Денис Юрин - Война Страница 6

– Ага, предоставьте нам, низкородным простолюдинам, за усища зарвавшихся вояк подергать да уму-разуму мерзавцев поучить, – тут же поддакнул ему только внешне и лишь издали походивший на дряхлого старца юнец. – Слово даю, наш урок они живо усвоят, если, конечно, тогось… его переживут.

Под конец своей речи жертва колдовских чар скорчила рожу и пакостно захихикала, за что тут же и получила локтем в бок от хранящей спокойствие, невозмутимой и степенной, как настоящая праведница или монашка, девицы.

Произошедшие далее надолго запомнилось Крамбергу, хотя бы потому, что не укладывалось в узкие рамки разумного и привычного. Хоть дворянин был не на шутку разозлен, но почему-то решил не жертвовать жизнью в неравной борьбе с обидчиками. Он послушно вложил оружие в ножны и величественно прошествовал к выходу, прямо сквозь строй обомлевших и поэтому расступившихся, а не набросившихся на него наемников. Следом за ним быстро прошмыгнул и изрядно обрадованный таким поворотом событий приказчик. Лазутчику тоже захотелось испытать судьбу, но он не успел воспользоваться краткими секундами замешательства. Ряды проявивших от растерянности благородство солдат вновь сомкнулись, а их командир поспешил вернуть себе утраченную инициативу, а заодно и подсушить подмоченный авторитет.

– Далече не уйдет, седовласка брыкастая! Щас со зверинцем языкастым покончим, с девкой чуток позабавимся, а затем и дворянчика в леске догоним, – просопел старший наемник, нарочито медленно вытаскивая меч из ножен. – Прирежьте всех, да аккуратненько, не как в прошлый раз. Кровякой все не замарайте! Господину графу с кузеном в этой халупе еще отужинать…

Длинные речи заметно сокращают жизнь, в особенности если произносятся вместо дела. Командир наемников был слишком речист, вместо того чтоб отдать приказ одним единственным, емким словом «Убить!». Последствия этой оплошности не заставили себя долго ждать. Грозно сжимая в руках мечи, солдаты сделали только первые неспешные шаги к столу, за которым мирно ужинала чудаковатая троица, как в их рядах уже появились потери. Сладкое предвкушение кровавой резни, в которое только стали погружаться соскучившиеся по жестоким потехам головорезы, было вероломно нарушено рыжеволосой девицей. Лениво и даже как-то величественно отбросив в сторону обглоданную до кости куриную ножку, миловидная девушка почти одновременно совершила три неожиданных для присутствующих действа: мило улыбнулась в ответ на зловещие ухмылки медленно приближавшихся палачей, запустила кружку в голову их командира и грациозно извлекла из-под стола средний боевой арбалет.

Разбрызгивающему на лету жалкие остатки хмеля снаряду, конечно же, не суждено было достичь цели. Старший наемник без труда увернулся и тут же послал ответное послание в виде длинной забористой тирады, состоящей по большей мере из бранных слов. А вот одному из его солдат очень сильно не повезло. Выпущенный с расстояния всего двух – двух с половиной метров болт не только отбросил не ожидавшего подвоха бедолагу к противоположной стене, но и проделал в его нагрудном доспехе сквозную дыру размером с изящный дамский кулачок.

Внезапная гибель товарища не вызвала оцепенения у солдат, а, наоборот, побудила их к незамедлительным действиям. Троица наемников во главе с командиром быстро ринулась к столу, желая порубить оказавших сопротивление наглецов на мелкие куски, однако натолкнулась на жесткий и жестокий отпор маленького, невзрачного с виду, но зато хорошо сплоченного и, видать, побывавшего не в одной переделке отряда. Не сговариваясь, троица обреченных на смерть вскочила из-за стола. Размахивая лишь голыми руками, седовласый юнец безрассудно набросился на нападавших. Богато одетый старик, наоборот, трусливо спрятался за спиной доставшей из складок платья кинжалы и приготовившейся к отражению атаки девицы. Он судорожно копошился под плащом, наверное, стараясь побыстрее достать запутавшееся в складках оружие, однако его попытки были тщетны, зловредный предмет никак не хотел появляться на свет. Впрочем, в том и не было большой необходимости – до дальнего угла, в котором зажалась парочка, никто из солдат так и не добрался.

