Наталья Резанова - Дорога висельников Страница 59

– И кто же, по-твоему, пользуется этой дорогой, не оставляя следов?

– Да мало ли кто. Контрабандисты, например.

– Нет, – вмешался Ингоз. – Это, конечно, ребята ушлые и следы заметать умеют, но без ведома Дороги Висельников они бы сюда не сунулись. Мы бы знали.

– Как же! Вы и у Куаллайда безобразия на руднике прохлопали!

Ингоз побагровел от злости. Обвинение было серьезное. Более серьезное, чем себе представляла Кружевница. Одно дело – не заметить языческих игрищ, а другое – допустить на территорию конкурентов. Потому что если здесь напрямую был налажен обмен товарами между Эрдом и Карнионой, это затрагивало кровные интересы Дороги Висельников.

– Да что ты понимаешь, дура-девка! Это ты сидишь в лесу безвылазно, а мы повсюду разъезжаем! Никто бы сюда от Карнионы не добрался незамеченным, разве что на крыльях. Лес-то позади остался. Там же пустоши в южной стороне и даже селенья, а в селеньях – наши люди…

Несмотря на оправдания Ингоза, Сигвард по-прежнему находил резон в словах Кружевницы. Но и к доводам Ингоза следовало прислушаться. Регулярное сообщение между Карнионской провинцией и Эрдским герцогством, да еще с грузами, не осталось бы незамеченным. Поэтому он бы не стал делать ставку на контрабандистов.

Эрдское побережье страдало от нападений пиратов – фактически там на море шла война. Это всякому было известно. Однако Бран говорил, будто есть основания полагать, что северные пираты получают поддержку из Карнионы. Странное предположение, учитывая, что Лига Семи Портов держала под контролем морские сообщения между Эрдом и Карнионой, а эскадрой, ведущей бои с пиратами, командовал карнионец, уроженец Нессы – легендарный адмирал Убальдин. Но не стоило сбрасывать версию Брана со счетов. Что, если оружие доставляют, к примеру, в Вальграм или Камби не морем, а сушей?

А предупредить Бранзарда вряд ли удастся… К тому же Сигвард больше не состоит на императорской службе, напомнил он себе.

Его спутников это не слишком интересовало, хотя Перегрин вполне способен был прийти к тем же выводам. Но, похоже, Кружевнице удалось-таки оскорбить его в лучших чувствах. Правда, следует признать – на сей раз она не очень старалась.

– Барышня Сайль не верит в магию. Барышня утверждает, что нечто достойное внимания и долговечное можно создать только сугубо утилитарными способами, – произнес он как бы в сторону.

Теперь Кружевницу даже «барышня» не задела, а значение слова «утилитарный» было ей известно, при том что Ингоз счел его за особо изощренное ругательство.

– У меня не было причин усомниться в этом. Все, что невежды почитают проявлением колдовства, имеет логическое объяснение.

– Тогда посмотрим, что ты скажешь завтра…

– Когда мы достигнем цели нашего путешествия? Бросьте, Перегрин. Целью является мост. Что может быть мистического в мосте? Это постройка, которую одни возвели, а вы хотите разрушить. И если бы для разрушения вам потребна была магия, на кой черт тогда нужна взрывчатка?

– Это вы все поймете завтра.

Сигварда ответ Перегрина не убедил. Напротив, рассуждения Сайль были вполне разумны, и он не видел в них изъянов.

Кроме одного.

Доводы Сайль имели силу, если Перегрин действительно намеревался взорвать мост. Иногда Сигвард в этом сомневался. Тем более что Перегрин сам утверждал – возможно, этот рейд является первым, разведывательным.

А если это ловушка, то для чего она затеяна?

– Завтра, говорите? – переспросил Сигвард.

– Думаю, да. Дальше будет дубрава, там мы можем переночевать. Так что не будем медлить на дальнейшем пути.

Перегрин, хоть и не потерял уверенности, не выказывал стремления продолжать разговор. Ингоз также умолк и несколько пришипился – вероятно, свойственная карнионцам приверженность суевериям давала себя знать. Кружевнице, казалось, все было нипочем. Она уже не так отчаянно цеплялась за поводья и позволяла себе осматриваться, не опасаясь рухнуть под ноги коню. Какие бы ужасы ни были связаны с этой местностью, ее это не волновало.

Сигвард никогда прежде не слышал легенд про Междугорье, а об историях про Темное Воинство и разные прочие напасти имел представление смутное. Но он не склонен был сбрасывать эти истории со счетов, пусть и не верил в колдовство. На рудниках Куаллайда болтовня о злых духах привела к реальному кровопролитию. Кто знает, откуда возникли разговоры, что здесь, мол, нехорошее место и кому нужно, чтоб в это верили?

Они пересекли ручей, запаслись водой. Но на ночлег останавливаться там не стали – ветрено было на открытом месте, и они поспешили к предсказанной дубраве. Под защитой могучих деревьев они и разбили лагерь.

– Здесь можно неплохо поохотиться, – сказал Сигвард.

– Это вряд ли, – ответил Перегрин, ничем не объяснив этого утверждения. Против того, чтоб развести костер, он, правда, не возражал.

– Должны быть здесь и кабаны, и волки, – попытался развить охотничью тему Ингоз, но как-то вяло. – Здесь же их не трогают. Вот и мэтр говорит…

Мэтр, однако, молчал.

– Красиво здесь, – сказал Сигвард. Чем-то ему эта дубрава напомнила леса вокруг отцовского замка, где он провел детство. Но владения Веллвудов были на равнине, а здесь, даже в роще, чувствовалось, что они забрались высоко в горы – таким пронзительно чистым был воздух.

– Удивляюсь я, что деревья здесь еще не вырубили, – заметила Кружевница и сама это явление для себя пояснила: – Наверное, возить далеко, неудобно. Хотя – дорога рядом, отчего ж не возить?

– Ничего святого у бабы. – Ингоз с надеждой на поддержку оглянулся на Перегрина, но тот был погружен в свои мысли.

– А что я такого сказала? – искренне удивилась Сайль.

Ингоз и сам не знал, что напугало его в рассуждениях Кружевницы. Он был карнионцем, а те, в отличие от эрдов, не почитали дубовые рощи. Да и сами-то эрды сотни лет назад покинули свои священные дубравы, а затем и повырубили их. Но все древнее и овеянное легендами внушало Ингозу благоговение. Сайль не то чтоб не была способна на это чувство, но испытала бы его перед каким-нибудь примечательным достижением механики. Казалось бы, Ингоз должен был к этому привыкнуть, ан нет. А Перегрин мог бы снова повторить, что завтрашнее зрелище скажет за себя.

Если б захотел.

Сигвард никогда не видел кошмарных снов. По правде говоря, ему вообще редко что-либо снилось. Но он был готов признать, что зрелище, открывшееся перед ними, вполне могло привидеться в бреду. Видел он прежде мосты и мощные, и величественные – особенно там, где простиралась власть Римской империи. Но никогда прежде ему не приходилось видеть сооружения столь бессмысленного.

Черный мост нависал над ущельем, непристойно зияя прорехой посередине. Впрочем, Перегрин изначально предупреждал, что мост сломан. Но бессмысленность его заключалась не в этом. Мост вел в никуда. Противоположный его конец упирался в скалу. На кой черт тогда было его строить?