Время убивает - Головачев Василий Страница 6

Замок щёлкнул, он шагнул в прихожую и на мгновение остановился, услышав знакомый «стеклянный» треск: снова сработало какое-то устройство из всего аппаратного хозяйства квартиры, порождающее лёгкое сотрясение нервной системы у входящего. По металлическим панелькам, закрывающим антресоли во всех комнатах квартиры, метнулись разноцветные огоньки. Отметив это и переждав реакцию организма (что это за явление, чёрт побери?! Может быть, это и есть охранная система, регистрирующая гостей? Но тогда почему дверь открывается свободно, а тревога не поднимается? Истомин забыл активировать систему?), Никифор прошествовал в гостиную.

«Люстра» тихо шипела невидимым охлаждающим вентилятором, изредка подмигивая «свечками» индикаторов.

Генератор антиэнтропии? Почему бы и нет? Физик давно соорудил агрегат и теперь оттачивает параметры, не признаваясь в этом институтскому начальству. Тогда становится понятным и его поведение, и отсутствие друзей, и падение здоровья, вызванное излучением генератора. Даже если это не радиация, а какое-то высокочастотное поле, оно не может не влиять на мозг и психику человека, что в конце концов и послужило причиной остановки сердца. Но, с другой стороны, почему не пожаловались на учёного соседи, живущие рядом? До них излучение генератора не дошло? Или его таки нет вовсе?

Обойдя комнаты, обдуваемые струйками электрической свежести, Никифор вспомнил о флешке, которую полицейские нашли в карманах Истомина. Достал пакет, вынул плоский блестящий стерженёк, поискал глазами гнездо на подставке под монитором, не нашёл. Хмыкнул, ища клавиатуру, которой тоже не было ни на столе, ни в пенале. Сказал первое, что пришло в голову:

– Открой!

К его удивлению, компьютер послушался.

Щёлкнуло, загудело в три ноты, гул сменился тихим шелестом, над столом выросла светящаяся виртуальная клавиатура, экран монитора покрылся «пеплом» и высветил контур пятиконечной звезды, эмблему операционной системы. Это была отечественная разработка для пользования российскими спецслужбами. Она появилась несколько лет назад, после того как Евросоюз с подачи Англии решил заблокировать российские информационные сети.

Никифор невольно покачал головой: одно только это обстоятельство – наличие спецдоступа к военному Рунету – служило доказательством вовлечённости Истомина в военные разработки. И при этом он странным образом не обезопасил свою вычислительную технику не только от взлома, но и от простого подключения. Неужели не боялся, что к нему могут пробраться обыкновенные воры, не говоря уже об удалённом хакерском проникновении? Понадеялся на недоступность военного даркнета, не связанного с интернетом? Или опять-таки полагался на своих кураторов из Минобороны? Либо тривиально забыл о подключении систем защиты?

Никифор ещё раз поискал глазами гарнитуру компьютера, обнаружил ряд окошечек на столе и вставил язычок флешки в гнездо разъёма.

Контур звезды в экране сменился иконкой, в глубине которой проступил текст на русском языке: «Теория обратимости энтропии как следствие уравнений Уилера – Девитта. Автор: доктор физико-математических наук Истомин Г. Л.».

Надпись сменилась фразой: «При попытке перезаписи контента информационная база будет стёрта».

Никифор качнул головой: ну хотя бы так, погрозил пальчиком, какое-никакое, но защитное условие. Хотя и наивное по большому счёту.

Фраза исчезла, и на экране возникла формула, давшая толчок исследованию Истомина.

Никифор улыбнулся, подумав, что только шизик мог вывести такую сложную математическую структуру, объясняющую интегральное поведение больших физических систем и доступную пониманию редким из специалистов из всего восьмимиллиардного населения Земли, таких же шизиков, как и автор.

Формула растаяла, но тут же возникла вновь, просияв зарницей.

Показалось, что она выглядит немного по-другому, чем помнилось бывшему студенту физико-математического факультета МГУ. Присмотревшись, Никифор понял, что во втором уравнении появилась ещё одна группа символов, обозначавших дискретность времени, но, чтобы понять их смысл, надо было ознакомиться с выкладками Истомина по полной программе. Что потребовало бы времени. Никифор невольно улыбнулся, обнаруживая тавтологическое сходство своих размышлений с постулатами теории умершего учёного.

