Евгений Щепетнов - Нищий Страница 6

— Пошли, сюда зайдем! — Катун потянул меня в какую-то лавку, где грудами был навален всяческий секонд-хенд. Он начал рыться в груде одежды и выбрал кожаную куртку, крепкие суконные штаны, по размерам подходящие мне. Куртка была с подозрительной дыркой на спине, как будто прорезана ножом и заштопана, а на штанах имелись застиранные пятна. Но все было чисто оттерто, отмыто и пахло дымом — типа прожарка, не иначе, подумал я, с трупов сняли, собаки. Но мне, по большому счету, было наплевать — что я, трупов не видал? Еще как видал… и сам их производил. Поэтому я спокойно надел тут же в лавке эту подозрительную одежду и приготовился следовать дальше за своим наставником, когда тот, пошарив в углу, выволок на свет ржавый шлем, похожий на скифский, — я видел такой по телевизору.

— Сколько за все?

— Три серебряника!

— Да у тебя пузо лопнет от таких денег! — Катун даже рассердился, замахав руками на лавочника. — Три медяка, больше твои дерьмовые шмотки не стоят! Совсем охренел, Калаз!

— Сам охренел! — Толстый лавочник аж затрясся от возмущения. — Меньше полутора серебряников не отдам! В горшке этом одного железа чуть не пуд!

— Да его ржа давно съела, горшок твой! Ты в него гадишь небось! А одежа твоя с трупов — может, она вообще заразная!

— Вот ты сволочь, Катун! Знаешь же, что у меня заразы нет, все прожарено. Хрен с тобой — серебряник! И все!!! Не нравится — клади на место и уходи!

— Ладно, вижу, в тебя демоны вселились. Бери свой серебряник на лечение и иди к магу изгонять демона жадности! — Катун удовлетворенно хмыкнул и достал из пояса отдельно завернутый серебряник. — Последнее у бедного нищего забираешь!

— Ну уж последнее, — хмыкнул лавочник, — небось в поясе полсотни золотых лежат.

— Лежали бы, стал бы я на тебя так дышать. — Катун подошел к лавочнику и дыхнул ему прямо в лицо.

Я с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться, — физиономия лавочника покраснела, он замахал руками:

— Вот в кого демон-то вселился и гадит там! Тьфу, вонючка поганая! Иди отсюда, рыба тухлая!

— Щас будешь орать, я еще дыхну, и не только — ты тут вообще упадешь насмерть! — Катун хохотнул и вышел наружу. Я поковылял за ним.

— Ну вот, серебряник сэкономили, — довольным голосом заявил старик, — барахло это уж никак не меньше двух серебряников стоит, будь уверен!

— А зачем оно мне вообще, и этот горшок дурацкий — я же не собираюсь вступать в армию императора. Даже если бы и хотел — не смог…

— Ничего не понимаешь — это одежда солдатская: куртка из-под кольчуги, штаны казенные, сейчас мы тебе воинский хвост из волос сделаем, посадим на камешек у трактира, где обитают солдаты, а впереди поставим этот горшок, чтобы подаяния кидали, — вот тебе и будет прибыль! Солдаты-то разжалобятся и накидают тебе полный шлем… ну, пусть не полный, но нормально подкинут. Палку свою рядом положи и сделай мужественное, но жалкое лицо. — Катун рассмеялся. — Ну не такое же! Такое только у больных дурными болезнями бывает! Ладно, просто сиди и грусти — типа вспоминаешь былые дни.

— М-да. Что-то мне комедиантом быть не приходилось. — Я снова загрустил и спросил Катуна: — А сколько мне сидеть с этим горшком?

— А как хватит! Теперь ты у меня в подмастерьях, давай отрабатывай науку, — усмехнулся он, потом успокоил: — Да не переживай. Скоро привыкнешь. Я тоже по первости все лицо норовил закрыть — стыдно вроде, но я-то местный, а тебя никто не знает, чего тебе стыдиться?

— И правда, чего? — грустно протянул я. — Если бы не нога, я бы лучше в солдаты пошел.

— И что хорошего? Ну выпустят тебе кишки в первом же бою — и лечить никто не будет. Настоящий лекарь-маг стоит больших денег, он только для офицеров, а тебе вольют в живот смесь меда с отваром пижмы, и лежи подыхай себе. Тут посидел, набрал деньжонок, а потом можно и в трактир зайти. Выпить-то любишь? — Он с прищуром посмотрел на меня.

— Любил. Теперь разлюбил, — с вызовом ответил я. — Все, кроме легкого вина — ничего!

— Ну-ну, посмотрим, — неопределенно сказал старик, — дай-то бог.

Катун привел меня к какому-то питейному заведению с бравыми солдатами на вывеске — они маршировали, выставив вперед копья так, будто у них у всех была патологическая, непроходящая эрекция.

Как сказал Катун, заведение именовалось «Под флагом». Я долго думал, почему именно так, потом различил в углу засиженную птицами фигуру павшего солдата, прикрытого флагом империи, — мимо него и маршировали его эрегированные соратники, с таким видом, что казалось, будто они его ухайдакали. Возможно, это был парад в его честь.

Я уселся на чурбачок напротив дверей заведения и выставил перед собой старый шлем. Катун бросил в него пару медяков и серебряник, вроде как для затравки, и мы стали ждать поклевок «жирных рыб».

Наш рабочий день закончился полным успехом — сердобольные солдаты и угрюмые наемники накидали мне меди и серебра на два золотых — Катун был просто в восторге и возбужденно говорил, что, если дела пойдут и дальше так хорошо, мы сможем себе снять хорошую квартирку где-нибудь в портовом районе, а не ютиться с крысами. Я с ним соглашался, но в душе у меня было страшное опустошение: лучше бы я грабил или воровал, но попрошайничать?! Увы, попрошайничество считалось почтенным занятием, официально признанным государством, вроде социальной программы. Насколько я понял, оно переложило бремя заботы о ветеранах, престарелых и малоимущих на плечи населения — впрочем, как и везде. Грабителей же и воров ждали каторжные работы или смерть.

Наши успешные вояжи продолжались уже месяц, мы заматерели: отъелись, прикопали в подвальчике с десяток золотых, купили матрасы и подушки, — в общем, зажили как короли. Все это время мы рассказывали друг другу о наших мирах — Катун жадно впитывал услышанное и только приговаривал: «Ах, как хорошо, что я тебя нашел! Как интересно, давай, давай рассказывай!» Я же просил его учить меня магии. Он вначале отнекивался — мол, зачем мне вся эта ерунда, если я не родился магом? — но потом стал потихоньку рассказывать, передавать знания, полученные в академии. Что он мог передать за это короткое время? Ничтожную часть своих знаний, даже меньше того, что заучивают первокурсники, несмотря на то что мы с ним применяли амулет запоминания. Он, конечно, помогал, но не настолько, чтобы волшебным образом я стал магом. Но так как делать все равно было нечего, наши занятия по информационному обмену продолжались: я ему передавал знания о Земле, какие-то отрывочные знания о науке, культуре, цивилизации, а он учил меня тому, что сам знал и умел.

Каждый седьмой день мы ходили в баню, где нам делали массаж и втирали в тело лечебные и ароматические мази — теперь мы могли это себе позволить. Со временем моя нога стала просто ныть, а не болеть, будто ее рвали щипцами, и я уже не скрипел зубами во сне, как сказал мне Катун. Но, как всегда бывает — и с хорошим, и с плохим, — все когда-нибудь кончается.