Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – маркграф Страница 6

Я вскинул руку, прерывая его обвинения.

– Барон, барон… С этими «днюет и ночует» вы перегнули. Мы только вчера захватили этот город! Да, признаю, работы там, «мама» сказать будет некогда. Но я тоже не к бабам ездил!

– А куда? – потребовал он. – Вы теперь майордом, сэр Ричард! Ваша голова стоит дорого, а мы, кстати, во враждебном городе!

– Вы мыслите старыми категориями, – ответил я примирительно. – Здесь же новый мир. Обывателям почти все равно, кто ими правит. Нет патриотов, чтобы бросились на меня с ножами в руках!.. Это не Рим времен Цезаря и не наша Армландия. Но я понимаю вашу тревогу и раздражение.

Он сказал сердито:

– Да что вы понимаете!

– Все успели смыться раньше, – посочувствовал я, – а вы остались на хозяйстве. Угадал? Хорошо, барон, можете идти и выбрать себе дело по душе. А я останусь нести монаршую ношу, хотя и не монарх.

Я улыбнулся ему примирительно, взбежал по ступенькам, а когда передо мной распахнули двери, я ощутил по шагам за спиной, что барон Альбрехт идет следом.

– Что, барон, – спросил я дружелюбно, – решили проверить, чтобы я не выскочил через черный ход?

– Точно, – ответил он сварливо.

– Тогда пойдемте, – сказал я, – угощу кофе.

– И сыром, – буркнул он.

– И сыром, – согласился я.

Он злорадно улыбнулся, я не придал значения его ухмылочке, пока не увидел в приемной кучу народа. Все одеты бедно, даже демонстративно бедно, словно боятся грабежей прямо во дворце, но почти у всех в руках бумаги, и многие, завидев нас, с робостью, но решительно попытались сунуть нам в руки петиции, прошения или проекты, уж не знаю. Барон строго прикрикнул и сказал, что его светлость майордом Ричард сейчас немного отдохнет и начнет разбирать их просьбы.

Когда за нами закрылась дверь и мы оказались в королевском кабинете, я спросил рассерженно:

– Зачем такие обещания?

– А как иначе? – ответил он вопросом на вопрос.

– Что-нибудь не такое конкретное!

– Вам в самом деле надо принять ряд прошений, сэр Ричард.

– Зачем?

– Или начнете рулить королевством, даже не поинтересовавшись, чего люди хотят?

Я вздохнул, сел за стол, роскошнейший и инкрустированный невиданными породами дерева. Впрочем, я и в виданных не разбираюсь, но что красиво, это чем-то соображаю. Весь кабинет блещет золотом, однако оно за заднем плане, на переднем – изысканная красота помещения, сплав архитектуры, дизайна и таланта художников.

Барон быстро пил кофе, обжигался, а когда отставил пустую, я тут же взял ее с вопросом:

– Еще?

– Если это вас не истощит, – ответил он.

– Тогда я в эту же, – сообщил я и пояснил, – чтоб поменьше истощаться.

Он принял вторую чашку, с этой уже смаковал и сыр, укладывая ломтики на язык и наслаждаясь, как растворяются, оставляя пикантный аромат и дивный вкус. Я отхлебывал мелкими глотками и думал, что человек начал жить обществом еще будучи дочеловеком: обезьяной, а то и лемуром. И с той поры его общество только усложнялось, росло вширь и ввысь, а то и в глубину. И все опаснее было что-то нарушить, чтобы не обрушился весь карточный домик отношений, связей и подчинений.

Сперва за поддержанием порядка следил шаман, обеспечивая идеологическую составляющую, затем появились еще люди и еще, их называли по-разному, но все удерживали общество в том виде, в каком должно быть, потому что способность к саморегенерации хоть и есть, но наличие иммунной системы и большого количества фагоцитов не мешает.

Дверь отворилась от мощного пинка, вошел Бернард, за ним Асмер. Барон поморщился, остро взглянул на меня, что за бесцеремонные эти старые приятели, неужели не понимают, что перед ними уже не тот прежний собутыльник, а гроссграф и майордом.

Я приглашающе указал на свободные места за столом.

– Кофе?

– Лучше бы вина, – прогудел Бернард.

Я похлопал в ладоши, никто не ответил, потом приотворилась дверь, страж просунул голову.

– Что-нить нужно, ваша светлость?

– Вели принести вина, – сказал я.

Барон Альбрехт поднялся с самым недовольным видом, будто брезговал с ними сидеть рядом. На полдороге к двери обернулся. Лицо снова стало злым и раздраженным.

– Я пока проверю тех, – сообщил он, – кто в приемной.

Я отмахнулся.

– Да никто не кинется…

Он посмотрел с легким презрением.

– Чувствуется, сэр Ричард, что вы только завоеватель.

И вышел, хлопнул дверью. Бернард с укоризной покачал головой.

– Что он такой злой?.. В бою был веселее…

– Хорошо сражался? – спросил я. – Ты видел?

– Хорошо, – сообщил Бернард с одобрением. – И сам рыцарь знатный, против троих разом дерется, и отрядом командует так, чтоб все вместе и без потерь…

Дверь открылась, двое воинов, убрав мечи, принесли по кувшину вина. Асмер побегал по кабинету и, отыскав потайную дверцу, обнаружил с десяток драгоценных кубков.

Они заканчивали первый кувшин, когда появился барон, еще злее, чем был, и хмуро сказал с порога, что на прием просится господин Крумпфельд, бывший старший королевский советник. Асмер и Бернард переглянулись, Асмер поморщился, а Бернард посмотрел на меня с ожиданием в глазах, мол, не лучше ли и этого повесить.

Я сказал торопливо:

– Дорогой барон, раз уж вы решили поиграть в дворецкого, то… зовите!..

Бернард скривился.

– Я слышал, при дворах всегда церемонии.

– И чем двор больше, – добавил Асмер с ухмылкой, – тем церемонии сложнее. И побольше их, конечно.

Я отмахнулся.

– Верно. Ну и что?

– Помариновать бы часок, – сказал Бернард авторитетно. – Пусть знает! Их власть кончилась.

Я отмахнулся.

– Они это знают, а лорд-протектор выше церемоний. Да и поймет он, что нарочито выдерживаем. Они тут все хитрее нас!

– Помогла им хитрость, – буркнул он.

Барон смотрел на них оловянными глазами, а когда Асмер и Бернард не поняли, чего от них хотят, он сгреб кувшин и оба кубка, требовательным кивком пригласил идти за ним.

Ворча, они удалились, за дверью донесся чей-то громкий голос, приказ покатился дальше, прыгая по головам. Я оглядел себя в зеркало, вмонтированное в стену напротив, но тут же одернул. Это перед своими легко надеть нужную морду лица, а в этой хитрожопой стране мое притворство раскусят быстро, потеряю очки, а этот королевский советник, изощренный в дворцовых интригах, их получит…

Через несколько минут по ту сторону двери раздалось приближающееся топанье. Мне показалось, что стражи стучат копытами нарочито громко, то ли меня будят пораньше, то ли нагоняют страху на советника.

Дверь распахнулась, на пороге возник высокий худой господин, весь в серой, хоть и прекрасно сшитой и подогнанной по фигуре одежде, то есть скрывающей недостатки и подчеркивающей достоинства, хотя скрывать приходится намного больше.