Растаяла и эта фраза, компьютер вывел на экран текст документа.

Никифор вчитался в начало текста и заинтересовался, решив ознакомиться с теорией Истомина хотя бы в общих чертах.

Текст начинался с основных положений физических законов мироздания. Таким образом Истомин настраивал себя на доказательство своих открытий.

«Время состоит из прошлого и будущего, – прочитал следователь, – разделённых настоящим. Но прошлого уже нет, будущего ещё нет, а настоящее всего лишь одна точка без длительности, в которой нет ничего материального. Вспомним апории Зенона о стреле: как она летит, если в каждый неуловимый момент времени она находится в покое в определённой точке пространства, то есть стоит? Ньютон решил парадокс математически, придумав исчисление бесконечно малых величин. Но философский вопрос о потоке времени так и остался нерешённым. Так реально ли прошлое, если от него остаются лишь субъективные воспоминания? Но ещё хуже дела обстоят с будущим. Если оно детерминировано законами физики, то наша так называемая свобода волеизъявления оказывается беспочвенной иллюзией?»

Звонок мобильного телефона, лежащего в пакете вещей Истомина, заставил читателя вздрогнуть и оторваться от чтения.

Никифор добежал до древнего комода в гостиной, пережившего контрреволюцию тысяча девятьсот девяносто первого года. Никифор даже удивился, увидев на тумбочке рядом с комодом пластиковый корпус «Гигасети А-315», выпуск которых закончился ещё лет тридцать назад.

Следователь поднёс жёлтенький смарт к уху.

– Алё, слушаю.

Возникла пауза.

– Глеб Лаврентьевич? – Голос был мужской.

– Нет.

Ещё одна пауза.

– Кто это?

– Сосед, – зачем-то соврал Никифор, озадаченный собственным решением.

– А где Глеб Лаврентьевич?

Никифор хотел ответить: умер, – но вместо этого задал встречный вопрос:

– Кто говорит?

– Николай… Маркович…

– Очень приятно, Николай Маркович, меня зовут Никифор Антонович. Слушаю вас.

– Мне нужен Глеб…

– Вы случайно не из Министерства обороны?

– Н-нет, я старый приятель Глеба, вместе учились.

– Понятно, но боюсь, я вас огорчу: Глеб Лаврентьевич скончался нынче утром.

На этот раз пауза длилась дольше.

– От чего он… скончался?

– Сердечная недостаточность.

В трубке зашуршало, затрещало, послышался чей-то сдавленный голос:

– Я его предупреждал…

Потом заговорил прежний абонент:

– Вы врач?

– Нет, я следователь.

– Простите, не смею больше беспокоить.

– Минуту, Николай Маркович, мне хотелось бы встретиться с вами и поговорить о вашем приятеле. Вы москвич?

– Нет, я живу в Питере, но сегодня приехал по делам в Москву. Думал увидеться.

– Знаете, где он живёт?

– Конечно.

– Можете подъехать?

– Наверно, да, смогу, через час.

– Очень хорошо, буду ждать.

Разговор прервался.

Никифор посмотрел на часы, хронометр высветил цифру: 11.43.

Поколебавшись, читать ли записи Истомина дальше, он решил метнуться в офис, поговорить с Бариновым с глазу на глаз и через час вернуться, чтобы встретить приятеля Истомина. Вынул флешку, но выключать компьютер не стал, подумав, что хозяин оставил его включённым не зря. Кинув взгляд на «люстру», он вышел, ещё раз пережив стеклянный треск невидимой плёнки, отделяющей дверь от прихожей.

Вспомнив недавний инцидент с разбросом показаний часов, своих и водителя, Никифор ещё раз глянул на свои, отметил мелькнувшие цифры 11.45, спустился во двор.

Летающий автомобиль по-прежнему был окружён детьми, а пилот что-то объяснял мальчишке лет двенадцати, показывая приборную панель. Увидев подходившего следователя, он вытаращил глаза: