Роберт Асприн - Лик Хаоса Страница 6

Кузнец склонился перед арбалетом, укрепленным на подставке. Он два раза ударил молотком по прицелу, опустил напильник, крякнул и произнес: «Ну, попробуй теперь, Стратон, должно получиться. Я подогнал прицел по твоему глазу…»

Большеголовый кряжистый кузнец с щегольской бородой, которая несколько скрашивала грубую внешность, с преувеличенным усилием поднялся с колен и повернулся к другому клиенту, только что подошедшему к линии огня: «Нет, Стеле, не так, если позволишь, я изменю натяжение…» — подойдя к нему, Марк велел Нико приставить арбалет к плечу и стрелять из такого положения; тут он увидел Темпуса и отошел от группы наемников, вытирая руки о фартук.

Тетивы щелкнули и арбалеты выпустили пять стрел, повинуясь командам старшего офицера «приготовились» и «огонь», а затем «поставить на предохранители», чтобы все могли подойти к мишеням и проверить точность попадания и глубину проникновения стрел в мишени.

Покачивая головой, кузнец признался: «У Стратона проблема, которую я не в силах решить. Я отлично отрегулировал его прицел, по крайней мере для себя, проверял арбалет три раза, но когда стреляет он, такое впечатление, будто он целится на два фута ниже».

— В сражении он будет стрелять метко; сейчас же Стратон больше беспокоится о том, чтобы друзья оценили его удаль. Он думает не столько об оружии, сколько о приятелях.

Кузнец понимающе подмигнул и стер улыбку с лица грязной рукой.

— Да уж, что верно, то верно. А что бы вы хотели посмотреть, господин Темпус? У нас есть новая закаленная сталь, хотя я так и не могу взять в толк, почему люди так горячатся и готовы платить за нее двойную цену: ведь человек мягок как глина, деревянной палкой можно легко проткнуть самое доблестное брюхо.

— Не нужно стали, покажи набор дротиков с железными наконечниками, когда освободишься.

— Я сам отберу. Может сейчас их и проверим? Испытаем, у кого рука тверже, если вы вызовете на соревнование…

— Не торопись, Марк. Возвращайся к своей работе. Я тут поброжу пока, огляжусь.

Он подошел к Нико, делая вид, что любуется новым арбалетом пасынка, и почувствовал на себе его взгляд из-под прикрытых век; глаза Нико, обычно ясные, сегодня были слегка затуманены, подстать подбородку, чуть прикрытому первой пробивающейся бородкой.

— Ну, как дела, Нико? К тебе вернулся маат?

— Не совсем, — ответил молодой боец, взводя рычагом до упора пружину и выпуская стрелу, которая, просвистев, вонзилась в самый центр мишени. — Вас Крит послал? У меня все отлично, командир. Он слишком много хлопочет. Она у нас на крючке, хотя на первый взгляд это незаметно. Нам нужно только время… она подозрительна, хочет, чтобы мы доказали свою преданность. Должен ли я сделать это во что бы то ни стало?

— Я могу дать вам срок только до конца следующей недели. Будь благоразумен, я тебе доверяю. Решай сам, чего она заслуживает и на что способна. Если Критиас будет задавать вопросы, можешь сказать, что действуешь по моему приказу.

— Скажу с удовольствием. Меня не нужно нянчить, но у него в голове это никак не укладывается.

— А как Джанни?

— Ему трудно притворяться, что он… тот, за кого мы себя выдаем. Парни уговаривают его вернуться в казармы, забыть прошлое и взяться за прежнюю службу. Но мы выдержим. Он уже вполне взрослый мужчина.

Ореховые глаза Нико быстро ощупывали стоявших в стороне товарищей: кто наблюдал за ними, кто напускал равнодушный вид, напряженно прислушиваясь к их разговору. Он выпустил вторую стрелу, третью и мягко заметил, что ему нужно пойти посмотреть мишень. Темпус посторонился, услышал команду офицера «не стрелять», понаблюдал, как Нико вытаскивает из мишени пучок стрел.

Если этот не сможет одолеть ведьму, значит ее не сможет одолеть никто.

С радостным чувством он покинул лавку и у выхода увидел Джихан, свою правую руку и надежнейшего партнера. Она поджидала его верхом на другой тресской лошади. Сверхчеловеческая красота и сила Джихан казалось освещала обшарпанные фасады улицы Оружейников, словно под облупившейся фальшивой позолотой проступал слой настоящего золота.

Одной из причин отчуждения пасынков от своего командира была его связь с этой чуждой «женщиной», и только один Нико знал, что она, была дочерью той силы, что породила всех соперничающих ботов и даже сам принцип божественности; холод, исходивший от ее кожи, оттеснял полуденную жару, как ветер со снежных вершин.

— Живи долго, Темпус, — голос у нее был густой, как эль и он понял, что умирает от жажды. Как раз за углом, в одном квартале вверх по улице Золота находились Парк Обещание Рая и «Держи пиво», заведение, которое в Восточных кварталах считалось первоклассным, если среди илсигов можно было выделить какие-то классы. Он предложил ей пообедать там. Она была рада — все удовольствия смертных были ей в новинку; само пребывание во плоти казалось ей захватывающим приключением. Новичок в этой жизни, Джихан с Жадностью ловила все ее проявления. В его жизни она играла особую роль, ее любовные игры были грубы и жестоки, тело — крепче, чем у его тресских лошадей, поэтому он не боялся навлечь череду несчастий на любовницу — она сама была порождением первичного насилия.

В «Держи пиво» их ждал отличный прием. В уединенном кабинете они говорили об отсутствии бога и о последствиях этого обстоятельства; прислуживал им сам хозяин, добродушный малый, благодарный людям Темпуса за то, что те не трогали его дочерей, когда колдовской ветер наполнял улицы. «Сегодня моя девочка заканчивает школу, господин Маршал, моя младшенькая. У нас все готово к празднику, и вы со своей спутницей будете самыми желанными гостями.

Когда он начал было отказываться, Джихан коснулась его руки, ее неистовые глаза замерцали грозовым светом.

— …Впрочем, может мы заглянем ненадолго, если дела позволят.

Но посетить праздник им помешал неумолимый голос вожделения, и всего, что случилось позже, можно было бы избежать, не потеряй они на время всякую связь с пасынками, укрывшись в зарослях вниз по течению ручья, бегущего мимо казарм.

А между тем колдовство набирало силу, и все летело в тартарары.

По дороге на дело, ожидая восхода луны, Нико и Джанни заглянули в «Распутный Единорог». Это была ночь полнолуния, благословляемая многими с тех пор, как в городе начали свирепствовать неизвестные отряды смерти. Никто не знал, кто это был — солдаты ранканской регулярной армии, разогнанные «ястребиные маски» Джабала, пучеглазые бейсибские насильники или убийцы нисибиси.

Единственное, что можно было сказать с уверенностью, — это не были ни пасынки, ни члены Священного Союза, ни связанные с ними наемники из казарм гильдии. Но убедить в этом запуганное население было невозможно.