Владимир Моисеев - Боконист Страница 6

– Молодец, Фимка, работай дальше.

– Слушаюсь.

Виктор повесил трубку, и попробовал вернуться к своим размышлениям о судьбе таинственной Атлантиды. Но не получилось, он потерял след, забыл, что поучительного пытался отыскать в этой истории. Впрочем, это произошло удивительно вовремя – наступил обеденный перерыв. Пора было отправляться на встречу с Калугиным.

Виктор неторопливо вышел из здания, с удовольствием вдохнул свежий воздух, прочищая легкие, вот чего ему не хватало на рабочем месте. Калугина не было видно, пришлось неторопливо прогуливаться возле автобусной остановки, вглядываясь в лица прохожих.

На тротуаре перечирикивались два воробышка. Ругались или радовались прекрасной погоде, разве их поймешь. Солнце поигрывало своими лучиками в луже, из которой расшалившиеся птички пробовали пить, словно пытаясь придушить их спор в зародыше. О чем можно было спорить, что делить, если само солнце пытается помирить глупых воробьев, устроив для них прямо на асфальте дискотеку. Танцуйте, глупыши, радуйтесь жизни, пока на прогулку не вышли игривые охотницы с пушистыми хвостами и не потрепали ваши перышки…

Виктор с детства не любил ждать и теперь с трудом сдерживал раздражение, ему не понравилось, что Калугин опаздывает. Он не сомневался, что обязательно узнает его, в конце концов, десять лет не такой уж большой срок. Виктора тревожило другое – почему-то предстоящая встреча вызывала у него внутренний протест, ему не хотелось разговаривать с этим человеком, давно уже ставшим чужим. Почему так произошло, он не знал, они ведь дружили в студенческие годы. А потом всё куда-то подевалось. Оборвалось за ненадобностью.

Было бы глупо искать во всей этой истории злой умысел. Настоящая дружба – штука сложная, во многом определяемая общностью интересов, устремлений, схожестью ритма жизни, необычайной духовной тактичностью, что ли…

"Наверное, мне стало в его компании скучно", – предположил Виктор и внезапно вспомнил всё. Краска стыда немедленно прилила к его щекам. Он был благодарен своей памяти, которая так долго охраняла его покой, словно бы вычеркнув неприятные воспоминания обо всём происшедшем. Жаль, что не навсегда.

История произошла совершенно дурацкая, без преувеличения можно сказать – позорная. Обычно Виктор старался избегать выяснения отношений и шумных перепалок, но когда пришлось, разошелся ни на шутку и, более того, посчитал, что поступил правильно. По крайней мере, жалеть о случившемся или переживать по поводу своей несдержанности он не собирался.

Астрономическая группа – сообщество на факультете обособленное. Кипучая студенческая жизнь проходила в основном в узком кругу, поэтому не удивительно, что и после окончания учебы связи не прервались, довольно часто (два-три раза в год) народ устраивал "вечера встречи". Регламент был выдержан в традициях того времени – легкий треп в ожидании собирающихся, совместное приготовление закусок, необременительное застолье с минимумом алкоголя, воспоминания о счастливых студенческих годах ("А помнишь на третьем курсе…"), танцы под хорошие пластинки, просмотр слайдов и фотографий, рассказы о наиболее эффектных событиях, случившихся за отчетный период (путешествия, командировки в экзотические места, рождение детей, продвижение по службе и прочее, и прочее…).

Все происходило очень мило, без экзальтации и надрыва. Виктору нравилось, что есть люди, которые будут общаться с ним только потому, что его фамилия значится в списке выпускников. И не важно, какое в настоящее время служебное положение он занимает, и сколько денежек водится в его кармане. А надо сказать, жизнь поразительно быстро развела совсем недавно одинаковых студентов по социальной лестнице. Кто-то подсуетился и сделал карьеру, а кто-то не захотел или не сумел. На встречах подобные глупости не имели значения, и это было прекрасно, потому что позволяло, хотя бы на короткое время, отвлечься от повседневных проблем и вернуться в беззаботное время студенчества.

Порушил идиллию сам Виктор. Не специально, так получилось. Ему не хотелось нарушать сложившиеся правила игры, но… водочка попалась крепкая, и на миг ему показалось, что с этими людьми можно быть откровенным.

– Меня вот что, ребята, удивляет, – спросил он игриво. – Почему вы ни разу еще не помянули добрым словом астрономию? Искренне не понимаю. Сами знаете, чтобы поступить на астрономическое отделение, всем нам пришлось выдержать жесткий отбор – десять человек на место. Зачем это вам понадобилось? На факультет можно было поступить и, не подвергая себя таким испытаниям, на механическом отделении конкурс был значительно меньше. И учиться там легче, и с распределением проще. Чего вы добивались?

Вечер был скомкан. Народ обиделся. Виктора больше на встречи не приглашали. Да он бы и сам не пошел – о чем говорить с людьми, которых не интересует их специальность! Пустая болтовня бывших соратников, с некоторых пор, вызывала у него только глухое раздражение… С той поры прошло семь лет. Но вспомнил он почему-то об этом конфузе только сейчас, когда ожидал появления из прошлого Андрюхи Калугина.

В глубине души Виктор понимал, что виноват перед своей группой, он нарушил правила игры, попытавшись вторгнуться в частный мир людей, которые не просили его об этом и, более того, не нуждались в его советах. За что и был отвергнут. Но сомнений в том, что он поступил правильно, не было. Время рассудило и подтвердило его правоту. Сейчас, когда прошли годы, в аналогичной ситуации он бы уже не сдержался и пустил в ход кулаки, если бы кто-нибудь посмел хихикнуть или возразить.

И вот он стоит возле автобусной остановки и ждет парламентера из своего давно забытого прошлого. Интересно, что заставило Калугина искать с ним встречи? Каким он стал? Чего добился? Занимается ли астрономией? А может быть его заинтересовала другая наука?

… Вот и час пролетел, обеденный перерыв закончился, а Калугин так и не явился. Виктор отправился к себе в контору в расстроенных чувствах.

Каждый день неприятен по-своему. Одни не задаются с утра, другие – копят раздражение в течение многих часов. Причины могут быть самые разнообразные: утренняя непогода, необоснованное повышение платы за проезд в метро, очередные изыски "свободной" прессы… А еще бывает, что встанешь не с той ноги, а что, тоже вполне веская причина для пессимизма и уныния. Да мало ли какие сюрпризы готовит наступающий день. Но самое гадкое, что особенно сильно уязвляет самолюбие, это коварная внезапность, с которой неприятности обрушиваются на человека, и их абсолютная не подвластность логике и здравому смыслу. Иногда просто выть хочется от ощущения собственной беззащитности перед лицом мерзких случайностей, подстерегающих на каждом шагу…