Николай Романецкий - Конь в малине Страница 6

– Если вы Игоряша, то я – просто Макс.

От предвкушения у него даже спина распрямилась.

– В прошлый четверг не вы дежурили?

– Стоял тут, как штык!

Я достал из кармана пятирублевую монету. Огоньки в глазах охранника стали ярче.

Как такого тут держат?.. Впрочем, гинекологическая клиника – не адвокатская контора. А с другой стороны, у таких как Игоряша особый нюх – кому можно продать секрет, а кому нельзя…

– Между двумя и тремя часами в клинику приходила некая блондинка лет тридцати. Вы ее помните?

– Конечно! Подобную телку и захочешь – не забудешь! – Он прищелкнул языком.

– А как ее зовут – не знаете?

Игоряша развел медвежьими лапами:

– К сожалению, нет.

Я опустил монету в левый карман, а из правого достал портмоне и явил взору Игоряши один из полученных от Инги червонцев.

Серые глаза просто заблистали. Но медвежьи плечи виновато опустились.

– Я действительно не знаю ее имени. Но видел эту телку не раз. Она уже приплывала сюда. Даже с барабаном выглядела на все сто.

– С барабаном?.. А-а-а, она была беременна?

Игоряша хохотнул:

– Разумеется! К нам сюда в основном приходят либо те, кто с барабаном, либо те, кому барабана бог не дал, а хочется… Ты же понимаешь, Макс, гинекология.

Я и в самом деле уже был для него хорошим знакомым – на «ты». Оставалось последовать поданному примеру.

– Погоди-ка, я тебе сейчас опишу одну такую. Только без барабана… – И я выдал ему словесный портрет Инги Неждановой.

Игоряша решительно мотнул головой:

– Нет, Макс, не она. Та сантиметром на десять ниже, хотя гляделки тоже карие.

Я облегченно вздохнул: одна версия отпадала. Да и почему-то не хотелось, чтобы здесь оказалась замешанной Инга…

– Но в остальном похожа, – продолжал амбал. – Буферюги – о-го-го, сами в лапы просятся. А корма!… – Игоряша мечтательно закатил глаза. – Я бы такой отдался без раздумий!

– Но в четверг ты ее видел без барабана? – Я достал пачку сигарет, предложил ему.

Мы закурили.

– Конечно, без барабана, – сказал охранник. – К этому времени она уже опросталась. Но впервые появилась у нас еще в прошлом году. И не раз бывала потом.

– И что же ты ее не заклеил? – хмыкнул я.

Амбал снова хохотнул:

– Хозяину дорогу не перебегают! Где я еще такую работу найду?.. А вот Виталик ее заклеил, точно тебе скажу! На людях-то они доктор и пациентка, но у Игоряши глаз верный. Я же говорю: в первый раз она появилась еще в прошлом году. На сносях. Опросталась. А потом у нее опять барабан нарисовался. И опять у нас опросталась. Около трех недель назад… Но этот ее ребенок умер, точно знаю. Выписывалась при мне, одна, и никто ее не встречал… Кстати, волосы-то у нее разные бывали – и белые, и рыжие, и черные. В зависимости от тряпок… Наверное, парики носила, тут я не копенгаген. Но в четверг была блондинкой.

У меня вдруг возникло ощущение дежа вю – будто уже приходилось мне встречаться в каком-то деле с женщиной, обожавшей парики. И вроде бы она нас с боссом изрядно запутала, пока Лили не просветила… Впрочем, я тут же отмахнулся от воспоминаний: если и было подобное, то в Штатах, а не в России.

Между тем Игоряша бросил быстрый взгляд на мою десятку и принялся бороться с собственными бровями, пытавшимися превратить его лицо в хмурую мину. Похоже, я неотвратимо переставал быть другом…

– Последний вопрос, – сказал я. – В котором часу в четверг эта красотка покинула клинику?

– А она и не покидала! – На кабанье рыло Игоряши наплыла хитрая усмешка. – Не добавишь ли к этой бумажке ту железку?

Я с готовностью вытащил из левого кармана пять рублей, но оставил монету пока в своих руках.

– С той стороны клиники, за деревьями, идет глухая стена, метра три высотой, а в ней дверца безо всяких вывесок. Но я тебе, Макс, ничего не говорил. – Он протянул руку за деньками.

Я отдал ему бумажку с железкой, потом добавил к деньгам еще одну бумажку, из блокнота, на которой черкнул десяток цифр, и сказал:

– Вот мой телефон. Звякни, если еще что вспомнишь. Бумажки и железки тебя ждут в любое время… А я пойду, пожалуй, поговорю еще раз с вашей заместительницей. Ты не против?

– Я всегда за переговоры и отсутствие войн, – сказал Игоряша, пряча полученное в нагрудный карман.

