Владимир Лосев - Вой оборотня Страница 6

Слишком тревожно стало на душе после разговора с отцом.

– Сделай милость, сходи и друга с собой возьми, не помешает… – Отец рассеянно посмотрел в окно, и я вдруг с ужасом заметил, как он стар. И еще он даже не заметил, как ответил моим мыслям. Обычно скрывает от меня свои способности. – Прошу тебя, будь осторожен – жрецы опасны, они могут забрать твою жизнь и отдать своему богу, а ты этого даже не заметишь.

Редкие седые волосы слиплись одной прядью на голом черепе, обтянутом морщинистой коричневой кожей. Руки тонкие и худые, покрытые змеящимися синими венами, да и голос дрожал. Никто его раньше не мог напугать, а вот сейчас я видел, как он старательно прячет от меня свой страх.

– Разве такое возможно?

– Многое возможно, сынок. Я давно общаюсь с магами и понял, что большая часть того, что рассказывают о них люди, – правда, но еще страшнее то, о чем никто не знает. Жрецы имеют силу намного большую, чем чародеи, они используют другие энергии и призывают иные сущности. Если бы началась война между чародеями и жрецами, я бы поставил на жрецов. Боги существуют, поверь мне, иногда они даже сходят на землю, и тогда смертным приходится худо. Хорошо, что такое происходит редко…

– Учту, богов дразнить не стану… – Я ласково погладил его по плечу, отчего он так отчаянно вздохнул, что у меня даже навернулись слезы на глаза. – Отец, ты не беспокойся, я услышал все, что ты мне сказал, задираться не буду, постараюсь вести себя мирно и тихо. Мне нечего делить со жрецами, отдам им эту проклятую пластинку и уйду.

– Все будет не так, как ты сказал. – Отец поднял на меня карие печальные глаза и горько улыбнулся. – У меня слабые способности к предвидению, но они говорят мне, что беда пришла к нам в дом и вряд ли уйдет из него сама собой. Придется потрудиться, чтобы ее прогнать.

– Я постараюсь.

Солнце зависло над головой, за разговором утро незаметно перешло в день. Становилось жарко. Глаза закрывались сами собой от яркого блеска в ручьях нечистот, бегущих по улице. Прохожих было мало, и те спешили по своим делам.

Молота следовало искать в трактирах, где он обычно подрабатывал вышибалой. Его охотно брали за огромную медвежью фигуру и добродушное, всегда улыбающееся лицо. Кроме того, у него была репутация человека, не любящего драться и предпочитающего миром улаживать все проблемы.

Большинству драчунов и смутьянов было достаточно взглянуть на его огромные кулаки, покрытые многочисленными шрамами и отметинами от чужих выбитых зубов, чтобы они успокаивались. А тех, кто не понимал простых истин, мой друг поднимал за шиворот и нес к двери. Увидев такую демонстрацию силы, желающих подраться больше не находилось.

Это нравилось всем, и в первую очередь, конечно, трактирщикам.

Никому из них не хотелось, чтобы их заведение разнесли в щепки.

Драка есть драка, начинается вполне безобидно, а закончиться может даже смертоубийством, а то и не одним – бывало, всю прислугу вырезали и самого хозяина вешали на вывеске…

Там, где работал вышибалой Молот, никогда не происходило больших побоищ: едва тучи начинали сгущаться, как мой друг появлялся у столиков со своей добродушной ухмылкой, глядя на которую невозможно было не улыбнуться в ответ.

Обычно этого уже хватало, чтобы остановить потасовку, но если не помогало, то силы у Молота хватало, чтобы успокоить любого драчуна, каким бы он огромным ни был, и при этом ничего не разрушить.

Если же все-таки начиналось побоище, тогда мой друг пускал свою силу на полную катушку. Однажды я видел, как он укладывал драчунов одного за другим около входной двери, насчитал больше десятка, а Молот при этом даже не вспотел.

Трактирщики такое ценили, поэтому без работы он никогда не оставался, в любом питейном заведении его ожидала бесплатная еда и выпивка, и гулять с ним по городу было одно удовольствие – в каждой забегаловке нас ждали.

Правда, мой друг долго нигде не задерживался, кочевал из одного трактира в другой, чтобы, как он говорил, попробовать разную еду и вино, а заодно перетискать всех служанок. Но на это никто из хозяев не обижался, каждый из них знал: заведи себе новую симпатичную подавальщицу, и Молот тут же вернется.

Я знал, что он поменял очередной трактир, но где пристроился в этот раз, мне было неизвестно, поэтому стоило спросить у хозяина ближайшего заведения, они обычно знали, где его искать…

Когда я оглянулся, то увидел – отец так и стоит у нашего дома, с тоской глядя мне вслед. Мое сердце рвалось наружу, больно и жалко его. Любит он меня, а я отвечаю ему тем же…

Я при первой же возможности свернул на соседнюю улицу, чтобы больше не чувствовать на спине этот печальный взгляд.

Прошел совсем немного, всего-то сотню метров, как вдруг почувствовал, что кто-то снова уставился мне в спину. Оглянулся, никого не увидел. Прохожих немного, все заняты своим делом.

Пробежал мальчишка, неся в руках стопку выделанных кож, – должно быть, ученик сапожника. Девушка пронесла в корзине белье, вероятно, отправилась на дождевые пруды, там у нас стирает весь город. Дедок с белой длинной бородой сидит на скамейке, глядя в бездонное небо, на меня не смотрит, а ощущение взгляда осталось.

Свернул в узкий пустынный переулок, образованный стенами двух трехэтажных каменных домов, там, дойдя до конца, оглянулся.

И удивился тому, что никто за мной не шел.

Тут же вспомнились слова одного вора: «Мы слышим и видим мало, но чувствуем и ощущаем невероятно много, учись доверять своим чувствам, тогда тебе удастся выжить».

Все-таки как много мне дал отец, заставив учиться у тех, кто живет на самом дне. Именно от них я узнал, как жизнь иногда бывает жестока к беспечным дуракам.

Я прошел переулок, свернул на другую улицу, прошел по ней немного, перемахнул через высокий забор и оказался во дворе большого трактира, прокрался вдоль конюшни и зашел внутрь через жарко натопленную кухню, наполненную густым облаком разных вкусных запахов.

Повариха встрепенулась было и, размахивая огромным половником, направилась ко мне, но, признав во мне приятеля Молота, только осуждающе покачала головой:

– Если бы не твой друг, прибила бы…

– И вам доброго здоровья. Молота нет?

– Уже недели три не показывался, а где ошивается, не знаю…

Пройдя в основной зал, я сразу напоролся на хозяина, который ошалел от моей наглости, увидев, как я выхожу из кухни, поэтому на мои расспросы долго раздраженно бурчал о том, что если отец уважаемый в городе человек, то это совсем не значит, что мне можно ходить у него в доме там, где захочется.

Повариха сказала правду, Молот в этом заведении давно не показывался, служанка рассказала, что он работает вышибалой в паре кварталов отсюда.