Олаф Бьорн Локнит - Глаз Паука Страница 6

Мельком глянув на парочку доставленных ему листков, Верховный Дознаватель счел новое повальное увлечение богатой молодежи вполне безобидным – но, как выяснилось, ошибся. В последующих «Вестниках» разошедшийся Адриеш Тавилау принялся излагать свое мнение относительно продажности городского Совета, сообщив также подробности кое-каких личных пристрастий уважаемых советников. Где предприимчивый юнец брал сведения – для Рекифеса пока оставалось загадкой. Но, как видно, кое-что из сплетен оказалось правдой, и однажды некие личности крепко избили не в меру любопытного студиозуса в темном переулке.

Любой благоразумный человек почел бы за благо свернуть лавочку, однако понятие благоразумности и Младший Тавилау явно никогда не были близко знакомы. Он продолжал выпускать свой омерзительный листок, правда, сделался осторожен и ходил по городу не иначе как в сопровождении двух телохранителей. (Что до Юнры, его сестры, то последняя и прежде крайне редко покидала хорошо охраняемое отцовское имение.) Зато случившаяся с юношей незадача странным образом прибавила ему популярности, и подстрекаемый гордыней Адриеш перешел к торговым Гильдиям, а от них – к Дознавательной Управе вообще и Сыскной Когорте в частности.

Вот тут-то Рекифес начал постепенно закипать. Если верить Адриешу, Когорта состояла исключительно из скудоумных тупиц, возглавляемых высокомерным солдафоном, с рождения лишенным как мозгов, так и малейшего воображения. Продажность дознавателей, согласно утверждениям Младшего Тавилау, не шла ни в какое сравнение с жадностью ростовщиков Каменного Рынка, а настоящие преступники могли спать спокойно – при условии, если они поделились частью своей добычи с Когортой. Разумеется, только полный болван способен поверить заверениям человекоохранителей, якобы все добро, столь виртуозно похищенное за последние луны двергами Чамгана, будет возращено законным владельцам…

Последнее утверждение просто довело месьора Рендера до белого каления. Он бросил свои лучшие силы на выслеживание этих распроклятых коротышек, умудрявшихся с непостижимой ловкостью обходить самые хитроумные ловушки и запоры! Его люди накрыли двергов с поличным при попытке вывезти награбленное за пределы города! Предотвратили ограбление городской казны шайкой Назирхата уль-Вади – между прочим, одной из наиболее опасных, прикончив ее вожака!..

А потом какой-то юнец, ровным счетом ничего не понимающий ни в сыскном деле, ни в политических хитросплетениях, осмеливается раскрывать свой рот и тявкать, обвиняя Верховного Дознавателя во всех мыслимых и немыслимых преступлениях!

Что самое досадное, дружная парочка до поры до времени пребывала в полнейшей безнаказанности. Любые причиненные им неприятности обращались сугубым неудовольствием хоть и одряхлевшего летами, но все еще грозного Аземы Тавилау, главы Гильдии Антикваров, обладателя второго или третьего по величине состояния в Шадизаре. Младшие Тавилау сидели у Рекифеса в самых печенках, но достойный человекоохранитель даже не рискнул потребовать от них прибыть на улицу Ратай, где находились казармы Сыскной Когорты, не говоря уж о том, чтобы прислать за ними отряд вооруженной гвардии.

Вместо этого, скрепя сердце и скрипя зубами («Говорила мышка кошке – заходи на огонек…»), Верховный Дознаватель пригласил свою головную боль в ближайшее же время нанести приватный визит в некий дом в конце улицы Изис на границе зажиточного квартала Ламлам. Таковой дом являлся казенным владением Немедийской короны и отводился для проживания Его светлости, но Рекифес вспоминал о его существовании не чаще чем раз в седмицу, а навещал и того реже.

– …Ваша светлость, гости прибыли, – вкрадчиво сообщил слуга-кофиец, возникнув из ниоткуда рядом со столиком. – Прикажете впустить?

– Прикажу, прикажу, – буркнул Рекифес. – Проводи их сюда. Да принеси еще вина.

Слуга удалился, кланяясь.

Немедиец мрачно покосился ему вслед. Выгнать бы мерзавца, подумал он. Наверняка ведь ворует. Вон как двигается – ни одна половичка не скрипнет. И ловок, должно быть, что твоя кошка… Все воруют. Одно жульё вокруг. Что делать честному человеку, потомственному немедийскому дворянину, в городе, где одна половина населения ворует у другой?.. Мысли Дознавателя двинулись было вновь по привычному кругу, но тут на веранде появились долгожданные визитеры, а пустой графин на столе сменился полным.

Адриеш оказался красивым юношей, как две капли воды похожим на Старшего Тавилау, каким тот был, наверное, лет с полста тому – хорошо сложенным, рослым, с густыми черными кудрями и с постоянной полуулыбкой на губах. Выражение его лица будто говорило собеседнику: «А я про тебя кое-что знаю!» Одет он был броско, богато и по последней столичной моде, так что молчаливая, худощавая и скромно одетая Юнра рядом с братом казалась совершенно невзрачной. На увещевания Рекифеса Адриеш отвечал уверенно и напористо, а затем и сам перешел в атаку – должно быть, знал, что нет обороны лучше нападения.

Чем дальше, тем больше Рекифес терял терпение. Этот тип людей был хорошо знаком и неприятен многоопытному немедийцу: самовлюбленный мальчишка, полагающий, что весь мир обязан крутиться вокруг него одного. Адриеш слишком явно гордился своим умом и проницательностью, а еще того пуще – состоянием своего отца (в котором, если разобраться, у сына не было ни малейшей заслуги). К тому же его обманчиво вежливый тон содержал столько скрытого ехидства, что в конце концов изначальное намерение Верховного Дознавателя сохранять спокойствие испарилось начисто.

Он прервал нахального юнца посередине очередной язвительной фразы самым незамысловатым образом – грохнув кулаком по разбросанным на столе экземплярам «Вестника». Оба Тавилау, подскочив от неожиданности, в испуге воззрились на немедийца.

– А теперь послушайте меня внимательно, ваша светлость,– в эти два слова Рекифес влил столько яду, что достало бы отравить быка: семейство Тавилау, будучи лишь купеческим домом, не имело прав на дворянский титул. – Хватит болтать попусту. Если по молодости лет вам не хватает своего ума, чтобы представить последствия своих выходок, так я вам скажу. Прямо и грубо, как подобает тупому солдафону – я ведь, по-вашему, таков? Так вот: вы распускаете гнусные сплетни о представителях городской знати, об уважаемых семействах…

– Это не сплетни! – перебил разом побледневший юноша.

– Если это правда, будь любезен представить доказательства! – рявкнул немедиец, окончательно плюнув на условности. – А пока все вот это, – Рекифес сгреб пачку «Вестника» и потряс бумажным ворохом перед носом отшатнувшегося студиозуса, – ничем не отличается от похабных рисунков на заборе! «Городской Совет страдает слабоумием», каково? «Аристократка участвует в ритуалах чернокнижников», полный вздор! Или «советник Арлин тайно посещает бордель для мужеложцев» – ты его там видел, в этом борделе?! Может, свидетелей приведешь?! Я тебе говорю: если вы не угомонитесь, ты и твоя сестрица, у Дома Тавилау будут большие неприятности! Хочешь восстановить против себя всю городскую Управу и весь квартал Ламлам? Хочешь разорить свою семью бесконечными судами? Ну так разоришь! Это во-первых, а во-вторых…