Марина Дяченко - Хозяин колодцев Страница 6

Дед долго разглядывал дно опустевшей миски.

— Да, — вымолвил он наконец. — Отец ее — тот еще колдун… Но ты не тушуйся. Колдуновы дочки — они и за простых замуж выходят, и за благородных, и за богатых, и за нищих… Им на все плевать, понимаешь. Свободные они в своем выборе… Так что не робей.

Ворочаясь на холодной печи, Юстин вспоминал дедовы слова и молча удивлялся: как деду пришло в голову, что он, Юстин, сможет жениться на Аните?

А потом не выдержал — и поверил сам. И размечтался.

Ох, как он мечтал! Какая длинная, какая бессонная, какая счастливая выдалась ночь!

Наутро не было солнца.

Могила получилась на славу; Юстину даже сделалось немножко страшно. Дед ходил вокруг косого камня с выбитым на нем Юстиновым именем, бормотал заговоры, посыпал семенами трав — и уже через два дня могильный холмик выглядел так, будто сооружен был ранней весной, несколько месяцев назад.

— С весны тебя никто из чужих не видел, — раздумывал дед. — Поверят, куда денутся… Еды себе собери, мешок приготовь, чтобы всегда под рукой. На берег пойдешь — по песку не ступай, только по камням… Вокруг дома я траву-отбивайку насадил, она любой запах отбивает, если собаку пустят — как раз до камня доведет… Чего смотришь, Юстинка? Оробел? Не бойся, сто лет проживешь. Если кому при жизни могилу соорудили — сто лет проживет, это уж точно!

Юстин молчал. Вот уже несколько дней солнце проглядывало хоть изредка, но все же проглядывало, а Аниты не было и в помине, и у Юстина поскребывало на душе. Вид собственной могилы не добавлял радости.

Ночью он долго не мог заснуть, но не мечты одолевали его — страх. Как только темная комната и дедово сопение провалились в никуда — оттуда же, из ниоткуда, вынырнула Анита: «Вставай же! Сколько можно тебя звать! Вербовщики идут, уже идут, вставай же, вставай! Они уже близко! Вставай, вставай, вставай!»

Дед стоял у колодца, облокотившись на сруб, пошатываясь. Рядом стояло пустое ведро. Ни кур, ни коз, ни поросенка, ни лошади не было ни слышно, ни видно. Перед крыльцом лежал Огонек, над ним вились мухи.

— Дед?!

Дед обернулся — рубаха на нем была разорвана во многих местах, сквозь огромную прореху на спине видны были свежие багровые отметины — поверх старых палочных шрамов.

— Злились, — сказал дед с трудом. Здоровый глаз его заплыл, дед смотрел на Юстина сквозь щелочку. — Сильно злились, Юстинка. Огонька пристрелили… Хотели могилу раскопать, да передумали. Скотину со злости забрали. Чуть дом не подпалили… Злились, в общем. Чуяли, что мы их дурим.

Юстин помог деду сесть на скамейку у колодца. Быстро вытащил воды, дал напиться; дед долго умывался, опуская разбитое лицо глубоко в ледяную воду. Утерся остатками рубахи, улыбнулся, обнажая редкие зубы:

— Молодцы мы, Юстинка. Сберегли тебя.

Вторая половина лета была солнечной. Время от времени с запада на восток пролетали бессчетные стаи ворон — где-то шли сражения, поставляли воронам добычу.

Наездники больше не показывались.

Дед отлеживался; ради него Юстин топил печку по вечерам. Деда вечно знобило; молока не было, яиц не стало — Юстин ловил рыбу и кормил деда ухой, с ужасом думая, что станет осенью и зимой. Голод?

Анита приходила каждый день.

— Я тебе поесть принесла, — сказала она однажды.

Юстин поперхнулся:

— Зачем? Я ведь не нищий…

— Ну ты же мне колбасу предлагал, — нимало не смутясь, возразила Анита. — Я тебе не как нищему, я как другу… И деда покорми.

У нее в узелке было копченое мясо, нарезанное тонкими розовыми ломтиками. Солоноватый сыр, подобного которому Юстин никогда не пробовал. Белый хлеб, такой нежный, что таял во рту. Желтоватое душистое масло…

— Откуда? — спросил дед.

— От верблюда, — сказал довольный Юстин.

Верблюда он видел однажды в детстве — на ярмарке.

Они сидели в границах круга, нарисованного на земле, и Анита рассказывала, что войско Краснобрового полностью разбито в сражении при речушке Белой, что армия его противника, Ушастого Звора, преследует князя и скоро нагонит его и что предстоят большие перемены и потрясения…

— Куда уж больше, — сумрачно отвечал Юстин.

Дед понемногу выздоравливал — но все-таки очень медленно.

— Наверное, ты прав, — подумав, сказала Анита. — Всем, кто живет в глуши, все равно, кто там сидит на троне — Краснобровый или Ушастый Звор.

— Не все равно, — возразил Юстин. — Если Краснобровый останется — он через несколько лет захочет ответной драки, снова будет собирать по дворам тех, кто хоть сколько-нибудь подрос. Вон деда забрали в рекруты, когда ему было пятнадцать.

— А сколько ему теперь? — спросила Анита, помолчав.

— Да уже за сорок.

— Да? — почему-то удивилась Анита. — Я думала…

И замолчала.

— Слушай, — сказал Юстин. — А про все это… Про эти сражения, про речку Белую, я даже не знаю, где она… Про все это ты от отца слышала?

— Ну, в общем-то, да, — нехотя призналась Анита.

— У него есть волшебное зеркало?

Анита поморщилась:

— Нет у него никакого зеркала. Ему не надо.

— Ого, — уважительно протянул Юстин.

— Ты вот что, — думая о своем, продолжала Анита, — ты своему деду — внук?

— Ну вообще-то, — теперь поморщился Юстин. — Вообще-то я ему приемыш.

— А родители твои…

— Нету, — сказал Юстин. — И не было.

— Ладно, — Анита не стала дальше расспрашивать. Опустила ресницы, раздумывая; Юстину ужасно захотелось потрогать ее щеку. Дотронуться до мягкого уголка чуть поджатых губ.

— Скажи, — проговорил он поспешно, прогоняя прочь недозволенные мысли, — скажи, а почему этого Звора Ушастым зовут? Это же вроде как насмешка. Наш бы Краснобровый ни за что не потерпел…

— Вот потому-то ваш Краснобровый разбит, а Ушастый за ним гонится, — со снисходительной улыбкой пояснила Анита. — Ушастый — он умный. У него уши большие, так он на шлеме себе велел выковать железные уши — еще больше. Чтобы в бою его всегда узнавали… И он никогда не собирает по деревням мальчишек на убой. У него своя армия, настоящая. Он красивый.

У Юстина неприятно царапнуло внутри.

— Ты его видела? — спросил он.

— Ну да, — призналась Анита. — Я раньше… Еще до того, как с тобой познакомилась, ходила через стеклышко к Звору в парк. Один раз с ним говорила… У него действительно большие уши. Но он все равно красивый.

— Что ж ты не осталась? — мрачно спросил Юстин. — С Ушастым своим?

Анита вдруг рассмеялась:

— Так здорово смотреть, как ты ревнуешь… Ушастый — ровесник твоему деду, ему тоже за сорок. Только выглядит он, конечно, куда как моложе…