Павел Миротворцев - Волшебник Страница 6

       По поводу непонятной головы Штрогольд был не единственным, кто недоумевал. Народ невольно зашумел, обсуждая очередную "находку" рыжебородого воина. Задние ряды, кому не было видно, невольно начали напирать на передние, сужая круг. И только тогда, народ обратил внимание на Арт-Нака. Еще никто и никогда не видел прославленного воина настолько удивленным. На стене сразу же, почти мгновенно, повисла тишина, поэтому прозвучавшие слова все услышали абсолютно отчетливо:

       - Ты контуженный на всю голову придурок, каким образом ты умудрился завалить Лича?!!

       Парень на это лишь многозначительно усмехнулся, вытер рукой кровавую пену с губ, и, видимо, посчитав свою "миссию" выполненной, потерял сознание начав заваливаться вперед, но был подхвачен вовремя успевшим среагировать Арт-Наком.

  Глава 2

       Открыв глаза, я тут же поспешно их закрыл, но было уже поздно.

       - Мама, Эльтас проснулся!!! - крик сестренки едва не взорвал мне голову.

       От нашего народа сложно дождаться жалости или сочувствия, а понятие "уход за больным" отсутствует как класс. Арт-Нак даже как-то высказался по этому поводу. Говорит: "Лучше умереть самому, чем дать за собой ухаживать". Кровь дракона, пусть и не совсем "чистая", сама по себе являлась лечебным зелье, а уж с эликсирами так и вообще. За полгода любой Амариец может заново отрастить себе хоть все конечности разом. Арт-Нак мне это даже как-то пытался объяснить. Типичная, атипичная, физиологическая, репаративная, аутотомия, ампутация... и это он пятилетнему ребенку, да еще и Амарийцу. Минут двадцать точно мне по мозгам ездил, пока, наконец, не сообразил, перед кем он тут выступает. Зато закончил кратко. Говорит: "Крутая регенерация". Вот только в пять лет я и слово "регенерация" не знал.

       А еще, к своему глубокому сожалению, я отличался от всех не только внешне, но и внутренне.

       И если бы другие просто махнули рукой на "дурь Арт-Нака", я, - вот ведь сам дурак! - потратил несколько месяцев, чтобы научиться читать, а затем еще и прочесть уйму книг, - целых пять! - и, наконец, понять все то, что он мне тогда наболтал. После этого, я стал отличаться от других детей еще больше. А ведь этот старый хрен все время использовал слова, смысл которых мне потом приходилось искать на протяжении многих дней, а иногда и недель. И ведь из-за своей долбанной любознательности, - черты абсолютно несвойственной Амарийцам, - я просто не мог махнуть рукой на заинтересовавшие меня слова. Арт-Нак об этом, прекрасно знал, поэтому из книг я так и не вылезал с того момента, как, - точно не от большого ума! - научился читать.

       Ага, так вот, к чему я это все.

       Дело в том, что большая часть нашего народа, просто не знает, как это быть "больным". Чувствовать недомогание, головокружение, температурить или там, скажем, кашлять. Амариец бывает либо дохлым, либо живым... ну и еще, где-то между двух этих понятий, стоит слов "перепил". Но последнее понятие не в счет, за такими "больными" у нас не ухаживают, разве что поржут чуток, да опохмелиться принесут. Другими словами, так как я не был мертвым, и тем более не перепил, да еще и проснулся, то, на взгляд сестренки, был абсолютно здоров. Поэтому, после своего зычного крика прямо мне в ухо, - едва не отправившего меня на суд к прародителю, - она, не став дожидаться матери, выдернула меня из под одеяла и, прямо на руках, словно маленького котенка, потащила из комнаты. Вот только уже на третьем шаге выяснила, что спал я абсолютно голым. Короткий вскрик и уже в следующее мгновение я, гремя костями, грохнулся спиной на пол, а звучный хлопок и треск дерева возвестил о том, что сестренка покинула мою комнату. К сожалению, - или к счастью? - но такое чувство, как "смущение" мой народ вполне знал. А я, неуклюже ворочаясь на полу, на собственном опыте познал правоту Арт-Нака. Действительно, лучше уж умереть самому.

       Спасла мама.

       Раздался тихий хруст дерева, и покореженная дверь отошла в сторону, после чего, не прошло и минуты, как я уже снова лежал в постели накрытый одеялом. Мама, в отличие от сестренки, понимала намного больше, поэтому прежде чем начать разговор, заставила меня выпить несколько зелий. Сразу стало лучше, да и в голове прояснилось.

       Зато вот разговор она начала в типичной для нашего народа манере.

       - Старый Арт-Нак говорит, что ты должен будешь уйти из города.

       Хорошо хоть я, пусть и немного неправильный, но тоже Амариец, поэтому лишь немного позеленел, а не хлопнулся в обморок. У любого представителя нашего народа вся жизнь связана с двумя вещами. Нашим городом - Ханан-Каем, - и с Долиной Нежити, можно даже сказать, что нашей Долиной Нежити. А тут, прямо, как говорится, в лоб, едва очнувшемуся человеку. Все-таки у нас точно болеть нельзя. Правда, уже по прошествии нескольких секунд я взял себя в руки и мысленно дал себе же подзатыльник. Пусть наш народ и не был особо чувствительным, но мама ведь не просто так начинала разговор именно с этой фразы.

       Сидит, нахмурилась.

       Кроме меня и сестренки у нее ведь больше никого не было, отец еще пять лет назад ушел на суд к нашему прародителю. А я, как бы не отличался от остальных, все равно оставался ее сыном. Понятие "переживать" у нас не было, но вот расставаясь, мы все-таки грустили. С другой стороны, расставались мы только по причине смерти, по другим причинам наш народ не любил покидать Хрустальные Горы.

       - Мама, спокойно, - положил я свою руку поверх ее руки. - Это еще не решено. Сначала я должен сам поговорить с моим учителем.

       На самом деле я уже точно знал, что уйти мне придется. Хотя я и постоянно называл Арт-Нака "старым хреном" или "тупым учителем", но к его словам прислушивался всегда. И если он счел нужным сказать моей матери то, что он сказал, значит, у него были оч-чень веские причины это сделать. В конце концов, столетний возраст, для нашего народа, это практически самый рассвет сил, поэтому до старческого маразма моему учителю было далеко. И это еще в том случаи, если наш народ вообще подвержен подобному "заболеванию", а то я о таком еще не слышал.

       - Старый Арт-Нак всегда прав.

       Несмотря на слова, мама, тем не менее, улыбнулась, разглядывая мою ладонь в своей руке. "План" прошел успешно. Она всегда умилялась моим "маленьким ручкам". Еще бы она не умилялась!ет, отца еще пять лет назад ушел на суд к нашему Мама у меня была высокой женщиной, два метра тридцать сантиметров, то есть как одна из самых высоких женщин. А у меня сто девяносто два с половиной сантиметра. На цифры, кстати, не сильно обращайте внимание. Арт-Нак объяснил это просто. Говорит: "Психологическая травма". Тут я даже с ним не спорил. Всю жизнь смотрю на всех снизу вверх, а это кого хочешь травмирует.