Александр Талал - Влюбиться в эльфа и остаться в живых Страница 6

– …перемирие с Оркским руководством…

– …закончено, – сказал Принц Оркский Федор Афанасьевич. – Состояние боевой готовности возобновляется с этого момента.

– …возобновляется с этого момента. Всем ясно? – спросил Принц Эльфийский Макар Филипыч.

Всем было ясно.

– Да, и возьмитесь, наконец, за пресечение распространения вредительской сказки про Гоблина, – добавил Оркский Принц. – Она меня расстраивает. Я опасаюсь за свое душевное равновесие. Кто там у нас отвечает за цензуру и пропаганду?

Лимузины разъехались в противоположных направлениях.

* Т * Р * И * С * Е * С * Е * М * Б * Е *

Через некоторое время черный «ДеВилль» свернул с Садового кольца на Баррикадную улицу и остановился у сталинской башни-высотки. Охрана пожелала Принцу спокойной ночи и пообещала, что к завтрашнему дню лимузин будет как новенький.

Массивная деревянная дверь подъезда закрылась за спиной Федора Афанасьевича; оркский лимузин тронулся с места. В этот же момент со стороны Большой Грузинской, минуя зоопарк, показался «Роллс-Ройс» Макара Филипыча и остановился, по обыкновению, у противоположного угла высотки. С сундуком в руке Эльфийский Принц покинул автомобиль и направился внутрь. Охрана пожелала ему спокойной ночи. «Колесницу вашу починим к обеду!» – заверил Корней.

Через пять минут в роскошной резиденции на верхнем этаже включили компьютер. В темноте монитор кидал блики бледного света по просторной зале, пока загружалась Windows.

Курсор щелкнул дважды по иконке в форме красного сундучка на рабочем столе, открывая красочную таблицу из трех колонок. Первая содержала изображения предметов – старинных и современных, от средневекового кинжала до MP3 плеера, от часов-луковицы на цепочке до турбозажигалки, от царского рубля с дыркой до брелка «Золотое кольцо»; строк с предметами в таблице насчитывалось сотни. Вторая колонка, озаглавленная «световая мощность», оценивала силу амулетов в свечах. Цифры здесь в основном варьировались между 50 и 1000 свечей. Наконец, справа, под словом «Обладание», было оставлено место для галочки. Когда таблицу стали листать в поисках нужного предмета, в третьей колонке замелькали, зарябили галочки; лишь изредка попадался пустой квадратик.

Вот он: рисунок зажима для галстука, который этой ночью конфисковали у Александра Бурмистрова. Курсор пометил амулет: есть «Обладание»!

Макар Филипыч откинул крышку сундука, ласково погладил его содержимое: тускло мерцающие старинные и современные предметы – от наконечника стрелы до наручных часов «Дизель», от портсигара до простенькой серебряной цепочки, от средневекового кинжала до MP3 плеера – повторяли содержимое таблицы.

Федор Афанасьевич поместил зажим для галстука среди остальных амулетов. В почерневшем металле снова появился блеск; он переливался слабым светом. Перед тем, как запереть сундук на замок, Оркский Принц помедлил, рассматривая девять плоских восьмиугольных бронзовых бляшек на самом верху груды амулетов; коснулся каждой, очерчивая пальцем отлитые на них буквы в древнерусском стиле: «Т», «Е», «Б», «С», «Е»…

Макар Филипыч пролистал таблицу до отдельного блока в конце, озаглавленного «Октагоны». Десять картинок изображали все те же бляшки с буквами. В графе «Мощность» против октагонов стоял знак вопроса и в скобках: «переменная величина». В колонке «Обладание» девять из десяти были помечены. Макар Филипыч вздохнул.

Принцы вышли на балкон один за другим и, бок о бок, еще долго задумчиво обозревали принадлежавший им город с высоты птичьего полета. Где ты, десятый октагон? Уже занималась заря, и длинная тень двух правителей косо вычертилась на кирпичной стене высотки, поползла прочь от восходящего солнца. Вскоре хлопнула дверь, и тень скрылась вовсе. Плотные шторы задвинулись за стеклами пустого балкона.

* Т * Е * Б * С * Е * М * Е * И * С * Р *

Глава 1

Художник от слова «Степанов»

В общем и целом художники могут подразделяться на две основные категории – те, кого хочется прибить, и все остальные. Художники, которых хочется прибить, в свою очередь, тоже могут гордиться разнообразием своих классов, видов и подвидов. Справедливости ради, стоит отметить, что Женя Степанов не относился ни к одному из них и представлял собой отдельную, независимую категорию из одной особи. Потому что его непосредственный начальник, пожилой усатый следователь Николай Петрович Чепурко, периодически желал прибить Женю Степанова по совершенно конкретным и ни на что не похожим причинам.

В то утро Николай Петрович брал показания у тетки с вокзала, наблюдавшей потасовку на платформе прибывшего электропоезда Калуга – Москва, в которой были сильно пострадавшие. Следовательская работа Николая уже давно сводилась к опознаниям, опросам свидетелей, составлению протоколов и прочим бумажным делам. В отделении полиции ходили слухи о Николае и его психической неуравновешенности, из-за которой его и отстранили от серьезных дел и посадили за письменный стол. Слухи подтверждались для Жени вспыльчивостью Николая и резкими переменами настроения, во время которых он и порывался Женю прибить. В результате Женя Николая в меру побаивался, хотя прибитым пока ни разу не был замечен.

Взгромоздившись на стул, под который она предварительно запихнула клетчатую сумку и придерживала ее с двух сторон пятками, тетка излагала суть увиденного:

– …а потом брюнетик поднял урну и в белобрысого запустил. Там еще окурки непогашенные лежали, дымили, посыпались на лету. А белобрысый обозвал его как-то… «Дорк проклятый», сказал. То ли «дорк»… то ли «шморк»… Разберешь эту молодежь сегодняшнюю с ихними словечками, – тетка покосилась на Женю. – А потом тот, с урной, меня увидел, глазами так зырк! И убежал.

– Какие глаза-то, к примеру? – Николай уцепился за важную деталь.

– Как? – переспросила тетка. – Большие глаза, серьезные. Суровые такие глаза. С бровями. Зырк на меня.

– Ты рисуй, рисуй, – важно посоветовал Жене Николай.

– Я рисую. – Женя ответил тоже деловито, склонившись над альбомом и понимая, что замечание Николая предназначалось для того, чтобы тетка осознавала собственную значимость и сосредоточилась на главном.

– Вспоминайте – нос там, губы…

– Ага, все при нем, – закивала тетка с готовностью. – И нос, и губы. Даже лоб был. Высокий такой лоб.

Николай снял фуражку и вытер рукавом вспотевший лоб. На тетку снизошло некоторое просветление:

– А, и в подбородке дырочка!

– Ямочка? – поправил Николай. Женя старательно орудовал карандашом по альбомному листу.