Маргарет Уэйс - Драконы летнего полдня Страница 59

— От света лучше отказаться, — проговорил Стил. Палин с ним согласился.

— Дулак, — прошептал он, и кристалл померк. В непроницаемой темноте Палин не мог разглядеть даже сидящего на плече ворона; он лишь слышал, как тот шелестит перьями, как Стил старается нащупать дверную ручку. Наконец рыцарь чуть приоткрыл дверь, и в туннель пролился серебряный свет. Лунитари уходила за горизонт, но Палина порадовало то, что на подъеме была Солинари: он мог почерпнуть от нее магической силы. Им предстояло пройти сквозь Шойканову Рощу, и эта «прогулка» потребует от него максимум волевого напряжения, максимум умения. Он хотел было обратиться за поддержкой к Паладайну, но, вспомнив коварный вопрос госпожи Катерины, решил полагаться только на себя.

— Держись ближе ко мне, — тихо произнес Стил. Не забывая, что они на территории Воровской Гильдии, Палин опустил руку в сумку и ухватил пригоршню лепестков розы: сонное заклятие было наготове. Стил сжимал рукоять меча. Они выбрались в проулок. Не успели ничего сообразить, как прямо перед ними возникла высокая темная фигура. Прежде чем Стил успел выхватить из ножен меч, а Палин — проговорить заклинание, Желтый Глаз издал громкое и отрывистое «кар-р-р».

Фигура моментально исчезла, словно и не появлялась вовсе.

— Впечатляет, — вырвалось у Палина.

— Резвый, как блоха, — презрительно произнес рыцарь, но продолжал тем не менее держаться за рукоять клинка. «А как мы решим с вороном?» — только хотел сказать Палин, как Желтый Глаз, вновь пронзительно каркнув, клюнул мага в шею.

Маджере вскрикнул от неожиданности и боли.

— Какого дьявола? — Стил так резко повернулся, что едва не потерял равновесия. — Эта сволочная птица впилась в меня! — клокоча от ярости, но сдерживаясь, проговорил Палин.

— И всего-то?! — сердито буркнул рыцарь. — А шуму столько, будто дюжина воров подняла тебя на ножи.

— Проклятая тварь... цапанула до крови! Чуть не вырвала из шеи клок, — трогая рану, произнес Палин. Ворон, словно издеваясь, еще раз прокаркал и взлетел на стену.

— От этого комариного укуса ничего тебе не сделается, — заключил Стил. Он дошел до конца проулка и стал осматриваться. Примыкающая улица была тиха, темна и пустынна. Только в похожем на склад здании, а по сути — штаб-квартире Воровской Гильдии — вызывающе горел свет. Но присутствия ее членов не ощущалось; а может быть, ни Стил, ни Палин просто не могли их видеть. Рыцарь еще раз огляделся, а затем посмотрел вверх.

— Вон виднеется Башня, — сказал он и указал на контуры самого высокого строения в Палантасе. Свет Солинари не касался Башни, а как бы обтекал ее, и все же спутники могли хорошо ее видеть. Возможно, это невидимые лучи черной луны касались темно-красных минаретов. Палин молча кивнул. До него только сейчас дошло, как сложно будет осуществить задуманное. «Я просто глупец, — сказал он себе. Мне бы следовало отказаться от этой затеи, пока еще не поздно».

Однако маг знал, что ничего подобного не сделает: слишком далеко он зашел и слишком многое поставлено на карту... Палин в растерянности озирался.

— Где мы? — спросил он. Стил понимающе усмехнулся:

— В стенах града Палантаса. Палин недоуменно заморгал:

— Как... как мы сюда попали?

— Ты не помнишь?

— Нет, ничего не помню... — Палин приложил ко лбу руку: легкое головокружение и полный сумбур в сознании.

— Это бывает... когда глотнешь зелья, сделанного гномами, — небрежно бросил Стил. — Скоро тебе станет лучше.

— Какого зелья?.. Я не пью! Тем более — в наших обстоятельствах... — Палин вдруг обозлился. — Скажи, в чем дело! Что со мной?

— Нет, — спокойно отозвался Стил. — Не скажу. Палин неожиданно ощутил боль в шее. Он прикоснулся к саднящему месту и увидел на руке кровь. Маджере не помнил, откуда появилась рана. Стил зашагал в сторону башни, а за ним, недоумевая, двинулся Палин. Откуда-то сверху донесся хриплый смех — карканье ворона.

18. Храм Жизни. Роща Смерти

Палантас окутывала душная и темная летняя ночь. Горожане если и спали, то урывками. Во многих окнах горел свет. Тут и там можно было видеть, как измученные духотой люди отдергивают занавески и с надеждой всматриваются в зловещий мрак неба — не надвинутся ли тучки, как родители меряют шагами детскую, стараясь укачать, убаюкать капризничающих, очумевших от жары малышей.

Стил и Палин избегали освещенных мест улицы — любому встречному более чем странным могло показаться, что в кисельно-липкой атмосфере ночи они кутались в свои плащи. Спутники приближались к конечной цели путешествия. Башня высилась совсем неподалеку — рукой подать, — и все же Стил никак не мог найти нужную им улицу. Палин был ему в этом деле не помощник. Несмотря на то что ему приходилось бывать в Башне, всякий раз он попадал в нее магическими тропами. На одном из перекрестков они с минуту решали, в какую сторону двинуться дальше.

Положились на чутье Стила. Вскоре выяснилось, что рыцарь ошибся в направлении: улица закончилась ухоженными газонами перед зданием из белого мрамора. Чудесно пахло цветами, стены строения излучали мягкий матовый свет. Сердце Стила внезапно заныло от, казалось бы, давно утихшей и забытой боли.

— Я понял, где мы, — сказал он.

— Это же Храм Паладайна! — в свою очередь догадался Палин. — Вот уж куда нам не следовало попадать. — Он взглянул на Стила. — Меня удивляет, что ты узнал святилище благословенного Паладайна.

— Во время осады Палантаса — когда я был еще маленьким — мы укрывались здесь с Сарой. Наш дом сгорел, и она благодарила Паладайна за то, что мы сами уцелели. Именно здесь я узнал о смерти матери и о том, кто ее убил. Палин промолчал; он потирал то место, куда его клюнул ворон. Боль уже не чувствовалась, однако действие «магического клевка» ему предстояло испытывать еще долго, забыв даже о существовании женщины-рыцаря, или Одноглазой Кэт. Нужно было вернуться к перекрестку, однако Стил медлил. На коротко остриженных газонах темнели пятна, которые напоминали оставленные на поле битвы тела воинов. Присмотревшись как следует, рыцарь понял, что это всего лишь мирно спящие люди, переутомленные непрекращающейся осадой зноя. На самом деле Стил прекрасно знал, где расположен Храм Паладайна, и, может быть, совсем не случайно он пришел сюда. Так часто бывало и прежде... На долю Стила выпало далеко не беззаботное отрочество и столь же нелегкая юность, далекие от беспечной молодости, воспеваемой поэтами. Он с детства познал борьбу между светлым и темным, конфликт чувств, желаний, стремлений. Образ матери в синих доспехах стал символом темных сил души, стремления подчинять и властвовать, чего бы это ни стоило. Если сверстники отказывались признать его главенство, Стил не останавливался ни перед чем, чтобы подмять, подавить, подчинить...