Алина Багазова - Алиша. Тайна Школы Страница 6

А вон там, сбоку, из окна вынырнула фигурка девушки, сначала робко, а потом с радостным визгом взмыла вверх, скользя вдоль стены, вдоль безликих стеклянных квадратов.

— ПОЛУЧИЛОСЬ!!! Ура! Я вышла! Я летаю!!!!

Сколько счастья в голосе! Я даже позавидовала невольно восторгу первооткрывателя, ей всё ещё предстоит… Только вот чем всё закончится? Если у человека нет цели в жизни, он всё больше начнёт тянуться в этот мир, терять связь с телом, будет расти желание в него не возвращаться. А однажды сделает главный выбор. Мало кто гармонично совмещает жизнь вне тела с жизнью в нём, свободу с ограничениями.

А вон там молодой парень, изображая канатоходца, идёт по проводам прямо над проспектом. Улыбается загадочно, глядя вдаль и не глядя под ноги. Да и не нужно ему этого, он ведь почти не касается металлических нитей, парит над ними, играя в то, что идёт. А какая глубокая, бездонная грусть внутри, всепоглощающее одиночество! Дошёл до противоположной крыши, легко спрыгнул на карниз и завернул за угол, так и не заметив, что я за ним наблюдаю.

А вон там, внизу, парень с девушкой танцуют под музыку, льющуюся из музыкального магазина, дурачатся, обнимаются, целуются, кружатся, не обращая внимания на толпу вокруг, растворяясь друг в друге, наслаждаясь. Что ж, кому-то только тут возможно быть вдвоём и любить друг друга открыто, свободно… Вздохнула: сколько же запретов ставят люди сами себе и потом от них же и страдают.

Конечно, не всё так радужно в астрале, как может показаться, есть тут «хулиганы», подглядывающие в окна, за закрытые двери, становясь свидетелями личной, интимной жизни других. Это неэтично, а этика пребывания здесь существует, и такие люди быстро теряют навыки выхода из тела, они просто настолько «отяжеляются» по вибрациям потакая низменным желаниям, что не в силах преодолеть «плен тела», что ж за хулиганство надо платить. Есть здесь и более… мерзкие субъекты, живущие вопреки всем мыслимым нравственным ценностям и здесь они являются вампирами, но я не пересекаюсь с ними, находясь в разных «вибрационных» плоскостях.

Задумавшись, совершенно забыла о цели выхода. Тотчас спохватившись, огляделась, выбрала уютное местечко — на открытой террасе кафе, на втором этаже, которая зимой безлюдна и прикрыта рекламным щитом сотового оператора — и опустилась там на ноги. Подошла к перилам и уставилась на открывающийся перед взором вид на Москву-реку, задумалась.

Воля находится без сознания — это факт. Тело его здесь, в пределах города, его предстоит найти, тогда парень спасён. Но как это сделать?

Поддерживать физическое состояние человека «в отключке» возможно лишь в определённых условиях, значит место, где он находится, связано, скорее всего, с медициной. Логично предположить, что он «прячется» в больнице. По крайней мере, начать поиски лучше с них. Сколько в Москве больниц, клиник, всяческих стационарных медицинских учреждений? Думаю, немало…

Закрыла глаза, быстро набросала перед внутренним зрением карту со светящимися красными точками учреждений. Многовато.

Теперь пошлём в пространство запрос на предмет людей, находящихся там в данный момент без сознания, примерно Волькиного типажа. Ого! Тоже немало. Что ж, попробуем наобум в первую попавшуюся, самую близкую от меня, слетать. Хотя интуиция и категорически отрицает успешность сего мероприятия — но чем не шутит чёрт, в чьём бы ни представал обличьи… А вдруг?

Сделала глубокий вдох, выдох — и «шагнула» по первому адресу.

Больница где-то на западе Москвы, абсолютно непрезентабельное снаружи, одно из нескольких, разбросанных в непосредственной близости друг от друга, здание, серое, хмурое, тусклые, мутные «глаза» окон. Потёртая табличка: «Отделение общей терапии». Внутрь попадать резко расхотелось. В другое время я полностью доверяю своим ощущениям, но сейчас почти нет пути назад. По привычке, машинально, двинулась к дверям (хотя могла бы попросту сквозь стенку), проникла внутрь и попала в вестибюль, уставленный ещё советскими кадками с пальмами, увидела пост, на котором дремала за двухтумбовым столом пышнотелая густо накрашенная медсестра. Тишина. Сонный тихий час, не иначе, хотя негромкое бормотание из ближайшей по коридору палаты всё же доносится.

— Эй, ты! — вдруг резкий возглас, я быстро обернулась, глянула на медсестру, та всё так же безмятежно погружена в мир Морфея.

— Ты, ты, слышишь, а? — на краю кадки сидит мальчишка лет восьми, лукаво, с хитрецой, смотрит прямо на меня. Похоже, мы с ним существуем в одной реальности.

— Привет. А ты что здесь делаешь?

— Лежал я тут, — беззаботно качнул головой мальчик, — потом полетел.

Я похолодела.

— Ага, умер! — радостно объявил он, читая мысли.

— Давно? — единственное, что нашлась сказать.

— С месяц.

— А почему ты… остался здесь?

— Нравится мне тут. Где же ещё? — он почесал нос, — родаки трупешник забрали и вздохнули с облегчением, помытарились они со мной по больничкам, с трёх лет кочуем, дома меньше бывал. Измучал всех.

— А что с тобой такое было?

— Прививку сделали… Коревую. И всё. Доктор говорил — осложнения пошли, поствакцинальные, организм полностью дал сбой по всем жизненно важным органам, — вдруг по взрослому заговорил ребёнок, — стал инвалидом. И началось… меня, кстати, Стёпкой зовут. А ты кто? Тоже концы отдала? И из какой палаты?

— Да нет, я не отсюда, прилетела…

— А! За кем-то да? Тут постоянно встречают новых откинувшихся. Только за мной никого не было, все мои родные живы ещё, тут я не нужен никому…

— Такого не может быть! — воскликнула я поражённо, — Стёпа, ты всё это время был здесь?

— Ага, жду вот… За порог ни-ни, а то вдруг…а меня нету, — мальчик сник, а потом вдруг оживился, — ой, а ты не за мной случайно? Я Степан Антонович Колесников из 38-ой палаты, 1999 года рождения…

— Стоп-стоп-стоп, — прервала, — я тут вообще-то по другому делу. Но постараюсь тебе помочь.

Мальчишка недоверчиво посмотрел на меня.

— По какому делу? — угрюмо ссутулился.

— Ищу одного человека, живого, но без сознания. В коме, например, тут есть такие, ты не в курсе?

— Конечно, в курсе, — пожал плечами, — за месяц выучил тут каждый сантиметр…Интересно же и скучно, вот и брожу, заглядываю везде… Ой, нет, я не подглядываю, не пугаю, я не такой, как ОНИ.

— Они?

— Ну, другие… кто тут умер и остался, старые. Тут же недели не проходит без трёх-четырёх покойников, в основном старики — инфаркт, инсульт, диабет…дети бывают, но редко. Кто-то улетает сразу, за кем-то приходят, а некоторые остаются. Как я.

Он совсем упал духом.