Широко открыв от изумления рот и даже позабыв вынуть из ножен меч, что было бы весьма кстати, Крамберг наблюдал, как шустрый, небывало проворный боец демонстрировал чудеса акробатики на узком пространстве средь стен, перевернутых скамей и столов. Но необычным было не только это! Юнец постоянно крутился, то уходя от ударов мечей и кулаков, сыпавшихся на него со всех сторон, то отражая их голыми, незащищенными даже простенькими кожаными наручами, руками. Как такое могло быть и почему острая сталь отскакивала от мягкой податливой плоти, а не разрубала ее, у герканского шпиона просто не укладывалось в голове.

– Да хватит уж копаться! Давай живее! – неистово кричала девица, подгоняя замешкавшегося старика за спиной в перерывах между тем, как отчитывала, по ее мнению, чересчур медлительного после сытной трапезы юношу. – А ты что возишься?! Не время для игр! Кончай забаву, да уходим!

– Отстань! – в ответ проскрежетал зубами юнец, с силой толкнув обеими кулаками в грудь приблизившегося к нему вплотную солдата, и тут же отбил мгновенно раскинутыми в стороны руками лезвия двух мечей, летящих к его седой голове. – Стой уж, курятинку переваривай!

Получивший сильный удар точно в центр грудной клетки солдат не отлетел на несколько шагов назад, как того ожидал Крамберг, а лишь, слегка покачнувшись, отпрянул и вновь собирался кинуться в атаку. Однако уже занесенный для удара над его головою меч вдруг выпал из разжавшейся кисти, а грузное тело воина сперва зашаталось, заходило ходуном на почему-то ослабших, подкашивающихся ногах, а затем, описав вокруг своей оси полный круг, бессильно повалилось на пол. Уже бездыханное, но еще надсадно хрипящее и извергающее из широко открытого рта пену тело солдата упало на спину. Крови не было, крепкая кольчуга не порвалась, но ряды ее звеньев вместе с нашитыми поверх стальными пластинами были глубоко вдавлены в грудь.

«Это же колдовство! Чернокнижники! Быстрее бежать! Прочь отсюда! Быстрее в лес!» – мгновенно возникла в затуманенной голове Крамберга здравая мысль, а всего через миг ей нашлось весьма реальное и ощутимое подтверждение.

Увлеченные схваткой наемники, конечно же, заметили, что их ряды поредели, но им было некогда размышлять над причиной смерти товарища, и не нашлось даже пары секунд, чтобы мельком бросить взгляд на его мешающееся над ногами тело. Противник был быстр, а его руки крепки, как сталь, вот только не звенели при соприкосновении со стальными мечами. Однако на стороне солдат был не только численный перевес, но и приходящее с опытом хладнокровие, помноженное на завидную выносливость и дюжее мастерство. Вначале все их атаки были безуспешны, но затем вынужденный долгое время крутиться волчком противник стал уставать и, следовательно, пропускать удары. В отличие от рук зачарованного юнца, его тело и кучерявая голова не были столь тверды. Первый пропущенный сзади удар оставил на спине паренька неглубокую, но обильно кровоточащую отметину. Второй «поцелуй» стального клинка лишил колдуна мочки левого уха и срезал довольно большой кусок кожи со щеки. Третье скользящее касание меча безвозвратно испортило юнцу прическу, срезав с макушки вместе с кожей прядь седых волос. Неизвестно, как долго бы еще паренек продержался, упал бы он, обессиленный от потери крови или пронзенный мечом, но счастье ему улыбнулось – растяпа-старичок наконец-то достал из-под плаща предмет, оказавшийся вовсе не оружием, а маленьким, замусоленным, изрядно потрепанным и во многих местах надорванным свитком.