9

Домой я возвращался в неплохом расположении духа. Ольгинские розыски, к моему удовольствию, не стали потерей времени – для отчета боссу кое-что набралось. Правда, во втором разговоре с заместительницей Наташей меня ждало стопроцентное фиаско. Едва я заикнулся о списке всех пациенток, нынешних и прошлых, лечившихся от бесплодия и рожавших, как швабра тут же стала на дыбы. Мне было без обиняков заявлено, что таковые сведенья я могу получить у Наташи только через суд. После чего меня настоятельно попросили удалиться и не мозолить глаза персоналу и пациенткам.

В праведном гневе ретивая Наталья Петровна даже похорошела, порозовевшее личико стало почти привлекательным.

А я счел за лучшее прислушаться к ее настоятельной просьбе. Правда, не знаю, что там с персоналом, но насчет пациенток она была не права. Им я глаза ни в коей мере не мозолил – они сами смотрели на меня с женским интересом, как брюхатые, так и порожние. Все-таки Макс Метальников – далеко не самый уродливый мужчина на белом свете. И ему часто приходится иметь дело с далеко не самыми уродливыми женщинами. На том и стоим, парни!.. Я вдруг заметил, что думаю о себе как о Максиме Метальникове, а родное имя пришло лишь тогда, когда я его вспомнил. Прекрасно – значит, гипнообработка не подводит!

Покинув клинику, я отправился на рекогносцировку местности, где, возможно, развернутся дальнейшие боевые действия, а потом в город. По дороге несколько раз проверился, однако серого «опеля» на хвосте больше не замечалось.

Подъехав к «Прибалтийской» (ну и название, прости, господи!), я загнал машину на стоянку и поднялся к себе. Первым делом сунулся к компьютеру, однако почты ни от босса ни от кого-либо еще за время ольгинских дерзновений не поступало. На автоответчике тоже царила благостная тишина – мое пребывание в России было слишком недолгим, чтобы появились желающие отметиться. Даже мой лучший друг, амбал Игоряша…

Приняв душ и переменив рубашку, я спустился в ресторан и с удовольствием пообедал. Настроение не испортилось даже из-за отсутствия копченого фазана и кукурузных оладий с осенним медом.

Пообедав и покурив, я вновь поднялся к себе, глянул в окно. Внизу, на берегу Маркизовой Лужи, старые вешалки по-прежнему кормили чаек. Чуть в стороне валялись на травке многочисленные загорающие. Прогуливались с колясками молодые мамаши. Возможно, кто-то из них разрешился от бремени в клинике Виталия Марголина… Картина была идиллическая, но мне вдруг стало тревожно. Будто за белой тюлевой занавеской я ощутил присутствие гостя, заглянувшего ко мне в номер с неведомой целью и без приглашения…

Чтобы отделаться от ощущения, я раздернул шторы до конца и вновь сел к компьютеру. Пора было браться за систематизацию добытой информации – для себя – и за составление отчета – для босса. Чем я и занялся.

10

Зашифровав отчет и отправив его по родимому адресу, я решил позвонить медсестре Альбине Паутовой. Конечно, вряд ли она сидит дома и дожидается, пока я возьму ее в цепкие объятия, но чем черт не шутит! Иногда везет не только преступникам, но и детективам.

Открыв блокнот, я набрал номер.

Четыре длинных гудка. Щелчок.

– Алло! – Голос глубокий, как Марианская впадина, и холодный, как Северный Ледовитый океан.

– Добрый вечер! Могу я поговорить с Альбиной?

– Альбиночки нет. А кто ее спрашивает?

Все ясно – мамаша. Та самая, внезапно заболевшая. Либо сестра, если таковая имеется.

– Это один ее знакомый… Володя. – Я назвал второе пришедшее на ум имя – потому что первое было «Джон». Будем надеяться, что у медсестры есть хотя бы один приятель Володя. – А когда она появится?

– Видите ли в чем дело, молодой человек… Альбиночка уехала отдыхать в Сочи. У нее отпуск. Может, хотите что-нибудь передать? Она будет мне звонить сегодня или завтра.

– Э-э, нет… – Я лихорадочно стал обдумывать, как зацепиться. И придумал. – Собственно, я не совсем знакомый. Может, она меня даже и не помнит. Дело в том, что моя жена рожала у них в клинике. Роды были очень тяжелыми, но, к счастью, все обошлось. Сегодня нашему сыну исполнился год. Парень здоров и весел, и мы хотели в благодарность подарить Альбине коробку конфет. Чтобы и второй год прошел так же хорошо…

Выложив все это, я мысленно отдышался. Бедная моя несуществующая супруга! Сегодня она только тем и занимается, что дохаживает на сносях да рожает. Ей-богу, когда женюсь – о детях и думать забуду!..

– Даже не знаю чем вам помочь, молодой человек… – Голос изрядно потеплел, но глубины не потерял ни на фут. – Может, вы позвоните недельки через две, когда Альбиночка вернется. Или… – Похоже, моей собеседнице и самой захотелось конфеток на халяву. – Если для вас так важно сделать подарок именно сегодня, можете приехать. Альбиночка с удовольствием попробует ваши конфеты, когда вернется. Запишите наш адрес.