Роберт Холдсток - Железный Грааль Страница 6

Ее губы вдруг прижались к моим. Я ощутил живую влагу на ее языке. В глазах уже светилась смерть. Пальцы скребли мой овчинный плащ.

– Оставь меня здесь, – шептала она. – Я сама найду дорогу обратно. – Потом свет погас в ее глазах, видевших неведомое. Остывающий труп лежал у меня на руках: кожа и кости, радостно распрощавшиеся с духом, дававшим жизнь этой хрупкой куколке в ее долгих поисках.

Я нежно поцеловал ее, на сей раз в лоб, закрыл ей глаза и заботливо уложил на землю.

– Умерла? – спросил Арбам.

– Мертвее мертвого. Да ведь она, как я понял, давно мертва.

– Тогда к делу. Ты сумеешь вытащить детей из Страны Призраков?

– А ты поможешь?

Он кисло усмехнулся. Я напугал его своим вопросом.

Мне стало стыдно.

– Добудь мне лошадь, – попросил я его.

– Где я возьму тебе лошадь? По-твоему, лошади растут на деревьях?

– Тогда помоги похоронить эту женщину. Она попросила оставить ее здесь.

– Это другое дело. Надо похоронить ее под могильной насыпью. Законный владелец не станет возражать, а если и станет, ему придется дождаться, пока мы встретимся в Стране Призраков!

Каков ответ! Вот за что я восхищался этим стариком, вот в чем я ему завидовал. Он рубил сплеча и не тратил времени на чепуху. Больше завидовать было нечему: он был стар, измучен, слаб душой и телом, он видел мир, сложный и многогранный, лишь с одной стороны (в чем, конечно, был не одинок), он никогда не ступал на избранную мной Тропу. И все же со своими малыми делами он справлялся неплохо. В сущности, все мои долгие путешествия ничего не дали мне, кроме воспоминаний. Настоящая мудрость, как мне кажется, приходит с пристальным взглядом на то, что тебя окружает.

Арбам, названый отец Урты, его ментор, его бич и вечный соперник, голос которого слышался Урте в кошмарных сновидениях, умел дать хороший совет, выбрать правильную стратегию, здраво и разумно судить о непростых вещах… но только там, где дело близко касалось его самого.

Я, с моим более широким взглядом на мир, уступал Арбаму в здравомыслии. И сейчас меня влекло к нему, что редко случалось со мной прежде. Его дело – вызволить Кимона и Мунду из Страны Призраков – становилось и моим делом. Никогда прежде мне не случалось так увлекаться…

Впрочем, был еще Ясон.

Ну что ж, правда: когда мой путь скрестился с дорогой молодого Ясона, достраивавшего Арго для плавания за золотым руном, к моей позабытой любовнице, Медее… да, тогда я чувствовал, как мой взгляд проникает все глубже, жизнь встрепенулась во мне, я постигал ее уроки. Боги, не спорю, я поддался очарованию Ясона. Но такие люди встречаются не часто. Скорее честь, чем бесчестье, тратить или терять с ними время. Нет, честь – не то слово. Вернее сказать – удача. Так мало мужчин и женщин вырываются из похлебки человеческой посредственности, придавая миру вкус, который не скоро забывается.

Ясон это умел. А Урта, хотя сам был из того же теста, нес в себе, я всегда это чувствовал, семена чего-то большего.

Арбам уйдет в забвение. Урта, вероятно, тоже будет забыт, но оба они – два порыва дикого ветра – когда-нибудь породят бурю, подобную тем незабываемым бурям, что создали Александра, Радегаста, Рамзеса, Диану, Агамемнона, Одиссея – всех, кто остался в памяти мира, не затерялся тихим шепотом в ветрах Времени.

Когда мы уложили женщину в ее неглубокую могилу, я вышел на берег, заросший осокой, и позвал к себе легкую плоскодонку, в которой возвратился на Альбу. Она была духовным отзвуком самого Арго, тенью его прошлого, посланной мне кораблем и богиней-покровительницей, чтобы спастись из Греческой земли.

Лодка выскользнула из своего укрытия под свисающими к воде ветвями ив на дальнем берегу и коснулась носом отмели перед священной рощей. Арбам дивился, но молчал, стоя позади меня и задумчиво почесывая щеку.

Дно лодки выстилали меха и теплые ткани, носовая фигура – голова лебедя – была покрыта желтой краской. Пурпурный резной узор, фризом тянувшийся вдоль бортов, намекал, что ее выстроили на острове, известном под именем Крит, еще до того, как потоп тысячелетней давности скрыл его землю и народ. Всего лишь малая часть духа Арго, но достаточно крепкая, чтобы пронести меня по реке и подземным потокам, избавив от плавания через моря.

Теперь я предложил ей оставить меня, вернуться к Арго.

– Я остаюсь, – прошептал тихий голос у меня в голове, и я поблагодарил ее. Мы с Арбамом верхами доедем до границы Страны Призраков. Не встретит ли она меня там? Быть может, у меня будет в ней нужда.

Она согласилась.

Итак, мы с Арбамом ушли от реки, пробрались через рощу и поскакали прочь от Тауровинды на запад, к утесам и броду Последнего Прощания, где мертвые переправлялись в Иной Мир.

Я ждал, что он станет расспрашивать еще о зяте, но он сдержал любопытство, пояснив, что, по обычаю, «новости о правителе, доставленные в его отсутствие, должен услышать сначала старший сын правителя – так у нас ведется. Если нет сына, вести услышит жена, и только если нет жены – родители». Он помолчал немного, пока наши кони шагали бок о бок, затем поглядел на меня искоса:

– Но мне до смерти нужно узнать, жив ли Урта. Я готов нарушить запрет.

– Я уже сказал: он жив, победил, хотя и тяжело ранен. Он возвращается, но долгим путем.

Арбам поднял ладонь:

– Как я сказал, для моего спокойствия этого довольно. Благодарю. Остальное оставь для Кимона, если найдешь его, а уж тогда и я услышу весь рассказ. А пока: что там с Ясоном? Ты оживил своего греческого друга, чтобы тот отыскал потерявшихся во Времени сыновей. Он тоже добился успеха?

Мы переглянулись, и Арбам с улыбкой встретил мой недоуменный взгляд. Как проведал он о новом сроке жизни, дарованном Ясону? Я мог бы догадаться.

– Урта рассказал мне, когда вы были здесь в прошлый раз. Как ты поднял корабль из озера с телом Ясона на борту. И о сыновьях, которые все еще живы спустя семь столетий, потому что их мать воззвала к Кроносу и сокрыла их в будущем. – Он широко улыбнулся, качая головой. – Знаешь, Мерлин, я в свое время слышал много возвышенных историй и долгих сказаний. Я сам почитался лучшим сказителем, и мне случалось ночи напролет воспевать свои подвиги, но от этой истории у меня дух захватывает.

У меня самого перехватило дыхание, когда я наконец увидел истинную картину случившегося тогда в Иолке.

Молниеносный надрез на горле каждого мальчика, чтобы пустить кровь и влить в жилы сонное зелье. Дети мгновенно обмякли. Запах свиной крови, которую мы приняли за человечью, заставил нас потерять голову. Медея склоняется над телами и вытаскивает из-под плаща спрятанные там восковые головки с париками из конского волоса, заворачивает их в обрывок вуали. Бросает Кретанту, стоящему поодаль, а потом, собрав все силы, уносит детей к колеснице. Нам видны только волочащиеся по земле ноги.