Мойра Янг - Неистовая звезда Страница 6

— Ну вот, живая, — говорит он. — Я так и знал, что ты не умерла. — Он переводит дух, сдерживает злость. — Мне тогда сразу ее принесли, девчонку в красном платье. Подругу твою, Вольного Ястреба.

Мейв. В Возрождении. Ее тонтоны подстрелили. Она рукой раненый бок зажала, только жизнь из нее по капле в пол ушла.

«Давай мне твое платье, — говорит Мейв. — Больше они ничего не знают. Девчонка в красном платье. Помоги мне, ну!»

Мы спасли Эмми. Обошлись почти без потерь. В крепости остались только мы с Мейв. А потом я глупость сделала, и нас обнаружили. Тонтоны бросились за нами в погоню и подстрелили Мейв. Она знала, что ранили ее смертельно, и своим последним поступком спасла нам жизнь. Всем нам. Надела мое красное платье.

— Неплохо придумано, — говорит Демало. — Я тебе платье дал, а она его надела. Я думал, это ты насмерть стояла, хотела задержать моих подручных, чтобы твои приятели сбежать успели.

«Кыш отсюда! — говорит Мейв. — Беги быстрее».

Вот такой я ее в последний раз видела, перед тем как в озеро прыгнула. Голова высоко поднята, меднорыжая грива разметалась по спине, в руках огнестрелы. Мейв. Королева-воительница. Глава Вольных Ястребов. Я такой ее навек запомню.

— Говорят, она бесстрашно сражалась, — продолжает Демало. — Храбро, с непомерным мужеством. Я сам ее на костер положил. Похоронили ее с воинскими почестями. Если тебе, конечно, интересно. Она ради тебя жизнью пожертвовала, а ты на дереве прячешься, Саба. Фу, позорище! Сотне таких, как ты, до нее далеко.

Кровь ударяет мне в голову. Я соскакиваю с дерева в воду, гляжу в лицо Демало. Натягиваю тетиву, навожу стрелу.

— Ее звали Мейв! — говорю я. — Мейв! Запомни, гад проклятый!

Мы стоим в десяти шагах друг от друга. Я в воде по пояс, а Демало на берегу. Два пса-призрака послушно сидят у ног хозяина, высунув розовые языки, преданно глядят на него красными глазами. На Демало рубаха, штаны, высокие сапоги. Черный плащ на плечах. Кожаный кошель висит на груди. Огнестрел на поясе. В руке моя лубяная котомка.

— А, значит, это я во всем виноват? — Он швыряет котомку на землю, сбрасывает плащ и ступает в воду.

— Еще шаг — и я тебя пристрелю! Никакие собаки не помогут, — предупреждаю я.

Он не обращает на меня внимания и медленно движется вперед.

— А кто оставил раненую подругу в беде? Кто мост взорвал? Кто невинных людей убил? Между прочим, двенадцать человек. Что скажешь, Саба?

Я натягиваю тетиву.

— Не подходи!

Только он не останавливается. Глядит на меня своими черными глазами.

— Помнишь, что ты мне говорила? — спрашивает он. — Когда ко мне ночью пришла? Что жизнь бесцельна, если хотя бы не постараться ее исправить. Помнишь?

— Заткнись, — говорю я. Мысли путаются, в голове шумит.

Стреляй! Стреляй! Чего медлишь?! Прикончи его, радибога.

Он молчит, медленно идет ко мне.

— А помнишь, что ты еще сказала? Что хочешь сделать мир лучше. Вместе со мной. Сделать мир лучше.

Голос густой, обволакивает, как сырая земля.

— А еще ты сказала, что так больше нельзя. Что надо жить по-другому. По-новому. Вот что ты говорила, Саба. Вот это — новая жизнь? Разруха? Убийства? Я строю новую жизнь. Я создаю порядок в хаосе. Создаю новый мир, по травинке, по стебельку. Врачую раны земли и людей. Я думал, мы с тобой хотим одного и того же.

— Заткнись! Умолкни, кому говорю!

Я крепко сжимаю лук. «Ну же, один выстрел — и все кончится. Уничтожь гада — и все будет хорошо. Пора уже. Ну же, стреляй!» — твержу я себе.

Демало останавливается в двух шагах от меня, разводит руки в стороны, будто просит меня его убить.

На запястье Демало блестит серебряный браслет. Тонкая белая рубаха намокла, сквозь нее над самым сердцем просвечивает татуировка тонтонов — красное восходящее солнце.

Он касается моей кожи, задевает Сердечный камень и быстро отдергивает руку.

— Горячо, — с удивлением произносит он.

— Это Сердечный камень, — отвечаю я. — Чем ближе твое сердечное желание, тем сильней нагревается.

— Значит, я твое сердечное желание? — спрашивает он.

Нет! Не смей его близко подпускать, надо уходить. Ему нельзя верить. Он опасен. Он враг. Но я не двигаюсь с места.

— Ты меня не можешь убить, правда, Саба?

— А ты — меня.

— Я тебя впервые в Городе Надежды увидел, — говорит он. — Сразу понял, кто ты на самом, деле. И кем можешь стать.

— Ничего ты не знаешь, — говорю я.

— Знаю, знаю. В тебе огонь полыхает. Ты способна изменить мир. Тебе хватает мужества служить высшей силе, а вместо этого ты опускаешься до мелких дрязг. Зачем?

Я молчу.

— Я делаю доброе дело, — говорит он. — Я наставляю людей, освобождаю их от лишений, тягот и страданий, показываю им путь к лучшему будущему. Ты же была со мной в бункере Разрушителей, видела, каким был когда-то мир. Видела щедрую природу, богатства суши и морей. А какие звери были, помнишь?

Все я помню. И никогда не забуду того, что видела в бункере.

— А сейчас у нас есть шанс начать все сначала. Единственный шанс, — говорит Демало. — Спасти матушку-Землю. Сделать мир лучше. Вернуть чудо. Ты тоже этого хочешь, я знаю. Я видел, какими глазами ты на все это смотрела. Я видел твои слезы. Мы с тобой хотим одного и того же.

— А ты людей убиваешь, — говорю я.

— И ты тоже. Вот только что убила, — говорит он. — Дело не в том, чего я хочу. Я поступаю правильно. Я каждый день принимаю непростые решения. Помогаю тем, от кого больше всего толку, кто с умом пользуется доступными средствами. Я веду себя морально. Ответственно.

— Морально… — шепчу я.

— Люди просто стараются выжить, не думают о завтрашнем дне. А у меня другая цель. Я служу высшей силе. Да, жестокость пагубна, но без нее не обойтись. Можно сказать, это насущная необходимость. Помнишь, что я тебе говорил? Мы исцеляем раны матери-Земли. Ты ведь никого не жалела, когда уничтожила проклятый Город Надежды? Не мучилась, оттого что спалила его дотла?

Ответить мне нечего.

— Нет, мы с тобой похожи, Саба.

— Насущная необходимость… — говорю я. — А твои Управители тоже так думают, когда ты младенцев убиваешь?

— Никаких младенцев я не убиваю, и ты это прекрасно знаешь, — отвечает Демало. — Больных и слабых оставляют на ночь в чистом поле. Если к утру они не умрут, значит, так тому и быть. Так мир устроен, это все понимают. Вон, даже птицы своих птенцов не поровну кормят. Выживают только самые сильные и здоровые, а слабые умирают. Вылечить матушку-Землю могут только самые сильные, самые лучшие. Так надо поступать ради величайшего блага.