витиеватые письмена крылатых элеанов, ни на отрывистые, угловатые значки ийлуров, ни на замысловатые иероглифы змееголовых. Следовательно...

Жрец хмыкнул. Хитрецы-то хитрецы, но вот теперь, когда первая книга кэльчу в руках серкт... А вдруг да отыщется в ней что-нибудь интересное?

Он полистал книгу еще немного, повертел вложенный и совершенно пустой лист бумаги, который наверняка оказался в книге много позже ее написания... И вдруг Хофру прошиб холодный пот.

Чувствуя, как снова задергалась щека, и как не попадает зуб на зуб, выбивая барабанную дробь, Хофру полез в карман жреческого одеяния. Он дрожащими руками расстелил рядом с книгой клочок бумаги, на котором попытался изобразить письмена ледяной пирамиды – и его затрясло так, что он ненароком смел на пол чернильницу.