Сергей Садов - Князь Вольдемар Старинов. Книга вторая. Чужая война Страница 6

Володя облегченно вздохнул и с трудом оторвал от лица бинокль. Удивленно глянул на предательски дрожащие руки, потом прикрыл глаза и постарался расслабиться, прогнав все мысли. Получилось! Как ни смешно это звучит, но у них действительно получилось. Он даже самому себе боялся признаться в успехе. До последнего думал, что что-то может пойти не так, что они не предусмотрели какую-то мелочь, которая полностью разрушит все их планы. Но нет. В городе уже все закончено, за стенами, похоже, тоже. Подробнее можно будет узнать, когда вернется Конрон, а это случится не раньше вечера. Еще до атаки, обговаривая варианты действий в случае успеха, они с рыцарем пришли к единогласному выводу, что надо нанести как можно больший урон вражескому отряду. Значит, пока все всадники Конрона не начнут валиться с коней от усталости, ждать возвращения латной конницы не приходится. И, кроме того, это также означает, что он остается командующим всеми вооруженными силами города. Проклятие.

Убедившись, что он может твердо стоять на ногах и руки перестали дрожать, Володя осторожно оттолкнулся от стены и медленно повернулся. На него смотрели все, кто находился в этот момент на стене. Ожидающе, встревоженно, с надеждой… Князь поднял голову и взглянул на небо, потом снова повернулся к солдатам.

— Мы победили, — устало произнес он. — Почему до сих пор нет сигнала?

И только после этого, словно все ждали подтверждения, солдаты на стене взорвались радостными криками, которые через мгновение подхватили и те, кто находился внизу и не мог видеть бой за пределами города. Крики катились дальше и дальше — город праздновал победу…

Володя слушал их, улыбался, но при этом четко понимал, что выиграна на самом деле только первая битва.

ГЛАВА 2

После горячки боя, когда порой действовать приходилось по первому велению сердца, но отнюдь не разума, Володя начал понимать, что иногда поступал не самым лучшим образом. Раздавая приказы о действиях после сражения, он имел возможность временно отвлечься от не очень приятных размышлений. Возможно, именно поэтому пока не стремился остаться в одиночестве, бродя по недавнему полю битвы и наблюдая, как конвоируют пленных, как складывают тела погибших. Володя остановился у аккуратно выложенных в ряд тел защитников Тортона и минут пятнадцать стоял, рассматривая трупы, словно стараясь запомнить каждого. Никто отвлечь его не посмел.

Тяжело вздохнув, он отвернулся и понуро побрел дальше. Но тут его внимание привлек смех, показавшийся здесь жутко неуместным. Обогнув груду бревен и мешков, мальчик замер, пытаясь понять, что происходит. Оказывается, несколько ополченцев, которых привлекли к разбору мертвых, оттащили один из вражеских трупов в сторону и теперь отрабатывали на нем удары копьем. Один из них, судя по всему, заводила, уже примеривался топором, чтобы отрубить голову.

Это оказалось для мальчика последней каплей. Он и так находился на грани срыва, а тут… Волна ярости накрыла его с головой. Он налетел на ополченцев, с ходу отвесив несколько ударов. Потом свалил на землю заводилу и несколько раз со всей силы пнул, стараясь причинить как можно больше боли.

— Вы… вы… — Перемешивая русские и локхерские слова, он высказал все, что думает об этих вояках и их происхождении.

— Но, милорд, — посмел кто-то слабо пискнуть. — Это же враг…

— Враг? Враг?! Это?! — Володя ткнул пальцем в сторону трупа. — Это уже не враг! Враги там, за стеной! А вы! Вы, которые даже не участвовали в бою, простоявшие в резерве… Вы теперь вздумали показывать свою храбрость тому, кто уже и ответить не может?!

Вокруг собралась толпа, кто-то смотрел заинтересованно, кто-то испуганно. Чуть в стороне стояли и пленные родезцы. Володя заметил их.

— Так, я гляжу, у вас у всех высокий боевой дух, силы девать некуда, бросаетесь с копьями даже на мертвых. Полагаю, вам стоит потешиться. Вон там пленные стоят, можно дать им оружие и тогда сразитесь на равных. Что притихли? С живыми не так безопасно воевать, как с мертвыми?! Ну?!

Володя уже немного успокоился, но остатки ярости еще клокотали в нем. Ополченцы испуганно пятились. Князь прикрыл глаза, вдохнул и выдохнул несколько раз.

— Кто ваш командир?

Вперед несмело вышел какой-то дядька в летах.

— Теперь ты рядовой. Дела передашь заместителю и считай, что легко отделался. Остальным участникам сего храброго действия по двадцать ударов плетьми. Этому зачинщику — пятьдесят! Все!

— Милорд, — попытался кто-то возразить. — Пятьдесят…

— Исполнять!!! — Володя развернулся к одному из получивших наказание и, сощурившись, изучил его с ног до головы. — Хочешь избежать порки? Могу отменить, но при одном условии. Впереди еще много битв, и не факт, что после одной из них ты останешься живым. Так вот, с твоим телом поступят так же, как ты сейчас поступал с этим. Согласен?! Что же ты так?

Володя развернулся и зашагал по улице, уже мало обращая внимания на окружающих.

— Пятьдесят ударов плетьми… Милосерднее было повесить, — вдруг услышал Володя за спиной шепот охраны.

Те явно не хотели, чтобы милорд их расслышал, но как раз в этот момент на мгновение наступила тишина, и мальчик все прекрасно услышал. Позади испуганно замерли, ожидая новой вспышки гнева и новых наказаний.

Володя замер, словно на столб налетел. Пятьдесят… Что он вообще знал о наказании плетью? Даже не видел ни разу. Знал только, что его применяют, но сколько ударов много, а сколько мало? Значит пятьдесят — это равносильно смерти… Или нет?.. Скорее это равносильно инвалидности для наказанного, что, собственно, в этом мире та же смерть, только более отдаленная. Что же делать? Что? Отменить наказание? Смягчить? Володя прикрыл глаза. Отменить… Но отмена решения командиром… после этого его никто слушать не будет. Что за командир, у которого семь пятниц на неделе и который свои решения меняет каждые пять минут.

— Кто-нибудь, — попросил Володя, не оборачиваясь. — Сходите, передайте, чтобы удары были не в полную силу — защитники городу еще понадобятся. Пусть на стенах отработают свою вину.

Судя по раздавшемуся за спиной топоту, кто-то отправился исполнять приказ. Володя вздохнул и зашагал дальше.

Как добрался до кабинета в магистрате, где обычно проходили все совещания, он помнил плохо. Долго сидел за столом, разглядывая какую-то точку над дверью. Потом вспомнил, что Конрон всегда где-то тут прячет кувшины с вином. Разыскал их, хлебнул из одного. Вопреки надежде, облегчения это не доставило, наоборот.

— Что, феодалом себя возомнил?! — вопросил Володя с яростью у самого себя. — Уже казнить и миловать начал?