Три сестры. Таис (СИ) - Дина Сдобберг Страница 6

Появись здесь и сейчас кто-то из руководства, не сносить нам всем головы. А уж сколько бы погон полетело! Но сейчас я только улыбнулась и решила, что пора уходить. Только у ёлки задержалась.

Норайо тоже решил покинуть праздник, о чём уже успел доложить отвечающему. Он сослался на усталость и необходимость отмыть лицо от застывающего на морозе гуталина.

— Антонина Тимофеевна, не в службу, закрой там сама замки, а? — попросил меня ответственный за тех, кто был на послаблении режима.

Их проверяли на ночь и закрывали на навесные замки с внешней стороны двери. Я согласилась, и стояла ждала, когда Норайо при помощи воды и мыла ототрëт кожу. А пока ждала, рассматривала снятую на память с ёлки прямоугольную пластину с неизвестным мне символом.

— Взяла на память что приглянулось? — тихо спросил незаметно подошедший Норайо.

— Не знаю. Просто понравился. Полвечера притягивал взгляд, — призналась я, поднимая глаза на слишком близко стоящего мужчину.

— Этот символ означает любовь, — прошептал он почти у самых моих губ.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 5.

Весна сорок шестого начиналась очень медленно. Словно раздумывая, стоит ли? Среди военнопленных тоже царила тревожность. В лагере знали о том, что уже было несколько отправок военнопленных из разных лагерей обратно на родину.

— Не хмурься, — просила я Норайо, прижимаясь к его спине.

— У меня есть причины, — отвечал он. — Если моё имя попадёт в списки, мне есть, что здесь терять. Кого.

Я смущалась и терялась от этих слов, для меня они звучали признанием какого-то особенного своего значения в его жизни.

— Антонина Тимофеевна, — наш полковник старательно обращался ко всем нам по имени отчеству, а не по званиям. — До совещания ещё минут сорок. Надо дать ответ по запросу. И не опаздывайте, директива сверху пришла. Важно.

К нам часто приходили разные запросы. Помимо прочего отвечать на них было моей обязанностью. На некоторые приходилось искать ответы, а на некоторые, как на тот запрос, ответ давало вышестоящее руководство. Мне оставалось только переслать.

Генерал Номура Токиë, находясь на спецобъекте номер тридцать УНКВД в Читинской области, умудрился попасться на организации разветвлённой шпионской сетью. Используя послабление режима он попытался координировать заброску диверсантов. Но его деятельность вовремя выявили и пресекли. И бывший комендант Харбинского укрепрайона давал показания, в которых часто ссылался на своего адъютанта. Поэтому сейчас повторно проверяли списки военнопленных в поисках этого неуловимого гения разведки и организации диверсионной сети.

К счастью, у нас этого генеральского адъютанта не было. И копию личного дела с той информацией, что удалось о нём собрать, вместе с ответом моего начальника нужно было упаковать и отправить конвоируемой почтой. В это самое дело я заглянула исключительно из любопытства. Взгляд сам побежал по строчкам, словно прожектором в темноте вылавливая кубики, готовые вот-вот обрушиться на мою голову.

Шрам на лопатке от сведённой татуировки, которую нанесли в детстве, чтобы духи предков укрепили здоровье болезненного мальчика.

Шрам через висок, уходящий к затылку.

Ну кто будет слишком уделять особо пристальное внимание шрамам солдат только окончивших своё участие в боях? А получивших ранение и находящихся в госпитале? А когда таких солдат и офицеров не десяток, а сотни? Хорошо если нашлось время на пометку "множественные шрамы от полученных ранений".

Я сидела за столом, сцепив руки в замок и оперевшись в столешницу локтями. Норайо вернулся с обеда, как и многие другие он пользовался определённой свободой передвижения по лагерю.

— Скоро начнётся совещание, товарищ полковник просил напомнить тебе об этом, — снял ватник Норайо.

— Да я помню. Просто не выспалась. Ночь была беспокойной. — Улыбнулась я, начиная фразу на русском, а продолжив на немецком.

— Может мне тогда не беспокоить тебя? Хотя бы сегодня? — повернул ко мне лицо Норайо и замер.

Не ожидая от меня вреда, он расслабился. И ответил мне на немецком. Особенности свободным владением несколькими языками, как объяснил нам когда-то отец. Когда человек расслаблен и не старается скрыть знание языка, то мозг сам, почти без усилий переключается на необходимый ему навык.

— Да, тут указано, что ты владеешь не только китайским, но и немецким, и английским. А вот про знание русского ни слова. — Произнесла я. — Что же вы, полковник Иосикава, вечно на вторых ролях. То военный советник Маньчжоу-Го, то адъютант коменданта Харбина, теперь вот переводчик.

— У тебя совещание, на которое нельзя опаздывать, и которое без тебя не начнут, — непонятно для чего произнёс Норайо.

Он резко развернулся, удерживая голову. Что-то холодное больно царапнуло по шее и я почувствовала, как потекла по шее кровь.

— Генерал-лейтенант, генерал-лейтенант Акияма Иосикава. А полковник, капитан Кудо лишь маски. — Последнее, что я запомнила.

В себя пришла уже в госпитале.

— Лежите, вам нельзя напрягать горло. — Предупредила меня дежурившая медсестра.

Позднее я узнала, что из-за моего опоздания на то самое совещание, полковник отправил за мной. Поэтому меня быстро и обнаружили. Капитан Норайо Кудо сбежал, используя моё убийство, как отвлекающий фактор. Поймать его не смогли, спустя две недели, поиски прекратили. Моё руководство было уверенно, что только совпадение нескольких счастливых случайностей, привело к тому, что я отделалась тяжелейшим ранением. А попытка убийства, предпринятая Кудо, не увенчалась успехом.

Я осталась жертвой, а не любовницей, которую использовали для получения послаблений и возможности получать информацию. Из остальных потерь только бабушкино кольцо с бирюзой. Видно нитка оборвалась, и кольцо, которое мне было велико, незаметно для остальных соскользнуло с пальца. Но обиды я не испытывала. Мне спасали жизнь.

О том, кто на самом деле скрывался под маской капитана Норайо Кудо, я утаила. Сначала, сгорая от обиды и стыда за собственную дурость, в мыслях-то я уже представляла как приеду через пару лет домой и буду объяснять семье, что это за трофей такой и что саранчу по полю ему на ужин ловить не надо, я собиралась всё рассказать. Но потом, немного остыв, я начала размышлять.

Почему так? Я не раз, и не два наблюдала, как Норайо кидает ножи в цель. Да многие это знали. Наш начальник всегда удивлялся, как так удаётся кидать нож, что он пробивает мишень с такой силой. И тут возникал первый вопрос. Зачем нужно было подходить ко мне? Терять время, рисковать? Пробить горло или грудь он мог бы одним броском. Но он аккуратно, а ровный и узкий шрам на моей шее был лучшим свидетельством, что именно аккуратно, подходит, фиксирует голову и делает надрез.

Почему он словно напомнил, что меня очень быстро найдут и поднимут тревогу? И почему я почти моментально